— Кто? — впервые задал вопрос, дотоле внимательно слушавший, Острый.
— Хозяин, который в Кремле сидит и из свысока все видит. Сейчас там правда мнется его марионетка, но он рядом и скоро вернется, дайте срок. Ну да ладно… Тогда как раз пошла история с Дорковским, олигархи были не в чести. В общем, Хозяин Кремля отдал приказ на разработку и приватизацию «Интеркрайта». Когда узнал кто в меня стрелял, точнее по чьему приказу. Решил открыться и отомстить. Убил Гармаша… Там уже столько этих трупов было намешано, что одним больше одним меньше… Маринку не смог… Отпустил. Было время когда я ее любил больше жизни. И вроде все наладилось и все хорошо, только звонят федералы и приглашают на долгую личную беседу на Лубянскую площадь. Мол, по душам поболтать… предложили мне сделку. Я сдаю компанию в руки государства. Они мне небольшой политический суд и амнистию через полгода. При этом все остаются на своих должностях, Варя в безопасности. В общем, обманули… Компанию я сдал, мне дали пятнашку за Мишу. а Варьку успел спрятать Андрюха… В общем, вся история если очень вкратце… Тебе решать, Острый, верит мне или нет…
Замолчали… Острый достал из кармана горсть табака. Оторвал листок старой газеты за девяносто девятый год
и скрутил самокрутку. Поделился с Харламовым. Тихо сидели пуская в камеру струйки теплого сизого терпкого дыма. Все уже давным давно спали. разговор затянулся и за маленьким зарешеченным окном камеры уже проглянулись первые звезды и бледно желтый, почти белый диск луны. На соседних нарах посапывал доктор наук Петрович, сидевший за то, что своей дочке на день рождение из магазина украл дорогую куклу. Мент-гаишник, отбывавший срок за взятку усиленно храпел, повернувшись к стене, надрывая луженую глотку. Двое шестерок Острого тихо сопели у себя на шконках. Странная компания, сброд больных и бедных…
— Слышь, Хоккеист, — наконец проговрил Острый, затушив о край железных нар окурок самокрутки, обсыпав пеплом край Сашиного матраса, — а ведь правду ты говоришь… — не зная, что на это ответить Харламов промолчал. — Развели тебя суки мусорские. Это не по понятиям. Я тебе верю, а значит мы что-нибудь придумаем.
Он устало спрыгнул с нар, потирая затекшую от долгого сидения спину, ежась от холодных юрких мурашек, бегающих по спине. Каждую ночь, камера выхолаживалась. Становилось все прохладнее и прохладнее, а к утру стены покрывались тонким слоем иссине-хрустального инея. спали чаще всего все, кроме Острого в верхней одежде, чтобы не подхватить от промерзших стен пневманию.
— Давай спать, Хоккеист, — предложил вор, — в конце концов, если следовать старой русской пословице утро вечера мудренее.
Он легко запрыгнул на свою шконку, повернулся к камере спиной, накрывшись вонючим, пропитанным вшами одеялом, больше не сказав ни слова уснул.
А на плацу все так же надрывались сторожевые овчарки. слышались веселые голоса вертухаев, перекликающихся между собой. Звук отъехавшей машины… «Хозяин уехал», — подумал Харламов, не заметив как и его самого медленно и неотвратимо в свои объятия забирает Морфей.
ГЛАВА 2
На улице пошел небольшой пушистый снег. Хлопьями он спускался на мокрую землю, смешиваясь с грязью, тая в придорожных лужах. Уж такая странная нынче зима в столице. Нормальных сугробов не увидишь. Быстро исчезая, снег пропадал оставляя на окне размытые следы снежинок. Хотелось чего-то яркого красивого, праздника хотелось… Хотя неделя отдыха уже давно прошла. Отгремели новогодние фейерверки, опали последние конфетти, хотелось чего-то яркого, доброго и веселого…
Горбенко Андрей Григорьевич с раздражением задернул штору и отошел от окна, нервно закурил, поглядывая как небесные хляби все больше и больше раздвигаются на улице. Зима совсем и не зима… Грязь одна.
В коридоре сработал звонок. В квартиру кто-то настойчиво и рьянно звонил, отчаянно давя на дверной звонок. Раздумывая по дороге кто бы это мог быть. Андрей в одном халате поплелся открывать.
На пороге стояла Надя Аношкина бывшая одноклассница и соучередитель «Интеркайта». В своем неизменном красном плаще, аккуратно причесанная, смуглая, на высокой шпильке, с сумочкой на руке. Мадам… да…
— Привет, — поздоровалась она стряхивая с воротника, попавшие снежинки. На ее щеке яркой хрустальной отметиной серебрился только начавший таять снежок.
— Привет, проходи… — Андрей пропустил давнюю подругу в квартиру.
— А Варька где? — Надежда повесила на плечики плащ и прошла в теплую уютную кухню, с закипевшим чайником.
— На танцах, у нее сегодня занятия. Я скоро за ней поеду. Сейчас чаю с тобой попьем…
Горбенко быстро и по-военному соорудил небольшой стол. Достал конфеты, печенье, поставил пепельниу и разлил по чашкам ароматный чай. В голове крутилась настойчиво мысль о цели визита Нади. Заходила она не то чтобы редко, но и частым гостем ее назвать было нельзя. А теперь под вечер, видимо сразу после работы неожиданно без звонка решила вдруг заскочить. Странно… Когда чашки были наполнены и все видимые приличия соблюдены, Андрей перестал играть в вежливости и тренировать свою дедукцию, спросив на прямую:
— Надюш, и что привело тебя к нам в гости? Что-то случилось?
— Нет, нет… Все хорошо, Андрей… Просто я хотела узнать о Саши есть какие-нибудь вести?
Горбенко щелкнул зажигалкой, подкуривая сигарету, и Надя впервые увидела, что ее друг сильно нервничает. Огонек не сразу вспыхнул, да и сигарета заходила ходуном в его сильных пальцах. Звонко цокнула ложка о чашку.
— Есть… Небольшие правда. мой знакомы в ФСИНе сумел выяснить, что осужденный Харламов Александр Сергеевич отбывает свое наказание в одной из колонии в Сибири, недалеко от Красноярска. Срок действительно пятнадцать лет. Можно подать заявку на свидание… Но пока об УДО даже говорить не стоит…
— Почему? — подняла глаза Аношкина от чашки.
— Видишь ли сидит он не за то что ларек сигаретный выставил и не за экономические махинации. Федералы на него Мишу повесили… То есть сто вторая часть вторая-преднамеренное убийство. Даже мои знакомые ничего не смогли сделать. Говорят должно пройти как минимум лет семь, чтобы были шансы на условно досрочное. Пока вся эта грязная история лежит на поверхности и свежа в памяти. А у тебя какие новости? По глазам же вижу, что не просто так зашла поболтать…
Аношкина замялась, опустив глаза в чашку. Черные чаинки кружились в золотистом вихре дорого чая, почти так же сумбурно, как и ее мысли.
— Да есть у меня одна не очень хорошая новость… — Андрей резко вскинулся и внимательнее посмотрел на подругу. — Видишь ли, Андрюш, тут ко мне в гости заходила одна известная особа и сказала что видела в Москве..
— Надь, не тяни! — разозлился Горбенко. — Мы уже столько всего пережили, что скрывать что-то бесполезно. Хуже уже все равно не будет.
— Будет, Андрюш… — убито проговрила тихим голосом подруга. — Марина вернулась в Москву…
Тишина в комнате, только слышно, как тикают большие настенные часы, отбивая улетающие секунды. Когда произошла вся эта история с воскрешением Харламова и его, Горбенко, когда убил Саша Мишу, когда собрались все одноклассники. Тогда бывший президент «Интекрайт» не смог застрелить соственную жену. Не смог задавить эту гадину, змею, которую пригрел на сердце. Смалодушничал и отпустил на все четыре стороны. сказав, чтобы она никогда не появлялась ни в его жизни не Москве, оставил денег и купил билет на самолет до Франкфурта-на— Майне. Тогда Андрей сам занимался оформлением документов и постоянной визы. На следующий день Харламова исчезла. Все искренне надеялись, что уже навсегда, но теперь она снова в России и чего ждать от нее непонятно…
— Что ей надо? Ты ее видела? — немного приведя мысли и чувства в порядок, Горбенко успокоился.
— Нет, — покачала головой Надежда, — она сейчас живет у Аленки на Никитовской во флигели, бывшая усадьба генерала Эверт-Колокольцева, — попросилась у нее перекантоваться. Вчера же Алена приехала ко мне и все рассказала. Марина говорит ей, что приехала повидать дочь и Сашу. Она же не знает, что он… Я боюсь, что когда станет все известно, она попрбует у тебя забрать Варьку…