— А что же о маме она спрашивает?

Алена неожиданно остановилась. Слишком явный и неприкрытый интерес проявляла Марина к жизни своей бывшей дочери, в то время как даже в лучшие времена их совместной жизни с Сашей она не очень-то интересовалась дочуркой. Было ясно одно, Мельник что-то задумала и отступаться от этого по-видимому не собиралась. «И принес же черт тебя на нашу голову! — в сердцах подумала Алена. — Ведь все было так хорошо, и счастье казалось так близко…» надо было срочно спросить совета у кого-то со стороны. немного подумав, Алена встала со своего места.

— Прости, Марина, я сейчас, — она в нерешительности затопталась возле стола, — мне… мне… мне надо позвонить мужу, предупредить его, что ты у нас несколь дней поживешь…

Вранье! Максим Савельев был бы только рад гостям, его не надо было предупреждать. К тому же еще три недели назад его отправили в полугодичную командировку в Париж. Так что надобности в звонке не было никакой. Алена собиралась позвонить, но совсем не Савельеву.

Выбежав буквально из комнаты, она прошла в самую дальнююю спальню, к телефону, схватила трубку, начала по памяти набирать номер Горбенко. За всем этим она совсем не уследила, как в сумерках неосвещенных комнат за ней тихо двигалась фигура ее одноклассницы, твердо решившей подслушать чужой разговор. Андрей трубку не брал. Скорее всего был на каком-то важном совещании, и неприятный металлический женский голос извещал всех о том, что телефон абонента выключен или временно не доступен. Алена в сердцах выругалась.

— Что за черт! — начала набирать номер Нади Аношкиной.

— Алло! — вскоре откликнулись с того конца провода.

— Надь, это я! У меня плохие новости… Марина вернулась.

— Что?

— Вот тебе и что, — язвительно бросила Севостьянова, стараяь, чтобы ее голос звучал тише, срываясь на шепот, — и насколько мне стало понятно, ей очень хочется, чтобы Варя снова стала ее дочерью. Нужно предупредить Андрея или всем встретиться и все обсудить.

— Когда?

— Сейчас же, у метро Сокольники!

— Хорошо, буду! — Надя видимо тоже ни на шутку обеспокоилась приездом своей бывшей одноклассницы и подруги. Ревизор изволит быть! Ревизор, господа хорошие! Кажется жизнь наших героев опять летит с приездом Марины Мельник в тар-тарары.

Мало кто знает, что в Кремле днем и ночью кипит работа. В представлении обывателя, который видит власть только по телеизору, в информационном блоке новостей, власть имущие представляются в образе этаких жирных котов, которые добрались до денег трудового народа и теперь наслаждаются жизнью, но, к сожалению, дорогой читатель, ты ошибаешься. В таком многоуровневом механизме, как государство, не самое главное получить силу и деньги, право распоряжаться миллионами жизни, главное эту самую силу удержать в своих потных ручонках и потому многие чиновники засиживаются допоздна. А в Кремле свет настольных ламп горит целыми сутками, и лишь когда он тухнет, люди шутят, что это Чубайс вновь добрался до главного рубильника страны.

Президенту отдыхать вовсе не с руки. Ему важно угодить и сирым и убогим, а так же богатым олигархам, да президентам корпорации, вот весь президентский срок балансируешь на скользкой доске. Большой Папа все-таки ушел в соседний кабинет, оставив дорогое кресло своему приемнику, но как ни странно работы от этого меньше ни стало. Приходилось долгими вечерами поправлять то, что наворотила «кукла». На отдых бы…

За этими веселыми мыслями и застал премьер-министра начальник Службы Внешней разведки генерал-полковник Савин. Осторожно постучался и вошел мягким, по-кошачьи упругим шагом. Взгляд серых глаз спокойный и уверенный.

— С чем пожаловал, Алексей Васильевич? — премьер обернулся в его сторону и молча кивнул на стул, приглашая сесть.

— Недавно копался в архиве моего предшественника и наткнулся на очень интересное дельце… Вот решил с вами посоветоваться… — Савин тактично посмотрел на Большого Папу, который и полковником ФСБ побывал, и на самолете полетал, да и государством управлял не хуже других многих, властителей судеб.

— Что за дело?

— Есть такая федеральная корпорация…

Премьер быстро понял о чем разведчик. Он сам был не доволен прошедшей операцией, но эти зажравшиеся олигархи не оставили ему выбора. Государственная приватизация была проведена довольно грязно и бездарно, с привлечением федералов, убийствами, за что бывший начальник СВР был собственно и снят с должности.

— «Интеркрайт», — добавил Савин, так и не дождавшись реакции от Хозяина. Тот осторожно кивнул, мол, продолжай, чего же тянешь.

— И что тебе там пришлось не по нраву, Алексей Васильевич? — премьер с интересом посмотрел на генерал-полковника.

— Сам процесс превращения «Интеркайта» в государственную структуру… — осторожно заметил Савин, косясь на Хозяина, ожидая то и дело, что тот его прервет, но нет! Большой Папа лишь кивнул головой, поощряя служебное рвение подчиненного. — Сама фирма никакой угрозы не представляла. Да, она выполняла некоторый процент госпоставок, но там были поставлены слухачи и секреты федералов. Так что утечки там быть не могло… Да и что за утечка? Что они могли рассказать иностранным шпионам? Только из какого дерева наши пограничные столбы? Глупость… Соответственно дело вовсе не в государственных интересах. Я задался вопросом, покопался в архивах. Поднял газетные вырезки, и обнаружил, что сам президент ОАО «Интеркрайт» был осужден за экономические преступления и преднамеренное убийство на пятнадцать лет колонии. Дальше следы его теряются. Значит, решил я, это все-таки было личное чье-то дело. Кто-то просто из мести напряг наши структуры и натравил на компанию федералов и разведку. Интересно кто бы это мог быть? — начальник службы внешней разведки внимательно посмотрел на премьера.

«Упрямый малый… — про себя подумал Хозяин. — этот докопается до всего и всех… Но и сказать, что национализация „Интеркайта“ целиком моя инициатива нельзя. Он слишком умен, чтобы потерять такую выйгрушную карту. Надо что-то придуматью.»

Мозг бывшего разведчика нелегала заработал с удвойенной силой. Как компьютер он мгновенно просчитывал все возможные варианты и отбирал самые выгодные. наконец после недолгой паузы, премьер заговорил, устало потирая глаза.

— Видишь ли, Алексей Васильевич, твой предшественник, ты его наверно знаешь… Роднина уволили со своего поста с треском и репортерской шумихой, чего никогда не было., заметь, был нечист на руку. Он попросился в долю к совету директоров корпорации, а они ему отказали. Вот что из этого вышло… Президент фирмы в тюрьме, Роднин в отставке, по нему заведено уголовное дело, а «Интеркарйт» является отныне государственной структурой. Вот и весь секрет, Алексей Васильевич.

— А как же сам президент компании? — Савин покопался в бумажках и наконец нашел его фамилию. — Харламов Александр Сергеевич? С ним-то что делать? Ведь человек осужден на пятнадцать лет строго режима. при чем совершенно нет никаких данных, что он жив вообще. Из-за корысти какого-то начальника страдают невинные люди!

«Идеалист, — с горечью определил премьер, — от такого отвязаться будет тяжеловато. Лучше ему разрешить покопаться в этом деле под присмотром, чем дать волю самому искать. А еще проще отпустить этого Харламова на все четыре стороны. Сделать что-то он уже все равно вряд ли способен, если, как справедливо заметил Савин, еще жив.»

— Ну не такой он уж и невинный… — спокойно заметит Хозяин, прихлебывая подостывший чай. — Не просто так люди миллионы зарабатывают. Невинные люди загородных особняков не имеют и семь процентов госзаказа. Ютятся себе в «хрущевках» и ни о чем таком не помышляют. Однако ты прав, Леша. Даже если был в чем-то Харламов виновен, он, как говорили раньше, искупил свою вину перед Родиной. Ты займись этим делом, я беру его под свой строгий контроль. Отчет лично мне. Никакой информации больше никому не давать. Поставить на деле «Интеркрайт» гриф «Особо Секретно». Попробуй его, если Харламов еще жив, поставить под какую-нибудь амнистию. Освободи. Доклад каждый день, примерно в это время. Ну а пока… — Хозяин удовлетворенно потянулся в кресле. — нам пора домой! Глянь, на часах уже второй час ночи. А мне еще завтра этого белорусского батьку принимать… Вызову ФСО.