— Я тоже в восторге от таких цветов, чудо-чудное!

Заинтересовавшись, к нам подошли Дим с Тахироном, оба тоже долго любовались цветами, а затем Пол ехидненько сказал:

— Тахирон, теперь ты мой должник!

— Да, как только все произойдет, тут же долг отдаю, пока, сам знаешь, непонятно.

— Ну, раз цветок отреагировал, то все так и будет, но ты прав, подождем, тут все иное. — Какими-то непонятными фразами заговорили оба.

Махнув на все рукой, я пошла в свою комнату, глаза закрывались, тело все ломило, ноги не держали, да и спала ночью я совсем немного, так что отрубилась в момент.

И пришла ко мне в сон Бастика. Огромная черная пантера лежала на моем любимом камушке, помахивая хвостом, у меня же от желания погладить такую красавицу задергались пальцы, уж больно заманчиво выглядела её шкура, типа как у земных кошек британской породы — плюшевая, одним словом.

Пантера потянулась, выгнула спину — ощущение было, что кости у неё резиновые, и каким-то тягучим движением оказалась возле меня, устремив на меня взгляд зеленющих, цвета изумруда, глаз спросила:

— И не боишься?

— Ну, ты же во сне, очень хочется тебя погладить, но…

Она перебила:

— Но?

— Ты же хищная кошечка, боязно!

Пантера рассмеялась, и я узнала смех, точно также смеялся кто-то на озере.

— Да, ты правильно поняла, это была я, вы со Степкой разбудили мое любопытство, и я наблюдала за вами, забавный у тебя мой маленький родственник!

— Ага, далеко пойдет, если не остановят, — пробормотала я, — такой обычный кот был на Земле, а здеся, как говорит Антипа, ужас, нахальный, беспардонный, всезнающий.

Бастика опять засмеялась, а потом, посерьезнев, сказала:

— Спасибо тебе, что помогла моему мальчику оба раза, он мне очень дорог, и я тебе должна. Будет нужда во мне, позовешь, но только в самый критический момент. Хотя, немного понаблюдав за тобой, пришла к выводу, что на ерунду ты не разменяешься. А ещё я бы очень хотела котика твоего на недельку забрать, оччень мне интересно с ним пообщаться, он такой необычный…ммм. Иди уже ближе, я тоже люблю, когда меня за ушами и под мордой гладят и чешут. Да, мне очень нравится, как ты называешь меня — Багира, впредь так и зови, разрешаю! И не злись на Лесного Хозяина, он, бедняга ждать замучился!

Урчала она как хороший трактор, а я в восторге гладила и чесала её, но долго насладиться этим нам не пришлось.

— Проснись, Зинуша!

— Пол, ну что ты мне не дал погладить вашу Бастику — пантеру, блин!

Тот вытаращил глаза:

— Она тебе явилась?

— Ну да, приснилась, вон, на моем любимом камушке лежала.

— Ох, ты, взаправду пророчество скоро исполнится, — он чуть не приплясывал на месте.

— Зная твою хитромудрую натуру, даже и спрашивать не буду, все равно ведь как змея выскользнешь и ничего путного не скажешь.

— Я тебе истинно обещаю, как все прояснится, все расскажу, — он поскучнел, — вот только поверишь ли ты мне? Так, я убегаю по хозяйству, утром вернусь и выслушаю твои условия, ты же мне их озвучишь?

— Озвучу, озвучу, надо сначала героя дождаться.

— Я баньку истопил, мужики там парятся, ты им кваску-то поднеси, ужо.

— Иди, иди, разберуся.

Мужики парились еще часа два, я же, приготовив кваску и оставив на столе легкий перекус, пошла плавать, через какое-то время услышала позади себя шум плывущего за мной, оглянулась, меня догонял Дим, повернув поплыла к берегу, потому как уже запыхалась, отжала купальник и села на камушек, поймав на себе удивленный взгляд Дима.

— А что это на тебе надето?

— Купальник это, специально для купания в моем мире шьют, а мужчины купаются в плавках, ну такие коротенькие штанишки.

Надо сказать после баньки, в одних холщовых до колен штанах, он выглядел ещё более впечатляюще. Дим присел рядом и с интересом начал расспрашивать меня сначала про купальники, а потом пошло и поехало, его интересовало всё. Я же в свою очередь тоже спрашивала про их мир и обычаи, проговорили до самых сумерек, пока не появилась Муська. Эта пола (полулошадь по-ихнему) быстро привыкла, что вечером ей обязательно перепадает сладенькое, и являлась под светлы очи в одно и то же время. Съев сладкий пирожище, она подсунула мне свою морду, чтобы я её погладила и похвалила. Дим круглыми глазами смотрел на это, полы никогда не подходили близко к людям, а тут прямо ручная.

— Степка, наверное, волшебное слово знает, это он её приручил, начал с катания на ней, а потом вот как верного пса натаскал, я ж говорю, не кот, а кладезь талантов, сама не подозревала. В моем мире они только мяукают, а тут ему раздолье, любого заговорит.

Почаевничав, опять долго разговаривали, пока у меня не начали закрываться глаза, и я ушла спать. Какое счастье, что устала, хоть усну сразу, подумалось мне.

Утром, встав пораньше, суетилась с готовкой — «ить проглоты явятся», потом пошли с Димио на озеро искупнуться, когда уже обсыхали на берегу, с дальнего конца поляны послышался какой-то шум и Муськины всхрапывания.

Дим пошел вперед:

— Я посмотрю, что там, одевайся спокойно.

Какой спокойно! Когда я натянула шорты, уже имевшие бледный вид, выгоревшие и потрепанные, ставшие на три размера велики, но родные и привычные, за спиной послышался шлепок и, оглянувшись, я не увидела озера. Вместо него была выжженая пустая земля с засохшими сорняками, сначала изумилась, а потом вспомнила, что «ить озеро-то не всем кажется, ежли злодейские какие людишки, оно тут же исчезает». Насторожившись, поднялась по склону. На дальнем конце поляны, у леса, толпились какие-то люди на высоких, наверное ихних, лошадях, они окружили что-то говорящего и одевающегося в какую-то форму Дима.

Муська, вся напружинившись, стояла на дорожке, не пуская какого-то явно вояку, а он, увидев меня, рванул прямо по нашим красивым цветикам, крича мне:

— Куда прешь, оборванка? А ну, стоять!

— Живу я здесь, — ответила я, не переставая идти вперед, заметив, что из перехода выскочил Степка, а за ним вывалился Антипа с баулами.

Этот ретивый загородил мне дорогу и опять заорал:

— Я тебе сказал, оборванка!

— А не пошел бы ты, — вежливо сказала я, и в этот момент случилось сразу много: замахнувшись кнутом, он ринулся ко мне, я почти увернулась, но левую руку обожгла дикая боль, и по ней потекла кровь, ахнул и что-то закричал Антипа, изумленно начал оборачиваться Дим, но все перекрыл страшный трубный вой: «МЯУУУУ!»

Черная торпеда со страшной скоростью и силой врезалась в морду этого гада, он пронзительно закричал, а котище рвал когтями его рожу и орал:

— Падла, тварь, пасть порву! Урою!!

Задние лапы его тоже не остались без дела, он когтями разодрал форму, и на мужика стало страшно смотреть, рожа, руки и грудь были исполосованы и отовсюду текла кровь. Кот же перешел на русский матерный, трехэтажный.

— Степ, Степик, — позвала я, — угомонись, лучше мне помоги!

Раздался ледяной голос Дима:

— Кто разрешил? — одетый в форму, он уже не выглядел рубахой-парнем, какой-то властный и холодный человек занял его место.

Ободранный только мычал, а кот, шипя и матерясь, выгнув спину, не подпускал ко мне худенького мальчика, который, успокаивающе подняв руки, говорил:

— Я целитель, позволь мне осмотреть тирру.

— Зина, объясни коту, что тебе нужна помощь целителя, — сказал Дим. Кот, уже поняв, с шипением посторонился.

Мальчик, осмотрев, наложил какую-то мазь мне на руку и сказал:

— Заживет быстро, но шрам останется, небольшой, — на что кот, опять зарычав, дернулся в сторону подранного, я успела схватить его.

— Тихо, тихо, защитник мой, все нормально, ты славно отомстил.

Подскочивший к нам Антипа выражался междометиями:

— Да какжа, да ить это, ай беда, — когда Дим сказал кому-то:

— Мирчи, надо заплатить тирре!

— Да, Ваше Величество, — от толпы вояк отделился один и, остановившись на расстоянии, бросил мне под ноги полупустой мешочек с монетами, скривившись при этом.