—  Так, по весне речку по льду переходила, а он треснул, маманька и утопла, — всхлипнул детина.

Ваня на него посмотрел удивлённо, да ауру незаметно проверил: вдруг на семье тоже кара несчастий лежит. Ничего не обнаружил.

Кузьма снова шмыгнул носом:

—  Я тоже скучаю по ней. А папка корит себя, что встречать не пошёл её, может, увидал бы да вытащил.

Иван с Кузьмой стояли под окнами и наблюдали, как девица по дому хлопочет: подметает. Помолчал Кузьма с минуту, словно с мыслями собираясь, да продолжил:

—  Я же как увидел очи её зелёные, пропал. Батька сразу добро дал на свадьбу. Я и решил не тянуть, идти к ней свататься. Мы же не знаем никого в деревне, вот и подумал, что старосту надобно привлечь к этому делу. Злата же сирота. Вот я к нему пришёл с просьбой выступить сватом, а там Фрося глазками хлопает да косу теребит. Я посмотрел на это и озвучил, что Злату люблю. Знаю я таких как Фрося... Она ко мне ещё на празднике весны подходила, но не люба мне она. Вот Фрося и поняла, что не к ней свататься иду, да дверью хлопнула, убежала в комнату. На утро сватовство назначено было. Мы к дому пришли, а Златка рыдает в голос. Как вошли к ней, опешили: стоит, платком замоталась, никому лицо не показывает. Зеркальце разбитое на полу лежит, острыми осколками пятки режет Златке, ревущей горючими слезами. Я к ней кинулся, а она отталкивает, — провалился в воспоминания Кузьма. Горечь в голосе, да жалость к девушке, — Староста к тому моменту вышел, предоставив нам время разобраться. Я к Злате руки тяну, а она отталкивает и рыдает, тихонько подвывая. Я схватил в охапку да платок размотал. Как увидел, решил время попусту не тратить, отправиться на поиски зелья. Знал я, что в соседней деревне ведьмак живёт, вот к нему первым делом и поехал. Кабы я знал, что ты пожалуешь в деревню, разве бросил бы?

Услышав шум, Злата к окну подошла да к стеклу прохладному лбом прислонившись, решила посмотреть, кто под окнами топчется. Увидела, охнула, и через секунду на пороге появилась.

—  Что же вы, Иван, не проходите? — всплеснула руками, ведьмака завидев. Кузьму проигнорировала.

—  Злат. — позвал Кузьма ласково любимую. Девушка демонстративно отвернулась, нос повыше задрала, да стоит передник теребит, нервничает.

—  Злат, пусти его, поговорить вам надобно, — попросил Иван девицу. Посмотрел на неё строго, та и согласилась.

—  Ладно, так и быть, проходи, — кивнула, лица к Кузьме не поворачивая, в дом пошла.

В небольшой горнице, что служила и кухней, и спальней, было чисто и уютно. Тут и там стояли вазы с полевыми цветами, да лежали рушники собственноручно расшитые.

Прошла Златка в комнату да лицом к гостям повернулась. Охнул Иван от милоты такой: кожа белая, на щеках румянец естественный, стеснительный, губы коралловые, глаза зелёные, словно омуты. Засмотрелся Иван на девицу, в себя пришел лишь когда скрежетания зубов за спиной услышал. Оглянулся: Кузьма смотрит на него да кулаки сжимает. Ваня понял, что приревновал Кузьма к нему Злату.

—  Что ж, Злата, выслушай ты Кузьму. А я на улице обожду. — решил подождать за дверью, пока влюблённые поговорят - мало ли что разъяснить потребуется.

Тихий ровный говор Кузьмы сменился тоненьким всхлипом Златы, и отблеск свечи кинул на окно тень обнимающейся пары. Улыбнулся ведьмак да домой пошёл — теперь влюблённые сами разберутся.

Не прошло и четверти часа, как в избу Ивана влетел запыхавшийся Кузьма.

«Нет, ну никакого трепета у местных перед силой ведьмовской, — зло подумал Ваня. — Совсем не боятся, как к знакомому в дом заходят».

—  Ты это... — наклонился Кузьма, руки в колени упёр, дышит тяжело — бежал, видно, — чё ушёл-то?

—  Так вы и сами теперь разберётесь, я вам зачем? — отложил книгу с рисунком ожерелья на полку. Не удастся, видимо, ему дочитать.

—  Мы тебя пригласить хотим в качестве гостя почётного на торжество.

—  Не боитесь кары небесной, ежели на вашей свадьбе будет ведьмак гостем почётным?

Замолчал Кузьма раздумывая.

—  Вот. Иди, Кузьма. — кивнул на дверь, намекая, что гость задержался - ходят тут, мешают ему вещами важными заниматься.

Дверь за гостем закрылась, а Иван вновь за книгу взялся. Никаких записей не нашёл более, лишь то, что уже было ему известно.

«Что ж, завтра снова пойду на озеро», — решил Иван, ожерелье на картинке пальцем поглаживая. Раз зов не действует, надо попытать счастья. Стыдно было Ване, что струсил в прошлый раз да убежал. Теперь точно пойдёт и узнает, есть ли это ожерелье.

—  Странно, раз ожерелье то для ведьмаков, почему вещичка женская? Про то, что оно и для ведьм предназначено, слов не было. Не пристало мужику бабские побрякушки носить, — говорил вслух Ваня, размышляя.

—  А, ладно, — махнул рукой, — в мешочке носить буду или в суме.

Решал Ваня как носить будет ожерелье, которое в руки ему ещё не попало.

Вновь поляна перед Иваном, да стена кустов, своими сплётшимися ветвями озеро заветное от глаз чужих закрывающих. Подошёл Иван, кулон проверил да ветви решительно в стороны развёл.

Затянутое туманом озеро вновь встретило неестественной тишиной. Казалось, сегодня даже марь серая не двигается - словно замерло время тут.

—  Снова идёт, — голос, подобный всплеску воды, прозвучал слева от юноши.

—  Идёт, идёт, — эхом отозвалось справа.

—  Опять пришёл, — зашептались со всех сторон голоса невидимых пока обитательниц озера.

«Да тут не одна русалка», — подумал Ваня. Изо всех сил держался ведьмак, чтоб не убежать прямо сейчас. Страшно ему, стоял едва дышал, по сторонам озирался, но твёрдо ждал что будет дальше.

Перешёптывания прекратились, туман, окутывающий озеро дымчатым покрывалом, рассеялся, и из воды вынырнули головки обладательниц голосов: любопытные, очаровательные. Лица милые, с лишь слегка бледноватой кожей. Ясные очи насыщенного синего цвета, смотрят с любопытством. Губки бледно-розовые шепчут слова какие-то. а Ваня не понимает, да и не слушает - красоту неземную рассматривает. Прекрасные тела русалок были скрыты тёмными водами озера, а туман, приоткрывший завесу тайны, обрамлял заводь, в которой девы появились, словно облако мягкое. Длинные волосы цвета морской воды облепили плечи и груди обольстительниц. Очаровательные девушки, не стесняясь Вани, по очереди всплывали над поверхностью, демонстрируя налитые сочные груди и стройную талию, словно показывая себя во всей красе. Лишь рыбий чешуйчатый хвост, то и дело появляющийся над водой, напоминал ведьмаку, что перед ним нечисть водная.

—  Ха-ха, залюбовался, — звонким смехом разлился голосок той, что посерёдке была - самая красивая, как Ивану показалось.

—  Как зовут тебя? — спросила она, слегка улыбаясь.

—  Ваня, — прошептал ведьмак, глазами скользя по бледной шее да по подбородку. На губах приоткрытых взгляд остановился. Тяжело сглотнул Ваня.

Завидев, что Ваня зачарованно смотрит, русалки захихикали да зашептались:

—  Пришёл, да стоит истуканом... ха... смешной.

Потряс Ваня головой, видения изгоняя, да грозно закричал:

—  Да! Пришёл опять!

Девушки охнули от неожиданности и скрылись под водой.

—  Эй! — растерянно закричал озеру ведьмак. — Покажитесь! Отдайте ожерелье!

Но так и не показались более девы водные. Туман вновь озеро затянул, намекая, что более ничего и никого не покажет. Ушёл Ваня домой несолоно хлебавши. А поутру вновь на озеро отправился. Решительно прошёл поляну, да и кусты более не задерживали его, практически расступаясь перед чёткой поступью человека.

Тишиной встретило его озеро, не захотели его девы озёрные приветствовать.

—  Эй! — закричал. — Ну что, отдадите ожерелье?.. — помолчал, поглядывая на марево едва колышущееся, — Или сам возьму?

Зашевелилась водица тёмная - подплывал к берегу кто-то. Ваня отшатнулся, но устоял на месте. Неужели решили показаться? А, может, сразу ожерелье отдадут? Никто же ранее к ним не захаживал.

—  Ну что ты ходишь, Ваня, пугаешь дочерей моих? — Иван настороженно смотрел, как к берегу подплыла женщина, подтянулась на руках и вытянула своё стройное тело на камень плоский, что воды одним краем касался. Села, лишь большой рыбий хвост скрывался под водой. На хвост Ваня смотрел, словно зачарованный: он слегка двигался, создавая рябь на поверхности. Неожиданно его окутало мерцание, он раздвоился и превратился в ноги. Женщина грациозно встала и медленно, словно пава, двинулась в сторону юноши.