— Окей! — согласился Красный, переместился к офицеру и принялся стаскивать с него китель.

— Чёрт, лапти жмут! — фыркнул Бисмарк, отшвырнул сапоги солдата и надвинул обратно свои берцы. — Чай, не заметят!

— Мне тоже жмут! — проворчал Красный и тоже вернул берцы своим ногам. — Кажется, здесь у всех фрицев мелкие лапки!

Немецкие мундиры сороковых годов и современные берцы с толстенной подошвой — да, видок экстремальный, но тут это ничего, тут многие в берцах — это же дурацкое хноросбойное время!

Оба пленника — и солдат, и офицер — оставались оглушены, и неподвижно, тихо лежали, пока Бисмарк с Красным освобождали их от формы и вязали им конечности толстой верёвкой. Прикрутив пленников спинами друг к другу, Бисмарк отволок их в дальний тихий угол, а Красный присыпал сеном для лошадей.

— Ну, как там, снаружи — путём? — осведомился он у Бисмарка, который осматривал окрестности, выглядывая из-за стены конюшни, и видел перед собою задний двор райкома, сарай для всякого хлама, бывший магазин в отдалении, а так же сонмы снующих фашистов.

— Путём! — отозвался Бисмарк и призывно махнул рукой. — Пошли!

Красный тоже осторожно выглянул из конюшни и внимательно осмотрел пыльную улицу, где под злым солнышком так и шныряли фашисты.

— Можно! — решил он и выбрался из укрытия вслед за Бисмарком.

— Притворяйся одним из них! — предписал Красному Бисмарк, снял с плеча «дарёный» автомат и тоже принялся шнырять и заглядывать в окна подвалов, словно бы пытался там кого-то найти. Красный сделал то же самое: неплохая маскировка — он даже чертыхался по-немецки, как чертыхаются фрицы.

— Ахтунг! Партизан! — внезапно под злым солнышком загремел трубный и очень сытый глас.

Красный рефлекторно поднял голову и тут же заметил неподелёку невысокого перекормленного эсэсовца, который поднял сдобную руку с вытянутым указательным пальцем и уверенно указывал… прямо на них с Бисмарком!

— Бисмарк! — заволновался Красный, чуя, что их маскировка провалилась и пора прятаться, иначе обоих сейчас превратят в решето…

— А? — буркнул Бисмарк, обернулся и понял, что дело дрянь: толстяк орёт, сдирая с ожиревшего плеча автомат, и на его вопли отовсюду тараканами лезут другие немцы!

— Бежим! — Бисмарк дёрнул Красного за рукав кителя, завернул за первый попавшийся угол и задал стрекача, куда глаза глядят.

— Как он нас узнал? — ныл Красный и топал, спотыкаясь, так как не имел таких же длинных ног, как Бисмарк.

— Чёрт его знает! — огрызнулся Бисмарк и выстрелил из автомата, потому что из переулка возник фриц и тоже собрался стрелять.

Убитый, фриц рухнул, однако за ним уже топотали ноги и гвоздили автоматы: немцы пустились в погоню. Бисмарк, не сбавляя шага, петлял по узким улочкам, среди уцелевших и разрушенных домов, стараясь затеряться в их хаосе. Однако это оказалось непросто: немцы, словно из-под земли возникали то слева, то справа — Бисмарк и Красный только и успевали стрелять, вовсю нарушая Директиву безопасных пробросов только для того, чтобы кровожадные фашисты не застрелили их самих!

— Хальт! — раздался офицерский голос, и Красный с Бисмарком застопорили ход. Отряд из десяти фашистов внезапно заступил им путь, и комаедир его, в ранге капитана, приказывает обоим бросать оружие и сдаваться в плен.

— Вы арестованы! — раздалось за спиной, Красный обернулся и полнял, что их окружили. Позади тоже вырос отряд, напрочь отрезав путь к отступлению.

— Красный, в подвал, быстро! — Бисмарк вцепился в воротник Красного словно клешнёй, и со всех ног побежал к полуразрушенному дому, к чёрной дыре, которая зияла в его сером ободранном фундаменте.

Красный и пикнуть не успел, как Бисмарк своей силищей поднял его за шиворот и, буквально, закинул в эту дыру, запрыгнув за ним и сам.

— Ай! — пискнул Красный, потому что в темноте не успел сгруппироваться и больно стукнулся обо что-то неровное и твёрдое.

— Да не ной ты, бежим! — рявкнул Бисмарк и снова потащил Красного — к пятну света, что маячило где-то впереди.

Красный топал по инерции, то и дело спотыкаясь о какой-то невидимый во мраке хлам, наваленный под самыми ногами.

Проскочив подвал насквозь, они оказались на неширокой, мощёной булыжниками площади, окружённой домами. Тут пока не видно было немцев — только в стороне маячил рынок, а неподалёку дремал неказистый ослик, впряжённый в большую грубую телегу, гружёную сеном.

— О, а вот и джип! — обрадовался Красный, рванул прямо к этому ослику и ловко запрыгнул в телегу, заставив её заскрипеть. За Красным грузно впрыгнул Бисмарк, а ослик даже не шелохнулся — продолжал безмятежно дремать.

— Не думаю, что мы на нём далеко уедем! — скептически фыркнул Бисмарк, отстреливая из автомата тех фашистов, которые лезли за ними через подвал.

— Смотри, как ездят настоящие ковбои! — хвастливо заявил Красный и, издав громогласный клич, с размаху хлестнул вожжами ослиную спину.

— Иа-аа!! — бешеным голосом заорал осёл и помчался по мостовой, вышибая подковами трещащие яркие искры.

— Ай! — вскрикнул Красный, не ожидав такого фантастического эффекта, не удержался и полетел на дно телеги, выронив вожжи.

— Вожжи хватай, «ковбой»! — крикнул Красному Бисмарк, а сам, едва держась за занозистый бортик, поднял автомат и пустил очередь по бегущим за ними фашистам.

— Окей! — отозвался Красный, сумел подняться на ноги, схватил вожжи… но тут же понял, что управлять этим сумасшедшим ослом не так-то просто… Не слушаясь ничего, испуская истошные вопли, осёл галопом скакал прямо к торговым рядам, что маячили впереди.

— Куда ты прёшь?? Отворачивай! — в ужасе завопил Бисмарк, обернувшись на секунду и увидев, что их неказистая повозка, распугивая всё живое, прёт прямо на рыбную палатку.

— А-аа-аа! Я не могу-ууу! — взвизгнул Красный и закрыл голову руками, потому что осёл на полном скаку снёс палатку и помчался дальше, едва не подбив копытом визжащую в испуге торговку.

Вонючая скользкая рыба посыпалась прямо на головы. ЛЯП! ЛЯП! — Красный только и успевал отбрасывать от себя карпов и карасей, потому что надо было смотреть на дорогу… которой не было. Позади чертыхался Бисмарк и, кажется, выронил автомат, а перед Красным маячили лишь ряды, палатки, и кричащие, мечущиеся люди… Изо всех сил Красный тянул вожжи, но проклятый осёл и не думал слушаться — скакал напролом и лишь крушил и подбивал людей, среди которых попадались и вооружённые автоматами немцы.

— Ха-а-альт!! — заревел один из них, отпрыгнув в сторону и схватив с плеча автомат, а вокруг него катились яблоки, валились прилавки, капуста, лопаты, гробы и вдребезги разбивались бесчисленные яйца…

— Да выводи же его!! — рычал Бисмарк, пригибаясь за ободранный бортик телеги, потому что окаянный подбитый фриц невмеямо палил, расстреливая всех, кто рискнул выскочить под его прицел. Позади уже ревели моторы: это через развороченный рынок мчалась на мотоциклах шальная погоня. Немцы стаскивали с плеч автоматы и принимались гвоздить… куда попало. Они никак не могли прицелиться в беснующуюся по торговым рядам мишень, однако над ухом Красного жутко свистели пули.

— Стреляй в них!! — орал он Бисмарку, дёргая бесполезные вожжи.

— Нечем… Чёрт… Рыба проклятая!! — огрызался Бисмарк, пригибаясь и шаря руками по дну телеги и в сене — авось, что найдёт? — Рули давай, Шумахер!

— Да я пытаюсь… — оправдывался Красный, ведь их безумный транспорт никак не подчинялся «рулю».

Осёл всё носился, сея хаос разрушений, а потом вдруг вылетел с рынка и с бешеным гвалтом помчался неизвестно куда.

— Ура! — вдруг обрадовался позади Красного Бисмарк. — Вот это — другое дело!

— Ты что, выиграл лимон баксов в «Семейное лото»? — осведомился Красный, даже не пытаясь направлять шальное движение безрассудного осла — всё равно тщетно.

— Пулемёт! — довольно заявил Бисмарк и водрузил на хилый бортик тяжёлое оружие. — Хватайте пять! — крикнул он тем немцам, которым удалось на своих мотоциклах вырваться из развалин рынка и продолжить погоню. Они палили из автомата, а в крепких руках Бисмарка застрекотал немецкий пулемёт «MG-34».