Даже если в его синих глазах что-то там сверкает, даже если я читаю в его взгляде нежность и – будем уж откровенны – желание, это еще ни о чем не говорит.

Стать его любовницей? На большее я никогда не смогу рассчитывать.

Двадцать восемь лет. Брошенная невеста. Старая дева…

– Миледи, все готово!

Поднимаю глаза к зеркалу – и смотрю на себя.

Вот это да…Я словно облита расплавленным серебром. Изумруды. Рыжие волосы. Дорого. Элегантно. Красиво.

Надо будет поблагодарить принцессу Тигверд! Вспомнила наш с милордом разговор, и…

Стало стыдно. Обрадовало только одно – столько эмоций внутри, а моя кожа – безупречна! Нет, я все-таки хороший целитель.

Поднимаюсь, распрямляю плечи. Улыбаюсь. Ладно. Один раз – можно. Почувствовать себя красавицей. Сногсшибательной аристократкой. Холодной и надменной. Я подняла подбородок, прищурилась. И не выдержала – расхохоталась! Ну вылитая Чуфи, когда она на меня за что-то обижается!

– Миледи, – услышала я голос парикмахера, – что-то не так?

Повернулась. О! Еще одна Чуфи! Подбородок поднял, глаза сощурил…

– Что вы! Все прекрасно, не обращайте внимания, это я от счастья и восторга. И знаете…Хочу сказать вам всем! Спасибо. Спасибо большое! Сама бы я ни за что так не справилась!

И я обняла всех, кто мне помогал. Парикмахер так тот и вовсе прослезился. Я почувствовала, как было приятно этим людям. Как, наверное, редко они слышат теплые слова в свой адрес. Может быть, настоящие сногсшибательные аристократки не ведут себя так, как я сейчас, но мне все равно!

И вообще…Будь что будет!

Я спускаюсь вниз, в гостиную. Девушки, помогавшие мне собраться, кланяются милорду Швангау и уходят. Мы остаемся вдвоем.

– Вы прекрасны, – хрипло говорит мужчина.

Я протягиваю ему руку.

Он склоняется над ней.

– Пожалуйста, не сердитесь на меня.

Я вдыхаю его какой-то особенный, свежий запах. Запах ветра. Запах свободы. Закрываю глаза – и стараюсь не двигаться. Наконец он нежно касается моих губ, привлекая к себе.

– Рене… – его пальцы пробегают по моей шее, обнаженным ключицам.

– Огненная колдунья… – обжигает его шепот.

Я тянусь к нему навстречу…

Стук во входную дверь.

Вздрагиваю.

– Тише, – прижимает к себе.

Мгновение мы смотрим друг другу в глаза, и милорд идет открывать дверь.

– Это за нами, – говорит он будничным голосом из коридора. – Пора ехать во дворец.

Сердце бешено билось под сталью шелка. Казалось, оно сейчас разнесет изумруды в пыль! Это было какое-то дикое чувство утраченной власти над собой. И это пугало.

– Рене? – заходит он обратно в гостиную. В руках – серебристая накидка. – Вы позволите? Нам пора.

Всю дорогу до дворца мы так и не проронили ни слова. Каждый смотрел в окошко со своей стороны и думал о своем.

15

Я настолько погрузилась в свои мысли, что спокойно отнеслась и к роскошному величию дворца, и к той части придворных, что оглядывали меня как заморскую зверушку.

Не успела я попытаться расстроиться по этому поводу, как услышала:

– Рене! Вы выглядите…потрясающе! Милорд Швангау – добрый вечер!

К нам присоединились и милорд Бартон, и его супруга.

– Я рада, что ты не пришла сюда серой мышкой, – сказала наша завкафедрой. – Милорд Швангау, вам за это – отдельное спасибо!

– Уверен – в чем бы ни пришла миледи Агриппа – она была бы прекрасна, – уверенно сказал человек, с которым мы разругались сегодня из-за персикового платья, – Дамы! Вы позволите принести вам шампанское?

Мы благосклонно кивнули.

Я увидела и заведующего кафедрой огня – милорда Орвела, и заведующего кафедрой земли – милорда Меграса, и целителя Ирвина Лидса с зеленокожей высокой блондинкой потрясающей красоты в открытом платье, будто сотканном из розового жемчуга.

– Ах, как красиво! – не выдержала я и указала на них миледи Бартон.

– Да! Я так рада, что Ирвин счастлив! А какие возможности в области психических расстройств! Вы в курсе? Потрясающие результаты! Я имею в виду реабилитацию детей, пострадавших в Ваду.

– Да, я…

Я не успела договорить, потому что милорд Меграс и милорд Орвел подошли поздороваться.

– Вот наконец-то его величество имеет возможность быть довольным и магами, и нашим университетом! – милорд Орвер просто светился от счастья. – А то у него все военные в приоритете.

– Да-да, – закивал милорд Меграс. – Они сами за все берутся, все умеют, все успевают.

– Ваша правда, господа, – поддержал коллег супруг госпожи Бартон. Он курировал кафедру воздушников. – А то у меня самых перспективных студентов военные начинают еще с седьмого курса вербовать. И переманивают же!

– И у меня так же, – поморщился огневик.

– Не будем забывать, господа, что его величество и военные имеют причину так поступать, – присоединился к ним Ирвин Лидс. – Ведь несколько лет назад, когда был совершен ряд покушений и на Ричарда Тигверда, и на миледи Веронику, и даже! Даже! На его величество – ни университет, ни его тогдашний ректор ничего не смогли сделать. Со всем разбирались сами военные. И целители – даже когда была вспышка морового поветрия в Норверде.

– Но сейчас же все не так! – с жаром заявил милорд Орверд.

– Не так, – поклонился ему главный императорский целитель. – И, я думаю, его величество заметил это.

– Нам действительно полезно возвращать наши позиции, – серьезно ответил им милорд Швангау. – Однако мы отработали в тесном взаимодействии с военными – четко и слаженно. Мне кажется, что его величество оценит и это.

Мы с миледи Бартон переглянулись. Стоило высокому университетскому начальству собраться вместе, как они немедленно начинали обсуждать вопрос о возвращении магам утраченные позиции. Забавно было наблюдать, что даже праздник во дворце не стал исключением.

– Добрый вечер! Миледи! Милорды! – к нам подошли студенты во главе со старостой водников.

Я уже хотела поприветствовать его радостным «Дин», но тут преподаватели чуть поклонились – даже милорд Швангау – и произнесли:

– Ваша светлость! Приятного вечера.

А я и забыла, что он – герцог.

К моему удивлению, во дворце оказалось много людей, которые искренне радовались за меня. И вообще – большое количество знакомых.

Подходили студенты и их высокопоставленные родители. Удивительно, но сегодня в них я не замечала того гонора, который меня так раздражал во время преподавания у первых курсов.

От всей души поздравляли и искренне улыбались вельможи и военные, с которыми мы познакомились на ликвидации эпидемии. Я их помню по своей лаборатории – когда они, сменяя друг друга, работали над вакциной. Но ни одного имени я вспомнить так и не смогла.

Подошли и раскланялись наследник, принц Ричард Тигверд с супругой. Получилось почти по-дружески. Вероника Тигверд сделала жест рукой, как будто бы она выливает на себя духи, и показала три пальца. Я поняла, что на сегодняшнем приеме три женщины используют мое экспериментальное средство от красного лица и ушей! И я четвертая. Отлично!

– Миледи Агриппа!

– Да! – я развернулась и, хотя не было зеркала рядом, просто почувствовала, как меркнет моя улыбка.

Ко мне подошел милорд Милфорд.

– Миледи Агриппа! Рене… – он взял меня за руки и склонился. – Простите меня. Я съязвил, не подумав о том, что могу кого-то задеть или обидеть. А уж тем более, у меня и в мыслях не было обидеть вас.

Я поймала на себе взгляд милорда Швангау и… вдруг поняла, насколько эти двое похожи.

– Милорд, – голос плохо меня слушался. – Я принимаю ваши извинения.

И вельможа, приближенный к императору, улыбнулся. Искренней, счастливой улыбкой. Словно мы и не во дворце были. Словно мысль о том, что он меня обидел, не давала ему покоя.

– Вы позволите представить вас моей супруге?

– Конечно, – растерялась я. О! Вот и начинается. Сейчас какая-нибудь аристократка…

Я увидела девушку, которую приводили из другого мира, когда милорд умирал. Которая своими стихами сделала то, что целителям империи было не под силу… И – мумамба шипохвостая меня укуси! – которая чувствовала себя так же неловко во дворце, как и я.