В конце письма Саша обещал приехать через недельку. Но неделька растянулась… После окончания работ под Лугой их строительный батальон перебросили к Гатчине, на сооружение укрепрайона. Там было не так опасно, но работать пришлось еще больше.
Оборонительные линии, которые сооружали брат и его товарищи, имели важнейшее значение для обороны Ленинграда. Когда гитлеровцы вышли к Лужскому оборонительному рубежу, они вынуждены были надолго задержаться здесь, несмотря на превосходство в живой силе и технике. Даже если удавалось обойти рубежи, им приходилось оставлять возле них крупные силы, ослабляя атаки по войскам, защищавшим наиболее угрожаемые подступы к Ленинграду.
Военный совет фронта и Ленинградская партийная организация придали первостепенное значение созданию защитных рубежей вокруг города. Была создана специальная комиссия во главе с А. А. Кузнецовым. В нее входили также председатели исполкомов городского и областного Советов П. С. Попков и Н. В. Соловьев, академики Н. Н. Семенов и Б. Г. Галер-кин. Приказом командующего Северо-Западным направлением К. Е. Ворошилова комиссии были даны чрезвычайные полномочия.
Чтобы усилить политическую работу среди мобилизованных, было решено издавать ежедневную газету «Ленинградская правда» на оборонной стройке». Редактором ее был назначен член редколлегии «Ленинградской правды» В. К. Грудинин (без освобождения от основной работы). Оперативный журналист и хороший организатор, Василий Константинович с помощью всего коллектива редакции успешно справился с поручением. 28 июля вышел первый номер многотиражки. В передовой статье, озаглавленной «На трудовой подвиг!» говорилось: «Подступы к Ленинграду надо защищать не только силами Красной Армии, но и силами населения, силами всех трудящихся… Мы должны создать вокруг города стальное кольцо неприступных сооружений… Нужны величайшие усилия, организованность, подлинный трудовой героизм каждого ленинградца». Издавалась газета на четырех полосах уменьшенного формата — в половину страницы «Ленинградской правды», печаталась в ее типографии, и оттуда каждое утро ее отправляли на строительные трассы.
Улучшилось руководство строительством. За всеми участками горком ВКП(б) закрепил первых или вторых секретарей райкомов партии. Они возглавляли воспитательную работу среди трудармейцев. Строители были разбиты на эшелоны и сотни.
Все это очень скоро сказалось на темпах и качестве возводимых сооружений. Военные, инженеры, наблюдавшие за ходом строительства и принимавшие готовые объекты, отмечали высокий технический уровень работ.
Большую помощь в сооружении оборонительных поясов оказали рабочие заводов. Кораблестроители предложили использовать на рубежах заводские запасы броневой стали. Производство бронеколпаков для дотов было налажено на Ижор-ском, Кировском, Балтийском заводах, «Большевике», заводе имени А. А. Жданова.
…Наш Саша приехал со стройки загорелый, но тощий как щепка. Видно было, что досталось ему за это время изрядно. Долго смывал он с себя окопную грязь. А когда, выспавшись как следует, стал рассказывать о том, что видел и пережил, картина оказалась куда менее радужной, чем можно было представить себе по его письмам. Обстановка ухудшалась с каждым днем. Все чаще вражеские самолеты стали обстреливать строителей. Работать приходилось ночью. Однажды большую группу добровольцев, среди них был и брат, посадили на машины и привезли к самой передовой. Здесь ночью, под артиллерийским и минометным огнем, пришлось восстанавливать разрушенные снарядами и бомбами доты и дзоты, рыть ходы сообщения, засыпанные землей. Несколько Сашиных товарищей было ранено, а двое убито. И с-питанием стало хуже. Под Гатчиной пять дней ели всухомятку. Полпути до Ленинграда пришлось идти пешком…
Строительство оборонительных сооружений продолжалось до конца года, но особенно широкий фронт работ получило оно в июле и августе. Чтобы читатель мог представить себе его масштабы, назову цифры. Противотанковые рвы вокруг Ленинграда имели длину более шестисот километров, эскарпы и контрэскарпы — свыше четырехсот, лесные завалы — более трехсот километров. Сооружено было пятнадцать тысяч дотов и дзотов.
Все это оказалось для гитлеровского командования полной неожиданностью, обернулось серьезным военным просчетом. В «Военном дневнике» Ф. Гальдера есть любопытная запись: в конце сентября 1941 года, принимая генерал-инспектора инженерных войск Якоба, он обсуждает с ним «опыт русских по ускоренному возведению укреплений в районе Луги». Что может быть красноречивее подобного признания врага?!
Но, конечно, самой дорогой для строителей оборонительных сооружений была и остается высокая оценка их труда советскими воинами, защитниками Ленинграда. Чем ближе подходили они, отступая, к городу, тем более грозными и неприступными для врага были полевые укрепления. И тем упорнее вели оборонительные бои наши солдаты и командиры, выигрывая драгоценное время и заставляя противника нести огромные потери.
Ленинградские журналисты в своих корреспонденциях с фронта нередко свидетельствовали об этом. Так, позднее, в сентябре, в самый разгар решающих боев за Ленинград на Пулковских высотах, военный корреспондент «Ленинградской правды» Павел Зенин, бывший сотрудник «Смены», писал в очерке «Две недели боев за высоту П.»: «Ленинградцы, в том числе женщины и подростки, создавшие полевые укрепления на подступах к родному городу, могут гордиться, что эти оборонительные сооружения, построенные ими в несколько недель, навели такой ужас на фашистских захватчиков».
В многотиражной газете «Ленинградская правда» на оборонной стройке» печаталось много писем, отражавших патриотические настроения строителей. Приведу некоторые из них:
«Ни трудности, ни опасность, ни утомление не сломили нашей воли трудиться как можно лучше… Не было растерянности, не было жалоб или недовольства… Все понимали, что мы помогаем мужьям и братьям отстаивать нашу честь и свободу, отстаивать наш великий город…»
«Я — домохозяйка, но считаю себя хозяйкой большой страны. Ее защищает мой сын Евгений, он — танкист, ее защищаю и я, работая на оборонной стройке. Я хочу, чтобы каждая женщина на стройке поняла мою душу. Наше строительство — строительство для нас самих, для наших детей.
Тяжело бывает поднимать носилки с землей… Пусть здесь много будет пота, но зато будет меньше пролито крови наших сыновей, братьев, мужей. А для врага — здесь каждый шаг будет смертелен. Здесь враг не пройдет!»
«…Я много строил за свою жизнь. Строил с опытными землекопами, каменщиками, бетонщиками. Но никогда не видел такого великого подъема, такой трудовой ярости».
«Когда полчища Юденича подступали к нашему городу, я был в отряде красногвардейцев… Теперь мне выпала честь снова защищать подступы к нему. На оборонной стройке мы готовим могилу фашизму. Я 28 лет проработал на заводе литейщиком. Люблю его, как родной дом. Но сейчас оставил свой цех и взял в руки лопату. Работаю так же по-стахановски».
Родина никогда не забудет славного подвига трудармейцев Ленинграда!
В середине августа Ленинградский горком комсомола поручил двум членам бюро — второму секретарю городского комитета И. С. Бучурину и мне — выехать в Москву, чтобы рассказать в ЦК ВЛКСМ о работе Ленинградской организации в условиях войны и решить попутно ряд назревших вопросов. Предложение исходило от Центрального Комитета и сделано было в сугубо деликатной форме, в виде пожелания. Товарищи, видимо, решили, что в трудную для ленинградцев пору требовать официального отчета было бы неловко. Разумеется, лучше следовало бы отправиться в Москву первому секретарю В. Н. Иванову, но обстановка не позволяла этого сделать.