— Он сам мне об этом сказал, — продолжила она. — Что ты одинокая и жалкая личность, которая слишком боится подпускать к себе людей. Он жалеет тебя.

К моему горлу подступила тошнота. Мне не хотелось верить, что Зак мог сказать подобные слова.

Но разве он уже не говорил их мне? Он уже говорил мне — и не один раз — что мне нужно сходить на свидание, расслабиться и перестать ото всех прятаться. Правда в том, что Зак уже говорил, что он обо мне думает, и это было совсем нелестно.

Я отшатнулась от стола Ханны, пока та продолжала смотреть на меня ликующим взглядом. Она знала, что победила меня. За стенами идеальной жизни, которыми я себя окружила, она видела, что я никто. Всё, над чем я так упорно работала, развалилось на кусочки. Из-за Зака. Парня, для которого всё вокруг просто шутка, и у которого хватило мужества пожалеть меня.

Я заметила его у шкафчика, когда вышла из библиотеки. Он открыл дверь, и оттуда повалились и разлетелись по полу бумажки, падая вокруг его заклеенных скотчем ботинок. Он наклонился, стараясь впихнуть учебник по математике в бардак, царивший в его грязном рюкзаке.

И это он жалеет меня?

Моё сердце нестройным ритмом застучало в моих ушах, пока я решительно шагала к нему, сокращая расстояние между нами. В глазах темнело до тех пор, пока в зоне видимости не остался он — этот жалкий, неорганизованный классный клоун, который вошёл в мою жизнь и разрушил её. Грудь стиснуло, и я глотала ртом воздух.

Когда я подошла, он поднял взгляд. Его губы изогнулись в нервной улыбке.

— Привет, — сказал он.

— Ханна тебе изменяет, — выпалила я прежде, чем успела передумать.

Рюкзак Зака рухнул сбоку от него.

— Что?

— У меня есть фотографии, на которых она с другим парнем, — сказала я. Мой голос громко разносился по пустому коридору, как если бы я кричала. — Она хотела, чтобы ты расстался с ней, чтобы оказаться жертвой. Она заплатила мне за флирт с тобой, чтобы ты влюбился и бросил её.

Лицо Зака побледнело.

— Тебе платили за то, чтобы ты проводила со мной время?

Его голос был тихим, едва ли выше шепота, но в тихом помещении он звучал почти как крик. Тиски, сдавившие грудь, стали сильнее, когда я увидела боль в его взгляде. Хотела бы я забрать слова назад и стереть их из его памяти.

— Зак, — сказала я, сглатывая комок, который начал образовываться в горле. — Всё не так…

— А как тогда? — когда я не ответила, он произнёс надтреснутым голосом: — Ты можешь объяснить мне, пожалуйста, что происходит?

Он выглядел подавленным, злым и напуганным. Он казался таким маленьким в окружении ряда шкафчиков позади.

И я рассказала Заку всё. О плане разрыва. О деньгах. О том, что Ханна встречается с другим парнем. О том, что за это время я успела влюбиться в него, но до этого момента не понимала насколько сильно.

Я не знала, чего ждала, когда закончила. Может, что он будет так захвачен яростью, что пнёт или ударит что-нибудь. Или закричит.

Я ждала, что Зак сделает что-нибудь отличное от того, что он делал обычно. А обычно он ничего не делал.

Он стоял с совершенно отсутствующим выражением на лице. Казалось, ему нечего было ответить на мою исповедь. Он был полностью опустошён.

— Зак? — позвала я.

Я протянула руку и коснулась его, но он неожиданно отскочил от меня.

— Ты в порядке? — задавая вопрос, я знала, что он идиотский. Конечно же, он не в порядке.

Зак покачал головой.

— Нет. Ханна не… Ты не могла… — Он остановился, его кадык скользнул вверх, когда он сглотнул. — Всё это время ты врала насчёт того, зачем так много времени со мной проводишь? Насчет комедийных шоу, слуши, насчёт всего?

Когда он посмотрел на меня, мне захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть боль в его глазах. Я поняла, что, возможно, сделала ему намного больнее, чем Ханна своей изменой. Может быть, он знал о неладах в их отношениях, но подозревать меня у него не было никаких причин.

Не он был жалок. А я. Я сделала то, что поклялась никогда не делать — оттолкнула близкого мне человека. Но в этот раз я не была уверена, что смогу выстроить разрушенные им стены снова.

— Зак, я...

Но он выставил перед собой руку, будто защищаясь от моих слов.

— Не надо. Просто не надо.

— Прости.

Он замотал головой.

— Я не могу говорить с тобой сейчас.

Зак развернулся, закидывая на плечо грязный оранжевый рюкзак. Из него вылетел клочок бумажки, но Зак даже не остановился, чтобы поднять его.

Парковка Уиллоубрук Хай окончательно опустела, когда я вылетела из школы. Молнии вспыхивали над головой, разрезая серые тучи. Я бросилась к машине, вслепую выуживая из кармана ключи.

Но карманы были пусты. В голове промелькнуло воспоминание — я достаю ключи из зажигания и бросаю их в сумку.

Которая осталась на пассажирском сидении в моей машине. Я безмолвно смотрела на неё через окно, пытаясь понять, почему она там, а я здесь. Я потянула за ручку, но машина была заперта.

За целый год с момента покупки машины, я ещё никогда не оказывалась запертой снаружи. Эйвери Джеймс не забывает ключи. Эйвери Джеймс не выходит из машины, предварительно не убедившись, что взяла сумку.

Эйвери Джеймс не влюбляется, а потом не разбивает своё сердце.

Облака раздвинулись, и на меня обрушился ливень, пока я брела по тротуару к дому. Я подняла лицо к небу, позволяя дождю смыть слёзы с моих щёк. Неважно, насколько я стараюсь, этого никогда недостаточно. Я разогнала всех. Неудивительно, что Зак, Молли, Иан и все остальные ненавидят меня. Глубоко внутри я была сломлена.

Раздавшийся рядом гудок машины вывел меня из размышлений. Может, это Зак?

Но притормозивший рядом со мной серебряный кроссовер принадлежал не Заку. Через окно на меня смотрела Триша.

— Подвезти тебя до дома?

Я обхватила себя руками, дрожа от холода, вызванного штормом. Триша не злилась на то, что её пассажирское сидение заливает дождь, из-за того, что я долго стою, не решаясь сесть, и не спрашивала, как я. Она просто терпеливо ждала, когда я приведу в порядок мысли.

Машина Триши была почти такой же чистой, как моя, внутри всё сверкало, а от освежителя воздуха в форме сердца на зеркале заднего вида пахло ванилью. Она прибавила тепла и медленно отъехала от бордюра, когда я пристегнулась. Она не пыталась говорить со мной, так что до дома мы ехали молча.

Когда мы были всего в паре кварталов, я, наконец, заговорила:

— Спасибо, — поблагодарила я. — За то, что подбросили.

Триша слегка улыбнулась и кивнула.

— Обращайся.

Она сказала это так небрежно, словно в этом не было ничего особенного. После того, что я наговорила ей за последние несколько недель, она имела полное право оставить меня мокнуть на тротуаре.

Но она остановилась.

— Вы могли оставить меня там, — сказала я. — Мой папа никогда бы не узнал, что вы меня не подобрали.

— Я подобрала тебя не ради папы. Я подобрала тебя потому, что ты нуждалась в друге.

Я посмотрела на неё с подозрением.

— Почему вы так добры ко мне?

— Потому что, веришь ты в это или нет, я волнуюсь за тебя, — сказала Триша.

Она заехала на подъездную дорожку и смотрела на меня, пока я отстёгивала ремень.

— Тебе что-нибудь нужно, Эйвери? — спросила она.

Я покачала головой.

— Сейчас я хочу побыть одна.

Триша поджала губы, но кивнула.

— Если вдруг захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти.

Я выдавила слабую улыбку и вышла из её машины.

— Спасибо.

Мои ноги повели меня к дому на автомате. Моё оцепеневшее тело работало на автопилоте. У меня не было ключа от дома, так как он остался на брелке в моей сумке, зато был запасной ключ, который сделал для меня Зак. Я достала его из маленького углубления в крыльце, в котором его прятала.

Я провела большим пальцем по впадинкам, вырезанным в ключе Заком. Он спасал меня даже сейчас, когда так сильно ненавидел. Я почти не расслышала лёгкого щелчка, раздавшегося, когда я повернула ключ в замке.