— Та вот он, двести метров к северу! — определил Красный, включив пеленгатор и запеленговав аларм-маяк Сенцова.

— Вперёд! — согласилась Звонящая, и они втроём двинулись на сенцовский пеленг.

На двести метров севернее болота, которое в народе носило недоброе название «Русальная елань», находилось место, избранное Эрихом Траурихлигеном для казни неугодных и названное им же «Весёлой поляной». По-настоящему там никакой поляны отродясь не бывало, а торчал большой пологий холм, усилиями жителей ближайших деревень освобождённый от лесных деревьев. За полтора года оккупации здешних мест склоны холма оказались сплошь усеяны острыми кольями — столько неугодных выявил для себя Эрих Траурихлиген. И сейчас, в этот самый страшный момент на «Весёлую поляну» приволокли Константина Сенцова. Выкупавшись в болоте, Сенцов был мокр до нитки, дрожал на промозглом злом ветерке и думал лишь о Кате. Траурихлиген уже позвонил в свой «Краузеберг» и распорядился, чтобы Катю тоже тащили сюда — на казнь. «Хоть бы они успели спасти её! Хоть бы успели!» — эти мысли яростно таранили сенцовский мозг, заняли его весь, и Сенцов даже не замечал, что продрог до костей и начинает хлюпать носом. Его самого казнить пока не собирались — два солдата просто удерживали его под руки, а третий — на мушке автомата. Траурихлиген с довольным видом расхаживал поодаль, шелестя своим зловещим плащом, а Сенцов тихонько прощался с жизнью. Что сделает Траурихлиген, если его фашисты не обнаружат Катю в подвале? Отыграется на Сенцове, казнив его. И Сенцов уже был готов принять мучительную смерть…

— Старлей, беги, я их задержу! — внезапно раздалось над ухом Константина, и последний аж подпрыгнул от неожиданности.

Обернувшись резким рывком, Сенцов ухитрился глянуть через плечо и с изумлением увидел Рыбкина, в правой руке которого сверкала базука. Рыбкин замахнулся свободной левой рукой и навернул богатырскую оплеуху солдату, который удерживал Константина.

— Беги! — повторил Рыбкин, вскидывая базуку. — Я справлюсь!

Сенцов от удивления застрял. Он глупо торчал посреди дурацкой «Весёлой поляны» и пялился перед собой, в неизвестную точку макрокосма.

— Ещё турист?! — взорвался неприятный голос Траурихлигена, и потом — Рыбкин спихнул Сенцова в небольшой пологий овражек, и прямо над головой Константина прострекотала автоматная очередь. Пули врезались в землю перед лицом Сенцова, в глаза брызнули мелкие камни.

— Чёрт возьми! — Сенцов, наконец, очнулся, высунул нос и решил бежать.

Выпрыгнув из овражка, он что было прыти, понёсся прочь. А Рыбкин поднял базуку и влепил ракету как раз в то место, где стоял и палил из автомата Эрих Траурихлиген. Траурихлиген совершил гигантский прыжок и залёг где-то за лесом кольев, ракета взорвалась, на миг оглушив Константина, в разные стороны полетели комья земли, несколько кольев сорвало с мест, расшвыряло, и они покатились куда-то в кусты. Солдаты бросились в рассыпную, тоже залегли, попытались стрелять, но Рыбкин пустил вторую ракету, и их выстрелы утихли.

Борясь со звоном в ушах, Сенцов на бегу звал Рыбкина, но не мог услышать, отзывается тот или нет. Константин пёр вперёд, а когда лёгкие устали хватать воздух, а ноги размякли — скатился в какую-то вымоину и затих. Он отсидится тут, пока не отдохнёт, а потом…

— Старлей! — кто-то хлопнул Сенцова по плечу, а Сенцов испугался так, будто бы на него набросился волк.

— А! — взвизгнул он, отшатнувшись, а по телу пробежала неприятная дрожь.

— Да не дрейфь, это я! — хихикнул знакомый голос, Константин разлепил зажмуренный глаз и вновь узрел Рыбкина и его базуку.

— Я их там здорово распушил! — сообщил Сенцову Рыбкин, поигрывая грозным оружием. — Кажется, вальнул парочку… И, кстати, Звонящая забрала Катю, я им координаты скинул, сейчас, они и тебя заберут!

Константин Сенцов переваривал информацию. Вот это Рыбкин прыткий — мало того, что отделался от докучливого шефа, выдрал где-то базуку, выручил Сенцова из лап монстра, так ещё и координаты скинул! Может быть, это Рыбкину следует сделаться дознавателем, а не Сенцову?? А Рыбкин у них всё в стажёрах бегает…

Шорох в кустах отвлёк Сенцова от Рыбкина и заставил прислушаться. Ветер колышет? Птица? Нет — кто-то раздвигает руками упругие колючие ветки… раздвигает осторожно, чтобы не наделать шума… Их ищут!

— Ш-ш-ш… — зашипел на ухо Рыбкин, тоже пригнувшись.

— Да знаю я! — шёпотом огрызнулся Сенцов и залёг на самое дно вымоины, на илистую, грязную землю. — У тебя же базука — чего ты трусишь?

— Нельзя тут базуку! — шепнул Рыбкин, улёгшись около Сенцова, пихая его в бок. — Я стрельнул только чтобы они от тебя отстали, а так — нельзя стрелять, а то получишь хроносбой!

— Тише, не вопи! — шикнул на Рыбкина Сенцов и пихнул его локтем. — Спрячься!

Рыбкин там ещё что-то возился со своей громоздкой базукой, а Константин затаился, как тихий мангуст, выжидающий кобру. Изредка высовывал он нос из укрытия, из-за высокой травы, и видел, как серыми тенями шныряют вокруг солдаты Эриха Траурихлигена, как раздвигают автоматами ветви кустов, как зорко ловят каждое движение, каждый шорох. Прямо над вымоиной, в метре от Сенцова, нависла коренастая фигура того самого майора Баума, фанатично преданного Траурихлигену и глупого, как индюк. Сенцов боялся Баума: у него уши, как радары, и, если он услышит, как пыхтит с базукой Рыбкин — никому не сдобровать…

Баум медленно поворачивался вокруг своей оси с пистолетом в правой руке, озирал окрестности, искал, прислушивался. Но Рыбкин, наконец-то затих, Баум слышал только птичий гомон да шорох ветра в высоких раскидистых кронах.

— Нашёл? — это к Бауму придвинулся Траурихлиген и тоже озирает окрестности и прислушивается…

— Никак нет, — ответил Баум, и Сенцов уловил в его бесстрастном солдатском голосе тщательно скрытое сожаление: не может выслужиться.

— Продолжайте искать! — выплюнул Траурихлиген. — Они мне нужны оба! Второй нехрон обязательно должен знать, куда дели туристку Сенцова!

Константин Сенцов упёрся в самое дно вымоины, если бы он мог — зарылся бы в грязь. Он вдыхал прохладную сырость с земли, и в носу у него начинало противно чесаться. Хоть бы они уползли куда подальше, пока Сенцов не чихнул… Чёрт! Так всегда бывает с Сенцовым: когда нужно сидеть тихо — предательски свербит в носу. И не просто так себе, чуть-чуть почёсывается, а дерёт так, как могли бы драть саблезубые тигры… И почесать же нельзя: если Сенцов пошевелит рукой — его услышат…

— Прочесать здесь всё! — приказывал тем временем Эрих Траурихлиген, грозно сверкая злобными глазами. — Не стойте, за работу!

Слава богу, солдаты начали шевелиться и уходить дальше, в чащу. Но Баум и Траурихлиген всё ещё торчат над Сенцовым и о чём-то тихонько болтают… А Сенцов уже не может терпеть…

— А-А-АПЧХИ!!!! — проревело над лесом, разнеслось эхом, многократно отразилось от древесных стволов.

— Блин! — сморщился Рыбкин, а Баум и Траурихлиген скакнули к ним, ощетинились оружием. Баум откинул дулом косматую ветку и тут же обнаружил обоих.

— Попались! — обрадовался Траурихлиген и крикнул солдатам:

— Сюда! Взять их на прицел!

Сенцов тёр нос и понимал, что испортил всё на свете, а позади него вскочил на ноги отважный Рыбкин.

— Ну уж, нет! — крикнул он с храбростью Геракла, вскинул базуку, его палец упёрся в курок. Сейчас, он выстрелит Траурихлигену в лоб… ракетой…

Эрих Траурихлиген тут же схватился за свой автомат и нажал на курок секундой раньше, чем это сделал бы Рыбкин. Треснула короткая чёткая очередь, вспугнув крикливых птиц.

— Ай! — истошно взвизгнул Рыбкин, его клетчатая рубашка покрылась кровавыми пятнами, рука выпустила базуку, а спустя миг храбрый стажёр рухнул навзничь и скатился в вымоину.

— Нет! Рыбкин! — панически заверещал Сенцов, ринулся к другу…

— Стоять! — резкий голос остановил Константина, пригвоздил к месту.

Сенцов застыл и медленно поворачивал голову, тупо таращился то на Траурихлигена, то на Баума.