— Да? — тут же подпрыгнул Красный, прекратив тиранить Сенцова. — А ну-ка, покажи, где?

— Где? — придвинулась к Репейнику Звонящая. — Давай, быстрее!

— Давай, брат, включай! — прыгнул Бисмарк. — Интересно до чёртиков!

— Быстрее, все в пробойную! — рявкнул Красный, и галопом понёсся прочь из кают компании.

Когда Репейник, пыхтя, только достиг переборки, за которой скрывалась пробойная — Красный уже ждал его.

— Ползёшь, как улитка! — проворчал он, чиркая своей карточкой по сканеру на переборке, но ничего не получая — переборка оставалсь задраенной. — Что-то не так… Размагнитилась, наверное… Глянешь, а, брат?

— Неужели ты думал, что твоей карточкой можно открыть пробойную? — ухмыльнулся Репейник, отдуваясь после спринтерской пробежки. — Нет! Только моей! В сторонку, братуха!

Празднуя небольшую победу над Красным, Репейник прошествовал к переборке, чиркнул по сканеру своей карточкой и та послушно поднялась вверх, открыв путь.

— Хы-хы! — хохотнул Репейник, вошёл в пробойную и тут же отправился за компьютер.

Товарищи уже были тут как тут — обступили его со всех сторон, стрекотали, подгоняли, тыкали кулаками в бока.

— Давай, Репейник, не копайся! — настаивала Звонящая.

— Ты глянь: его наворот и впрямь фурычит! — бурчал Красный, кажется даже, с долей зависти.

Сенцов молча зевал и пялился в мониторы, не зная, на какой из многих ему глазеть… Его взгляд заметил на столе Репейника большой сендвич, и пустой навязчивый желудок тут же указал, что пуст.

— Где же этот старый чёрт?? — навис над самой головой Репейника здоровенный Бисмарк, засыпая стол Репейника крошками чипсов, которые тут же и уплетал.

— Эй, не все сразу! — забеспокоился Репейник, свободной от мышки левой рукою защищая свой сендвич от чужих пальцев. — Мне нужно чем-то дышать!

— Быстрее, Репейник! — подогнал его Сенцов, лишь бы не выглядеть в глазах товарищей тупым голодным соней, неуклюже повернулся и сбил на пол подставку для цветов.

— Медведь! — тихо фыркнула Звонящая, глядя не на Сенцова, а на монитор через плечо Репейника.

— Понаставили! — огрызнулся Константин, пнув подставку ногой. — И зачем они вам, если у вас нет цветов?

Монитор Репейника показывал карту некой местности — размытую такую, с расплывчатыми контурами, неясную и призрачную. По карте скользил красный квадратик, пересеченный двумя диагоналями.

— Что это? — осведомилась Звонящая, а Сенцов тем временм пыхтя, подбирал с пола куски подставки и соединял их воедино.

— Карта! — просто ответил Репейник и откусил от своего сэндвича солидный кус, опасаясь, как бы этого не сделал кто-нибудь другой. — Я сканировал всё, что только можно и наткнулся на Барсука в неожиданном месте! Вы представдяете, — тараторил Репейник, жуя. — Польша, город Освенцим! Где-то на окраине… Я не могу определить точнее, потому что не даёт временной барьер.

— Что? — Звонящая буквально набросилась на Репейника, выхватила его сэндвич и шваркнула в тарелку. — Жуёшь тут коровой. Год какой, Репейник?

— Сорок второй! — заявил Репейник, проглотив тот кусок, который встал у него поперёк горла. — Видимо, Траурихлиген захватил его с собой, когда флипнул к себе!

— Лагерь! — выкркнула Звонящая, нервно теребя пуговку на куртке. — Он запихнул Барсука в концлагерь! Неужели ты не понял этого, Репейник?

— Как-то не подумал… — пробурчал Репейник, запуская руку, чтобы снова захватить сэндвич.

— Давай, Репейник! — Звонящая пихнула его, выбросив из кресла. — Включай трансхрон, определяй точные координаты Барсука и делай нам проброс! Мы должны его спасти! Они могут пришить его хоть сейчас!

— Да не кипи ты! — пробурчал Репейник, шагая к флип-отсеку. — Сейчас!

— Сейчас же! — настояла Звонящая. — Ребята, вооружайтесь! — приказала она. — Мы идём в Освенцим за Барсуком!

— Постреляем, постреляем! — обрадовался Красный, потирая ручки так, словно бы собирался сейчас не рисковать собственной шкурой в страшном чужом времени, а готовился поскакать в «Макдональдс» и налопаться от пуза.

— Вот это будет «Контр-страйк»! — довольно хохотнул Бисмарк, вылезая из кресла. — Давай, Старлей, в арсенальную — там такие базуки имеются — пальчики оближешь!

— «Супер»… — прогудел Сенцов, чувствуя внутри себя только страх. Про Освенцим он знал из исторических передач то, что оттуда вернуться живым также тяжело, как научиться летать, размахивая руками.

Глава 110

Герои Освенцима

Топая в арсенальную, Сенцов старался освободить голову от любых мыслей. Так легче, так лучше: в сознание не вклинивается глупая жалость к себе, бессмысленная сентиментальность и малодушный страх, которые так мешают работать дознавателю. Звонящая, наверное, тоже так делает — вон, как бодро шагает она по металлическим ступеням винтовой лестницы и даже что-то свистит. Наверное, легче всех Бисмарку: природа великодушно избавила его и от синтементальности, и от трусости, он никого не жалеет и не боится… Для любой тайной полиции Бисмарк — идеальный сотрудник. Да и Красный тоже — бодро топает позади Сенцова… Небось, оба только рады пострелять по живым мишеням, а вот Сенцов так и не выкинул из головы ни сентиментальность, ни страх — в его мыслях безраздельно господствовала Катя, и Сенцов боялся, что его пристрелят в проклятом Освенциме, и он её больше никогда не увидит…

— Катя… — тихонько, под собственный нос пробормотал Сенцов, задёргивая виртуальные сопли…

И пробормотал, наверное, достаточно громко, потому что Красный внезапно выполнил рывок и схватил Сенцова рукою за плечо.

— Э, ты Старлей, эти дела бросай! — ворвался в сенцовскую голову голос Красного. — Смотри, как на задание «для больших» тебя возьмут — так сразу же и растерзают, если так будешь ныть! Этот Освенцим, тра-ля-ля, и так далее — это детский лепет, для начинающих! А ты что думал?

— А… почему? — изумился Сенцов — больше прозорливости Красного, нежели чем лёгкости задания в Освенциме.

— Технические возможности не те! — весело сообщил Красный. — У нас — «игреки», а у них — пукалки!

Сенцов едва удержал себя, и не послал Красного к чёрту — его интересуют «игреки» с пукалками, а у Сенцова — жизненная драма!

— Вот скажи мне, брат, как они со своими автоматиками, где всего патронов тридцать, справятся с мультизарядной игрек-базукой? — продолжал рапространяться Красный, в жизни которого, скорее всего, не было драм, а были лишь комедийные боевики. — Да никак! Поэтому я и говорю, что Освенцим — это детский лепет!

Сенцов бы залепил Красному в глаз — так раздражал его треск — да не успел: перед носом выросла задраенная переборка, сбоку от которой висел специальный сканер и требовал пластиковую карточку-пропуск.

— Открываю! — железным голосом сообщила Звонящая, достала из кармана карточку и точным движением провела ею по сканеру.

Пик! — «сказал» сканер, считав информацию, и красная надпись «CLOSE» вмиг сменилась зелёной «OPEN». С тихим шелестом переборка, толщиною в полметра, отъехала и скрылась в стене, словно бы её и не бывало, и над словом «OPEN» загорелась стрелка: система безопасности на время отключилась, можно смело проходить, и пушка, спрятанная в потолке, никого не убьёт.

Этот отсек назывался «арсенальная» по одной простой причине: он был до отказа набит оружием. Оно тут повсюду было — на стенах, на стендах, в сейфах, на тумбах… Ординарные автоматы и пситолеты хранились вместе с «игреками» — супероружием Отдела Предотвращений, которое использовали в борьбе с суперзлодеями. Сенцов даже как-то неуютно себя почувствовал, очутившись среди тяжёлых гранатомётов, игрек- и обычных автоматов, боеприпасов, ножей, кастетов…

Звонящая, Красный и Бисмарк накинулись на эти штуковины, как осы на варенье, а Сенцов тупо торчал и моргал глазами, словно имбицил.

— Лови, Старлей! — Звонящая бросила Сенцову гранатомёт, а Сенцов едва не упустил его на пол. А вдруг эта рискованная операция с треском рухнет, и в проклятый Освенцим попадутся они сами??