— Вот теперь ты настоящий дворянин, — проговрила она, аккуратно беря его за руку, смотрящего куда-то вдаль, — родовое дворянство у нас много значит…

— Я понимаю… — кивнул Суворов, казалось бы несколько отстраненно, однако душа его пела и радовалось. Наконец-то он сподобился на что-то героическое в этом мире.

— Теперь мы… — начал нерешительно Виктория, но сбилась, умолкла.

— Теперь что? — поднял на нее глаза Суворов.

— Теперь мы можем не прятаться по углам, как любовники, я официально могу объявить тебя своим будущим мужем…

— Мужем? — переспросил Суворов, и что-то холостяцкое екнуло в его сердце, испуганно и жалко.

— Да, а что? Неужели ты думал, что наши отношения будт продолжаться вот так… как сейчас?

— Нет, просто, это как-то… неожиданно что ли.

— У меня еще есть для тебя неожиданная новость, — холодно сказала Виктория. Она почувствовала холодок отстранения Саши и включились какие-то защитные рефлексы, какая-то реакция неправильная, острая, — я беременна…

— Что?

— У нас будет ребенок! — громко провозгласила Виктория, при этом зло поджав гнубы. Ей начало казаться, что Суворов пошел на попятную, что ему теперь не надо ни никаких отношений, ни тем более ребенка, что все это было лишь для того чтобы затащить ее в койку.

— Я рад… я очень рад…

— А как я рада…

— Виктория, дорогая, прости меня, для меня все это так неожиданно. Еще несколько дней назад я сидел в архиве и не думал, что у меня скоро появится семья, дом, ребенок, родина, которую понадобится защищать… Пойми меня.

— Ты не хочешь этого ребенка? — в лоб спросила Виктория.

— Я… я не то имел ввиду… я… просто…

— Знай, суворов, я все равно буду рожать, чтобы не случилось! — выкрикнула она ему это прямо в лицо. Я не допущу, чтобы Твердыня осталась без наследника, — Виктория нервно притопнула ножкой и пошла прочь с помоста, на ктором они остались совершенно одни.

Саша сначала думал побежать за ней следом, но потом остановился. Пускайц успокоится, придет в себя, приведет в порядок мысли, чувства, да и ему бы не прочь заняться этим же.

Но его мечтам не суждено было сбыться. Около помоста оказался посыльный из генерального штаба. Оказывается его вызывал к себе герцог Берстранд.

— А что случилось? — спросил Александр у посыльного.

— Валтасар прорвал нашу оборону. Быстро движется к Великой реке. Погранотряды бегут! — на ходу прокричал адъютан, пробегая дальше.

— Как это могло случится?! — взревел разозленно Берстранд и громко хлопнул кулаком по столу, искоса поглядывая на своих военноначальников. — Остолопы! Почему ваши полки бегут?

— Господин… — начал было генерал от кавалерии фон Краузен.

— Не надо мне никаких объяснений. Валтасар начал переправу и этого достаточно, чтобы всю вашу шайку вздернуть прямо здесь по законам военного времени! — герцог схватил со стола какие-то папки, бумаги и карты и со злостью щвырнул в сторону своего генерала.

Дыхание его стало прерывистым и астматичным. Лицо покрылось бурыми пятнами, но постепенно Берстранд начал успокаиваться. Он пару раз глубоко вздохнул и поправил расстрепавшиеся длинные седые волосы.

— Прорыв должен быть ликвидирован в течении часа! Переправа уничтожена вместе с плацдармом противника. Выдвинуть туда янтарных драгун. Пускай уничтожат всех! Сотрут с лица земли передовой отряд Валтасара.

— Кто будет командовать драгунами? — фон Краузен внимательно посмотрел на своего командира, преданно заглядывая ему в глаза. — Позвольте мне самому лично огтправиться на передовую? Я кровью искуплю… Живота не пожалею…

— Полноте, Дитрих! Вы уже искупили, — Берстранд повернулся к Суворову, так же присутствующему на совете, отряд янтарных драгун поведет их капрал…

Показалось ли Саше или просто так упала светотень от свечи, но в глазах старейшины мелькнула не ненависть, нет, но что-то близкое к ней, что-то похожее на затаенною злобу или обиду. И его можно было понять! Королева Виктория была ему как дочь, а скрыть в военном лагере отношения мужчины и женщины так же трудно, как в пустыне найти воду одинокому путнику. Так что скорее всего Суворов заметил в глазах Берстранда некую тень ревности.

— Я готов выступить, — согласно кивнул Саша. Хоть он еще не совсем обвыкся со своей новой должностью, хоть он совсем еще не знал отряда, которым ему предстояло командовать, но первое ошеломление после сообщения об отцовстве прошло, и Александр решил, что сделает все возможное и невозможное ради благополучия своего ребенка и его матери— великой королевы Виктории.

— Значит так… — Берстранд повернулся в сторону Суворова. — Добираться до передовой маршевыми коллонами часа два… С ходу в бой! Не давай им времени опомниться и возможности, чтобы закрепиться на правом берегу Великой реки. Опрокинь их в воду, и я обещаю, что следующим твоим званием будет генеральское… Да… Александр, постой! — остановил Суворова герцог, заметив, что тот направился к выходу из палатки.

— Да?

— Постарайся остаться в живых… ради Виктории и ее ребенка.

Алкасар вместе с Одиссеем прошли верст десять. Пока суровый колдун сбросил набравшегося сил карлика с плеч и объявил привал. Они остановились совсем недалеко от Великой реки, почти на самой опушке Полесья.

Сквозь дымку, идущую от холодной серо-стальной воды, слышались смутно различимые голоса, конское ржание и топот, а так же чьи-то голоса.

Колдун, оставив карлика шута разбираться с ранним завтраком, решил отправиться на разведку. Ведь даже, несмотря на потерю Линга, задание королевы никто не отменял, просто теперь оно ложилось только на его и хрупкие плечи Одиссея.

Пройдя метров сто по высокой траве, отдающей влагой, пахнущей свежестью, от которой голова начаинает кружиться, Алкасар оказался недалеко от берега Великой реки, а потому счел за лучшее дальнейший путь проделать ползком.

Извиваясь, будто уж, он скользнул в заросли кустарника и медленно направился в сторону, откуда были слышны крики.

Вдруг над его головой метрах в двух, послышались хриплые голоса:

— А хорошо мы надрали задницы этим руровским пограничникам. Теперь они драпают к своей Твердыне, не оглядываясь, да, Пэн?

— Точно, — согласился с неизвестным второй воин, — теперь осталось позабавиться с девками из столицы и на зимние квартиры. Я рассчитывал на Кремь, но эти чертовы орки и тут нас опередили, таких делов понатворили в храме Единого! Только держись!

— А я, Пэн, слышал, что Роммель и тут лажанулся! Из храма Единого умудрилась сбежать девчонка, которая обладает такой магической силой, как все маги на земле!

— Враки… — флегматично заметил таинственный невидимый Алкасару Пэн.

Значит, Кремь пал… Колдун тяжело вздохнул и пополз дальше, стараяь обойти стороной двух стражников из клана Варанов.

Надо действовать, действовать! Повторял про себя колдун. Валтасар со своими ордами уже на правом берегу Великой реки, погранотряды бежали, а значит судьба Рура в его руках и маленьких руках карлика Одиссея.

Медленно он раздвинул камышовые заросли. Нимательно пригляделся.

Река напоминала встревоженный улий. То там, то здесь против течения плыли сотни лодок, наполненных войнами, орками, наемниками из Южных провинций. Их было так много, что Алкасар даже сбился со счета, пытаясь хотя бы приблизительно представить число валтасаровых полчищ.

Вдруг колдун разглядел как между лодок движется что-то черное, вроде похожее на бревно, но… Решив подобраться поближе Алкасар прополз еще метров пять, а потом… Потом колдун понял, что это было на самом деле. По реке нескончаемой вереницей плыли трупы стражников из погранотрядов Рура. Именно среди них с трудом пробирались на лодках кочевники.

Колдун из Полесья горестно закрыл глаза, когда увидел, как орки спрыгивают в воду из лодок прямо на ходу и медленно пожирают уже мертвые тела воинов, при этом противно урча и причмокивая.

Рядом в камышах кто-то зашевелился. Алкасар резко выхватил клинок и наотмашь ударил по кустам. Кусты тихо ойкнулим и из них выкатился на свет Одиссей.