Жерар сорвался с места и вбежал в здание, Лексас впал в ступор, Лисанна рухнула на колени, продолжая рыдать не прекращая, а Кана… а сердце Каны пропустило удар. С пониманием того, что она натворила, пришли и слезы, так внезапно накатившие на глаза.

Кана впервые осознала, что совершила страшный, непростительный поступок.

Убийство. Такое, казалось бы простое, что на словах страшно не было, но чувства противоречили прошлым ее словам.

Убийство невиновного. Пусть и непреднамеренное, а все же убийство.

Убийство. Грех перед Богом, и перед самой собой.

Подкатившая к горлу ком заставил ее рефлекторно взглотнуть.

Осознание того, что она — убийца, никак не укладывалось в голове, эта мысль заставляла ее трепетать от ужаса и отчаяния, что ничего уже нельзя вернуть.

В этот момент Кана осознала, каким чудовищем она является.

И переступить через это у нее не получится.

Никогда.

Истошный крик вырвался из ее горла.

Истерика и ужас охватили с ног до головы.

Глава 21

После принесенного Лисанной известия о смерти Эльзы, все дальнейшее для Каны происходило словно в тумане. Она даже не сразу поняла, что кричит. Боже, как странно и страшно звучит ее голос со стороны. Как страшно стало от осознания, что она убила невиновного человека. Как странно. Почему раньше лишить жизни человека казалось так просто, так… Легко. А сейчас. Одна мысль о том, что она, Кана, стала убийцей, устрашала. Заставляла сердце стучать с бешеной силой в груди. Тяготила.

Кана не сразу поняла, почувствовала, что кто-то трясёт ее за плечи. Так почему же стало так тяжко, мерзко и страшно от осознания того, что она убила человека? Жерара ведь она была готова убить не задумываясь, а пострадала Эльза. Так может плохо от того, что она убила именно знакомого невиновного человека? Ведь если умер бы Жерар, ей бы не было так отвратительно плохо. Так справедливо ли утверждение, что лишить жизни может только жестокий, лишенный всякого морального воспитания, всякой морали, человек, или сумасшедший? Возможно, но не совсем. Решительности Кане было не занимать, это правда, вот только она испарилась куда-то. Наверное, лишить незнакомого, но виновного на твой взгляд, человека жизни намного проще, чем знакомого и невиновного. Но это не меняет того факта, что вы стали убийцей. Тем, кого Кана презирала. Ведь какой-то ублюдок просто так забрал жизнь у матери Каны. А теперь она сама стала такой же. Но Жерар ведь жестокий инквизитор. Он не щадил никого, на сколько она знала. Хотя, у него ведь тоже, наверное, есть семья, которая принимает его таким, какой он есть. И тут вмешивается какая-то Кана. Получается, она ничуть не лучше того жалкого убийцы ее матери. И от того, что она уподобилась этому ужасному человеку, Кане стало еще хуже. Ведь у Эльзы, которая спасла Жерара, была мать, пусть и в далеком двадцать первом веке, была подруга, которая любила ее. Господи, Кана только сейчас поняла, кем она стала.

— Кана, перестань. Кана! — Громкий, немного рычащий голос Лексаса, раздался где-то рядом с ней.

— Альберона, хватит!

— Я, — дрожащим голосом вымолвила, сидя на коленях на веранде, — я… — Голос вновь сорвался на рыдания.

— Что?! Что ты?! Убила невиновного человека?! Да! Да, это так! Идея уже не кажется такой правильной, как прежде? Или Эльза чем-то отличается от Жерара?! Зачем ты подлила большую дозу яда в бокал? Мы договаривались на пару капель, которые подействуют медленно, а ты решила убить его по собственной воле, никому ничего не сказав! И ты, конечно, не ожидала, что яд может выпить Эльза, готовая умереть ради такого жестокого человека, как Жерар. Чего же ты плачешь?! Подумаешь, жизнь. Жерар, Эльза, какая разница? — Он силой заставил ее встать с колен.

— Перестань, — взмолилась она дрожащим голосом.

— А что, перестань? Из-за твоих амбиций пострадал человек. Нет, умер человек! — Лексас силой развернул ее к себе, но Кана не поднимая головы, продолжала плакать.

— Хватит! — Крикнула она, — разница есть, — тихо добавила. — И большая.

— Да ну? И какая же?

— Эльза. Она… она никогда никого не убивала. А Жерар…

— Жерар. Да, он отправлял людей на смерть, я не спорю с этим. Да, он присутствовал на ужасающих пытках людей в тюрьмах Святой Инквизиции, да, он жесток. Но не тебе решать, как распоряжаться его жизнью! Ты — не Господь Бог!

— А вы значит да?! Вы можете убивать, а я нет? Да если бы он умер, в мире на одного жестокого ублюдка стало бы меньше, и… — она не успела договорить, как звонкая пощечина настигла ее лицо. Щека пылала. Кана понимала, что Лексас несильно ударил ее, но от этого легче не становилось.

— Мы не убиваем людей, мы отправляем их на суд.

— Хах, это так называется?

— Альберона… — Голос приобрел нотки стали и злости.

— Лексас, — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Только его руки удерживали ее от падения. Ее шепот разом остудил его пыл. Лексас всегда удивлялся, как девчонкам удается играть на эмоциях мужчин. Секунду назад ты был на нее зол, а теперь она плачется у тебя на плече, и вся злость мигом куда-то испарилась. — Убей меня, — прошептала Кана, смотря ему прямо в глаза.

Смысл сказанных только что дошел до него не сразу, а как только он понял, о чем попросила его эта девушка…

— Ты с ума сошла?!

— Я виновата, — сквозь слезы выдавила из себя Кана.

— Виновата. Но своей смертью ты ничего не изменишь. Идем, может Лисанна что-то не так поняла, и Эльза на самом деле жива. — Лексас понимал всю абсурдность его предположения, но оно было сказано лишь в утешение Кане, которая продолжала сотрясаться в рыданиях. — Пойдем, — спокойно произнес он, придерживая Кану за талию и подталкивая ее тем самым к двери. Девушка неуверенно зашагала в нужном направлении.

Коридор был пугающе пуст. Лишь тихие всхлипы темноволосой девушки нарушали тишину. Кане было страшно. Очень страшно. Где-то на задворках сознания она понимала, что Лисанна все правильно услышала, и Эльза действительно была мертва, но продолжала верить в слова Лексаса. Надеяться, что все будет хорошо.

В комнате на первом этаже было тихо. Присутствующие, в лице Гажила и Леви молчали. МакГарден сидела около окна, время от времени поглядывая на укрытую одеялом девушку, мирно лежащую на кровати. Гажил о чем-то думал, сидя на стуле, опустив взгляд в пол.

Леви не решалась начать разговор. Да и с чего начинать? «Привет, сегодня чудный день, за исключением лишь того, что на месте Эльзы должен был быть Жерар, вот не задача, правда?» Бред какой-то. Леви бросила еще один взгляд на Эльзу. Она, казалось, стала еще бледнее. Мертвенно-бледной. Кожа, как показалось на первый взгляд, посинела. Подойдя к ней, Леви дрожащей рукой хотела дотронуться до шеи, проверить пульс, гоня плохие мысли прочь, как дверь бесцеремонно распахнулась.

— Отойди от нее, — приказным тоном заявила Полюшка, подходя к Эльзе. Макаров встал у дверного косяка и окинул взглядом, в котором читалось «уходите», Леви и Гажила. МакГарден все поняла без слов и вышла из комнаты. Гажил, посмотрев на мастера, тоже удалился.

— Пусть позовут Лисанну и Кинану. — Заявила Полюшка, прощупав пульс и осмотрев Эльзу.

Через какое-то время в комнату вошли две девушки. Лисанна, увидев накрытое обездвиженное тело Эльзы, ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Лисанна, сообщи всем в этой гостинице, что Эльза мертва. Всем, кроме Люси и Нацу.

— Мертва? Как? Она же… Вы же…

— Быстро!

— Н-но я не понимаю, почему Люси и Нацу…

— Хочешь, чтоб Хартфалию инфаркт хватил?!

— Нет! — Воскликнула Лисанна.

— Нацу находится сейчас с ней, как интересно ты сообщишь ему эту новость так, чтобы Люси не узнала? Никак. Потом им скажем. Иди. — Приказала Полюшка и под ее взглядом, Лисанна выбежала вся в слезах их комнаты.

— Кинана, — уже спокойнее сказала Полюшка, откидывая одеяло с бледного лица Эльзы, — иди к Люси и Нацу и скажи им, что…