— Что ты хочешь знать? — я старюсь не звучать слишком оборонительно, но в тоже время, получается именно так.

С тех пор как я вернулась, Кэти всегда рядом со мной, и в отличие от привычных друзей, которые просто звонили, чтобы поздороваться и узнать, как мои дела, она единственная, кого я подпустила к себе. Черт, единственный близкий мне человек.

Кэти пожимает плечами.

— Правда, что ты была с ним, как утверждает доктор Гарднер?

— Я была с ним только пять дней. Максимум — неделю. А не шесть месяцев. Я целый месяц провела в Альбукерке с доктором Мартин, помнишь?

— Он тебе нравится? — Кэти, хмурясь, смотрит на меня. — Он до сих пор тебе нравится?

Я вздыхаю.

— Он мне действительно нравился… очень. Но ничего бы не сложилось, не в то время, когда мой развод все еще не закончен. Последнее, что мне было нужно, — это, чтобы между нами с Джеффом разразился очередной скандал.

— Но скандал все равно произошел, так ведь? Доктор Гарднер подтвердил это, рассказывая сплетни о тебе с этим парнем. Но ваш развод практически завершен. Ты сама сказала мне об этом. Поэтому мне интересно, если Дэкс вернется, например, если бы он был в городе, ты бы приняла его? Ты бы увиделась с ним снова? Или между вами все кончено?

На этот раз я занимаю оборонительную позицию. Кэти всегда говорит все начистоту, и хотя я знаю, что все в офисе просто сгорают от любопытства узнать, правда ли то, что говорят обо мне с Дэксом, она сдерживалась от расспросов. До этого момента.

— Почему тебя вдруг это так заинтересовало?

— Доктор Гарднер явно ощущает угрозу с его стороны, и я его понимаю. Он заслуживает это, после того, как поступил с тобой. Я разузнала немного о Дэксе Дрекселе, хороший улов. У него есть шоурум на Седьмой авеню. Дорогие изделия. Очень дорогие, и я слышала, что он создает все сам, — она приподнимает правую бровь. — И ты вся светишься.

Я пристально смотрю на нее.

— Что, прости?

— Я никогда не видела, чтобы ты так сияла, — говорит Кэти, откидываясь назад в своем кресле. — Ты сама не своя, когда речь заходит о Дэксе, и ведешь себя как сумасшедшая. Тебе следовало бы подать в суд на доктора Гарднера за клевету. Но ты этого не сделала. Ты спокойна. Слишком спокойна, если на то пошло. И в последний раз ты была такой только, когда была… — ее голос затихает, но я чувствую, как она изучает меня.

Она не может произнести этого вслух, и с чего бы ей это делать? Никто этого не делал.

Но я произношу это вместо нее.

— Беременной?

Она кивает.

— Ты всегда становилась более сдержанной в своих эмоциях каждый раз, когда была беременной. Только на этот раз, есть одно отличие, которого никогда прежде не было.

— Какое?

— На этот раз, ты поставила свою карьеру на второе место. Ты сократила свои рабочие часы, и ты больше себя так сильно не загружаешь. Больше никаких исследовательских работ или ротаций в других больницах. Ты также больше проводишь время дома, чем это было раньше. Ты вьешь свое гнездышко.

Я чувствую, что краснею.

— Ты слишком много нафантазировала, Кэти. Все из-за этой болтовни Джеффа о моих сексуальных похождениях в Таосе.

Она тянется к своей сумочке и протягивает мне конверт.

— Пришло этим утром. Мне удалось перехватить его прежде, чем кто-то увидел.

Я беру конверт, жалея, что опрометчиво написала адрес своего офиса, когда была в депрессии и не могла вспомнить даже элементарных деталей своего места проживания. Это от доктора Тивса, моего акушера, женщины, которая вела меня во время всех моих предыдущих беременностей.

— На каком ты сроке? — спрашивает Кэти, внимательно рассматривая меня.

На этот раз, нет смысла ходить вокруг да около. Кэти все знает.

— Шесть недель.

— Он в курсе?

Я не отвечаю сразу, пока разрываю конверт, вынимаю лист бумаги, который сообщит мне о том, что я уже знаю. Так и есть, включая еще цифры, которых я вообще не ожидала. От этого я даже не сразу реагирую на сигналы Кэти, проверяющие мою реакцию. «Не может быть». Я складываю лист и прячу обратно в конверт.

— Ты собираешься ему сказать? — еще раз спрашивает Кэти, когда я кладу конверт в свою сумочку.

На мгновение, я забываю, о чем меня спросили.

— Э, конечно, скажу. Но думаю, лучше подождать пока не закончится первый триместр. Ты же знаешь, как…

— Так, значит, он подождет? Думаешь, это справедливо?

Я хмурюсь.

— Тебя это не касается, Кэти.

Кэти роется в своей сумочке, достает из нее толстый конверт, который напоминает официальное приглашение, и вручает его мне.

— Это прислали, пока ты была на работе. Он велел передать его лично, видимо, понимал, что это лучше, чем просить о встрече с тобой. Так что он попросил меня убедиться, что ты его получишь. Он показался приятным человеком. И очень хорошеньким.

Моя рука дрожит, когда я беру у Кэти приглашение. На конверте золотыми прописными буквами указано название «Такеши-Дрексел Деревообработка и Дизайн». Мое имя вручную написано посредине конверта, где изображено солнце и луна, такие же, как на сундуке. Когда я открываю конверт, извлекаю приглашение на закрытое мероприятие, которое проходит сегодня вечером, я читаю те же строки, которые он вырезал на крышке сундука.

«Ты луна и звезды на моем небе, моя прекрасная Харлоу. И без тебя, моя мир — сплошная тьма».

Я прикрываю рот рукой, борясь со слезами. Я представляю, как он пишет эти слова. Такой погруженный и сконцентрированный, каким всегда был со мной, будь это просто домашний ужин с пиццей, или занимаясь со мной любовью. Он смотрел на меня так, словно я была единственным, что имело значение для него в тот момент. И, может быть, так остается и до сих пор, даже спустя шесть недель, когда я не могла почтить его элементарным телефонным звонком.

— А что, если и на этот раз у меня будет выкидыш, Кэти? Все будет зря. Я только причиню ему боль.

Страшные слова срываются у меня с языка, прежде чем я могу остановиться, и Кэти вздыхает. Она тянется к моей руке и сжимает ее.

— Он все равно заслуживает знать, доктор Джеймс. Чем скорее, тем лучше.

Глава 28

Дэкс

— Мне бы хотелось, чтобы ты повременил до тех пор, пока завершится ее бракоразводный процесс, и не натворил никаких глупостей.

В моей голове звучат слова отца, пока я сижу на скамейке в парке св. Луки. Это крохотный парк в самом сердце Гринвич-Виллидж (прим. район в западной стороне Манхэттена, Нью-Йорк), и сейчас я пытаюсь успокоить себя, после того, как был всего лишь в нескольких метрах от Харлоу. Информации о том, что она была на работе, было достаточно, чтобы, совершенно не заботясь об осторожности, попросить Кэти, умолять ее, дать мне возможность поговорить с Харлоу. Но нет, я не мог этого сделать. «Просто оставь приглашение, Дэкс, и уходи. Кэти сказала, что это единственное, что ты мог сделать. Именно поэтому она попросила тебя зайти и оставить приглашение в отдельно отведенное время».

Иногда мне кажется, что я просто какой-то дурак, умудрившись так сильно влюбиться в женщину, проведя с ней всего пять дней. Каждое мгновение с ней отпечаталось в моей памяти: каждая улыбка, каждый смех, каждая слезинка, которую я вытер с ее красивого лица. Но в ярости, я забыл об этом, и посмотрите на меня, я сижу, погруженный в свои мысли в саду посреди Манхэттена. Но я не заблудился. Водитель отца точно знал, куда я собирался, и он, должно быть, позвонил своему начальнику и рассказал, где был его сын.

— Ничего глупого я не натворил, если ты об этом волнуешься.

— Софи была весьма разочарована тем, что ты так рано ушел вчера. Она так ждала, что сможет больше пообщаться с тобой, — говорит отец, садясь на лавочку возле меня.

У него представительный вид в своем дорогом костюме и очках, и в один прекрасный день, вероятно, я бы стал таким же, если был бы менее похож на маму. Творческий человек, которому удобнее в джинсах и футболке, чем в том, что на мне сейчас: костюм, который понемногу душит меня. Мне не нужно его надевать, но я все равно это делаю. Это наименьшее из того, что я могу сделать, чтобы выглядеть как мужчина, чьи способности приносят тысячи долларов.