«Скажи это, Кана, и покончим со всеми твоими предрассудками и проблемами».

— М… — Губы сомкнулись, произнося мягкий, согласный звук «м’» (‘ обозначает мягкость звука), но не разомкнулись, чтобы продолжить произносить гласный звук.

«Минерва».

— Кана! — Окликнул ее внезапно чей-то до боли знакомый голос, — Кана, что с тобой, приди в себя! — Приказал низкий мужской голос, а затем сильные мужские руки схватили ее за плечи и встряхнули.

«Проклятье, Кана, да произнеси ты уже эту чертову фразу до конца побыстрее!»

— Кана, приди в себя! — Настаивал голос.

«Минерва! Произноси мое имя немедленно!» Кана перестала слышать любые звуки, в том числе и чей-то голос, который она отголосками слышала в своем подсознании. Ее сознание полностью затуманилось, а волю сломила темная энергия. Теперь она точно произнесет имя, как приказывает женский голос в ее подсознании.

Кана уже было хотела произнести имя, как ей что-то помешала. Ее губы вдруг накрыли чьи-то другие шершавые губы, вовлекая в поцелуй. Поцелуй был настойчивым и, как бы это странно не звучало, отрезвляющим.

Женский голос, который вынуждал перейти на другую сторону в грядущей войне, затих. Кана вдруг перестала его слышать. Сознание прояснилось, она вновь могла управлять своим телом.

С прояснением рассудка наступило и прояснение в ощущениях. Она вдруг поняла, что ее обнимают крепкие мужские руки. Она поняла, что ее кто-то настойчиво целует. И Кана сразу же поняла, кто это был. От осознания того, что ее целует ни кто иной, как Лексас.

С пониманием этого пришло негодование, ступор, а затем ярость. Кана тут же попыталась отстраниться. Она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть от себя. Мужчина послушно отстранился.

— Ты что вытворяешь?! — Гневно голосила она.

— Это ты что творишь?! Ты чуть не перешла на другую сторону!

— Что? — Гнев и ярость разом утихли, оставляя лишь недоумение.

— Ты не помнишь?

— Я… — Кана схватилась за голову, — я помню голос, он что-то говорил, убеждал принять его правоту, но я отказалась и…

— И? — С нетерпением спросил Лексас.

— И… ничего. Темнота. Я как будто потеряла сознание и была связана. Я была не властна над собой.

— Видимо, это была магия. Что бы это ни было, оно тобой управляло и склоняло перейти на сторону темную сторону. — Сделал предположение Лексас. Кана лишь кивнула в знак подтверждения его слов.

— Ты на меня злишься? — Спросила она, подняв на него глаза, спустя какое-то время.

— Нет, ты сопротивлялась, пока твою волю не подавила темная магия. Ты не виновата, Кана. — Усмехнувшись как-то по-доброму, ответил он ей.

— Я… я чуть не перешла на другую сторону, — голос отдавал горечью и предательски дрогнул. К горлу подкатил ком. Слезы наполнили глаза. Черт, этого еще не хватало, расплакаться перед ним. Кане этого совершенно не хотелось. Она опустила голову, чтобы Лексас ничего не видел. Но он все понял еще по ее голосу.

Кана вдруг почувствовала, как сильные руки прижали ее к сильной мужской груди, а низкий голос Лексаса прошептал ей на ушко «ты ни в чем не виновата».

Кана позволила себе быть слабой в этот момент. Она прижалась к его груди и разрешила слезам переступить через границу нижнего века. Горячие слезы потекли по ее щекам, оставляя мокрые дорожки за собой. Слез было немного. Видимо, она уже все выплакала, когда думала, что убила Эльзу.

Зажмурившись, Кана забылась в сильных объятиях Лексаса. Пусть, она потом будет об этом жалеть, а сейчас можно и побыть плаксой в его руках, где так тепло и безопасно.

Джувия хорошо спала этой ночью. Ей было спокойно и тепло. Когда она в последний раз так высыпалась? Она уже и не помнит. Кровать была такой мягкой, что не хотелось вставать, а одеяло грело.

Но, внезапно кто-то раздвинул шторы и лучи солнца, проникнувшие в комнату, тут же помешали сну девушки. Юная Лоскар поморщилась и отвернулась к стене, чтобы не видеть солнечных лучей.

— Доброе утро, любишь же ты поспать, — раздался голос Грея где-то над ее головой.

— Господин Грей, — сонно выговорила Джувия, поворачиваясь к нему. Увидев аристократические черты лица парня, склонившегося над ней, Джувия улыбнулась.

— Что это еще за «господин»? Просто «Грей». — Улыбнувшись, сказал он ей в ответ.

— Простите.

— Мы же договорились, на «ты», — сказал он ей, щелкнув легонько по носу.

— Ах, точно, извините, то есть, прости, — засмеялась она, отворачиваясь.

— Любишь же ты поспать, Джувия.

— А сколько сейчас времени?

— Одиннадцать.

— Я так долго сплю? Почему вы, то есть, ты, меня не разбудил? — Запнувшись, спросила она, поднимаясь с кровати.

— Ты так сладко спала. Я позову служанку, чтобы помогла тебе одеться и умыться.

— Не стоит, я сама справлюсь. — Возразила Джувия.

— Как хочешь. Одевайся, а я вернусь минут через двадцать. Позавтракаешь, и поедем. — С этими словами Грей вышел из комнаты.

Джувия еще немного продолжала смотреть ему вслед, на закрывшуюся дверь, а потом пошла в ванную. Там ее уже ждала вода в тазике и платье, что лежало аккуратно в специальной упаковке рядом. На нем была записка. Выведенные слова красивым почерком Грея тут же бросились в глаза. «Все думают, что ты моя жена. А моя жена должна выглядеть как леди».

Усмехнувшись, Джувия принялась умываться.

Закончив утренние процедуры, Джувия категорически отказала самой себе надеть это платье. Слишком уж оно было… вычурным и благородным. Лоскар посчитала, что с нее хватит и того приличного розового платья, которое она брала с собой*.

Одевшись, девушка забрала волосы в красивую прическу, как учила ее бабушка.

Джувия была готова через полчаса с тех пор, как ушел Грей. Он ее еще поторопил минут пять назад, когда вернулся.

Джувия вышла из просторной ванной комнаты в своем красивом розовом платье.

— Это ведь не то, что я тебе подарил? — Усмехнувшись, спросил Грей.

— Я все понимаю, но это слишком дорогой подарок для такой, как я. — Джувия протянула коробку с платьем в руки Грею.

— Для какой, такой? — Поинтересовался он.

— Для такой простой крестьянки, как я. — Сказала она.

— Джувия, ты совсем не простая. Ты необыкновенная. Да и тем более, записка должна была тебе все объяснить. — На этих словах Лоскар смутилась.

— Я думаю, с меня хватит и этого, более простого платья. — Улыбнулась она.

— И тем не менее, платье обратно я не приму. Кто его носить-то будет? Так что оставь себе. Можешь не одевать, но не выбрасывать же теперь. — Улыбнулся Грей.

— Хорошо, — согласилась Джувия и положила коробку к своим вещам, которые уже ждали хозяев у выхода, — когда отправляемся?

— Как только ты позавтракаешь, — тут же, в доказательство его слов, в номер, постучавшись, вошла темнокожая девушка лет эдак двадцати трех. У нее были кудрявые от природы волосы. Они были собраны в неумелую прическу. Одета девушка была в самое обычно платье для персонала. В руках она держала поднос, на котором располагалась красивая фарфоровая кружка с горячим чаем, тарелка с каким-то блюдом, рядом, на тряпичной салфетке, лежали столовые приборы, сбоку от приборов располагалась маленькая тарелочка с какой-то выпечкой, а завершала все это маленькая вазочка с тремя красивыми цветками.

— Месье Фулбастер, вы приказывали принести завтрак для вашей жены. — Опустив голову в поклоне, молвила девушка.

— Да, верно, поставь на стол и можешь быть свободна, — сказал Грей. Девушка прошла в гостиную комнату номера, где стояли Грей и Джувия, поставила поднос на стол, расставила тарелочки, кружку и вазочку как предписывают правила сервировки и, поклонившись, удалилась.

— Приятного аппетита, Джувия, я пойду, прикажу отнести наши вещи в карету, которая, кажется, уже подъехала к парадному входу в гостиницу. — Грей вышел из номера, оставив девушку одну.

Оставшись одна, Джувия села за стол, пододвинула к себе тарелочку с каким-то блюдом и кружку с чаем.