Пройдя к свету в гостиную, Жерар обнаружил довольно просторную комнату. Он помнил, как был здесь несколько недель назад. Эльза притащила его на себе сюда, а Полюшка спасла от яда растения.

— Ну чего встал как вкопанный?! Клади ее сюда, — Полюшка указала на ту самую кушетку, на которой они с Эльзой несколько недель назад дожидались утра, чтобы отправиться обратно в гостиницу. Кушетка была достаточно большой. Как диван. Только она не раскладывалась. На ней, если потесниться, могли уместиться два человека.

Жерар незамедлительно подошел к предмету мебели и бережно положил Эльзу на кушетку, предварительно отжав ее длинные мокрые волосы. Полюшка подошла к ней с какой-то странной штуковиной в руке. Это был какой-то стеклянный тонкий сосуд с делением внутри и красной жидкостью.

— Что это? — Поинтересовался Жерар.

— Градусник. — Просто ответила она, — для того, чтобы измерить температуру тела. — Сказала Полюшка. — Сними с нее белье и плащ. — Приказала целительница, встряхивая прибор для измерения температуры человеческого тела в руке.

— Что?

— Раздень ее, живо! Ее необходимо срочно согреть! — Скомандовала женщина.

Жерар, поколебавшись, все же нерешительно подошел к девушке и стянул с нее свой промокший плащ. Полюшка предусмотрительно подала ему полотенце и велела вытереть Эльзу. Ее кожа должна быть сухой. Жерар подчинился.

Он аккуратно, бережно вытер влагу с лица Эльзы, плавно переходя на ее тонкую шею, а затем спускаясь на грудь. Помня о просьбе, нет, о приказе Полюшки, Жерар, сжав губы в тонкую линию, медленно стянул с плеч Эльзы лямки лифчика. Затем аккуратно высвободил ее руки так, чтобы лямки не нашли в плечах девушки преграды, когда Жерар будет стягивать с нее эту часть гардероба. Обтерев ее руки полотенцем еще раз, мужчина предусмотрительно накрыл тяжело вздымающуюся грудь девушки этим же полотенцем и, нащупав пальцами рук под материей промокшую ткань лифчика, аккуратно потянул ее на себя, стягивая лифчик с груди девушки на ее живот. Поправив съехавшее было с груди Эльзы полотенце, Жерар расстегнул промокший насквозь лифчик и положил его на стул подле кушетки, на которой спала Эльза.

Полюшка подошла ближе к лежащей без сознания Эльзе и, наклонившись, положила градусник в промежность между плечом и грудной клеткой, т. е. в подмышку. Отстранившись от нее, женщина велела Жерару не церемониться и поскорее обтереть тело пострадавшей волшебницы полотенцем. Мужчина глубоко вздохнул, но взял себя в руки.

Накинув на грудь Эльзы одеяло, Жерар опустил полотенце на ее живот и, обтерев его, встретился с еще одной преградой. Но, посчитав, что стягивать с бедной оружейницы последнюю часть гардероба, прикрывающую самое интимное место, будет верхом неуважения к ней самой, решил просто вытереть ее ноги и закутать в одеяло. Бережно опустив полотенце на правое бедро девушки, Жерар аккуратно вытер с кожи всю влагу и спустился на голень, а затем и на стопу. Вытерев так же нежно и вторую ногу, мужчина укутал Эльзу одеялом и отстранился. Он все еще на знал, как ему себя с ней вести. Люси сказала, что теперь Эльза думает, будто он, Жерар, относится к ней, как к проститутке. Но сам Жерар прекрасно понимал, что это не так.

Перед ним была все та же Эльза. Та же вспыльчивая, добрая и милая особа. Он не видел в ней продажную девку, не посчитал ее доступной после той ночи. Он чувствовал вину за то, что не смог совладать с самим собой. За то, что не сдержался. И теперь она страдает.

— Вот еще одеяла, укрой ее, — Приказала Полюшка, кинув пуховые одеяла мужчине в руки. Расправив материю, Жерар накрыл Эльзу еще одним одеялом, а затем и еще одним. Полюшка же вытащила градусник и, все таким же холодным, безэмоциональным голосом заявила:

— Тридцать семь и восемь. Очень плохо. — Полюшка забрала градусник и ушла в другую комнату. Но очень скоро вернулась со стаканом воды и каким-то странным маленьким предметом в руке белого цвета цилиндрической формы.

— Это жаропонижающие таблетки из двадцать первого века, — пояснила Полюшка, присаживаясь у изголовья пострадавшей девушки, — ну-ка подержи, — протянула она ему стакан, до краев наполненный жидкостью. Полюшка аккуратно приподняла голову Эльзы и попыталась привести в чувство.

— Очнись, Скарлет, дома спать будешь, — довольно грубо произнесла Полюшка, легонько ударяя по обеим щекам Эльзы. Девушка закашлялась и промычала что-то невнятное в ответ, — реакция есть, это хорошо. Вот, держи, Эльза, — Полюшка силой засунула таблетку в рот девушки, — Жерар, давай стакан, — потребовала она, протягивая свободную руку в сторону мужчины, даже не глядя в его сторону. Почувствовав, как стакан опустился в ее руку, Полюшка сжала ладонь и осторожно, чтобы не расплескать воду, поднесла стакан к губам Эльзы. — Пей, Скарлет. — Приказала Полюшка, прислоняя край граненого стакана к губам девушки с силой вливая в полость ее рта немного жидкости. Эльза инстинктивно сделала большой глоток и вновь закашлялась, — глотай давай, — скомандовала целительница, заливая в полость рта Эльзы полстакана воды. Эльза начала судорожно глотать воду, но в какой-то момент подавилась от такого большого ее количества и вновь закашлялась, замотав головой в разные стороны. Однако Полюшка сильно прижала ее голову к себе, не давая вырваться. — Жерар, — она протянула ему полупустой стакан. Мужчина устало вздохнул, но стакан принял. Полюшка же взяла то самое полотенце, которым Жерар вытирал Эльзу некоторое время назад, и небрежно вытерла девушке лицо. Положив ее голову обратно на подушку, Полюшка отстранилась, поднялась и, на выходе из комнаты, не оборачиваясь, бросила:

— Ей станет легче ближе к вечеру. Вот тогда и придет в себя.

Жерар остался стоять подле кушетки, на которой спала Эльза. Поставив стакан на тумбочку, что стояла неподалеку, мужчина подошел к ней и, тихонько опустившись на мягкую перину, прилег рядом с девушкой. Повернувшись к ней лицом, Жерар подложил правую руку под свободную подушку, на которую тяжело опустилась его голова, а второй, левой рукой, обнял Эльзу, прижимая ее к себе. Три одеяла, которыми была укрыта Эльза, слегка смялись под тяжелой рукой Жерара, что придавила их к телу девушки, согревая живот и ребра оружейницы в три раза сильней.

Даже находясь в беспамятстве, Эльза почувствовала, что рядом с ней сильный источник тепла и инстинктивно прижалась к нему, поворачиваясь набок.

Было темно и холодно. Тьма, окутавшая ее с ног до головы, казалось, безвозвратно поглотила ее тело, а страх объял ее сознание. Холод пробирал до костей. Рассудок помутился, она потеряла чувство реальности. Реальность смешалась с иллюзией и четкая граница между ними давно стерлась. Она была в неведении и совершенно не имела представления о том, что происходило. Она даже не знала, чего страшилась в этой гнетущей, всепоглощающей тьме и давящей тишине. Она не помнила, не знала, где находится, как сюда попала и кто она есть.

Она попыталась взять себя в руки и попытаться определить, куда ей идти. Но, казалось, куда бы она не пошла, она никогда не избавится от этой темноты и давящей тишины. Успокоив мысли, что проносились роем в ее голове, она сделала шаг вперед. Ну как вперед, она точно не знала, куда только что двинулась, она лишь имела предположение, что пошла вперед, точнее сказать невозможно.

Она надеялась уловить самое легчайшее дуновение ветра, но сколько бы не прислушивалась и не пыталась почувствовать хоть что-то, у нее не вышло. Ветра не было. Совсем. Это еще больше пугало ее, ведь пространство без ветра не бывает, если это не помещение.

Кивнув своим мыслям и сделав какое-то умозаключение, она рванула вперед. Она бежала так долго и так быстро, на сколько позволяла ей ее выносливость. Сколько это продолжалось, она не знала. Ей казалось, она бежала достаточно долго, однако пространство вокруг нее не поменялось. Оно было таким же давящем и гнетущем. Беспросветная тьма окутала ее и не отпускала, ветра все еще не было. А что самое странное, когда она бежала, она не чувствовала, как воздух обдавал ее лицо превращаясь в легкий ветерок. Она ничего не чувствовала. Кроме какой-то усталости, какого-то истощения. И не физического, а духовного. Она находилась как будто бы в… Вакууме. Точно, только этим существительным можно было охарактеризовать то пространство, в котором она находилась.