«Жаль, что тут нет Иванкова!» — Барсук подумал о переводчике с сожалением: интересно было узнать, что же написано на камне? Учёный подобрался поближи и понял: надпись сделана на латыни. Обучаясь в университете в своей далёкой беззаботной юности, доктор Барсук не поленился и изучил мёртвый язык древних римлян. Потом он долго думал, что зря тратил время на ненужную физику латынь… А вот сейчас она ему пригодилась. Устроившись так, чтобы выбитые на блестящей поверхности буквы не отсвечивали, Барсук от нечего делать принялся читать.
«… И придёт день, которого ждали все и все надеялись, что он не придёт. И померкнет свет, и исчезнет солнце, и падёт в руинах всякое творение человеческое. Океаны, что давали жизнь, вскипят и выйдут из берегов. И родится огонь из воды и посеет смерть. И скалы рухнут в море. И волны поглотят скалы.
И посыплются звёзды с небес, и пламя обнимет землю, и будет пылать, пока не польётся вода и не скроет сушу на много-много времён. Свет и Тьма сойдутся в своей последней битве, и решится судьба всего существующего. И придет конец, и всё закончится. И жизни уже не будет и не будет смерти. Не будет ничего: ни неба, ни земли. И не будет ничего: ни глубины, ни вершины, ни света в ней, ни бездны, ни тьмы на дне её. И не будет никакого истока: всему придёт завершенье…».
Доктор Барсук невольно содрогнулся: зловещая надпись на этом увесистом куске эбонита чётко и ясно говорит о конце света. Наверное, здесь, в тёмной таинственной башне, Эрих Траурихлиген скрыл некую апокалиптическую машину, которая разобьёт Землю…
— Нравится сувенир? — осведомились за его спиной, и доктор Барсук содрогнулся опять: не ожидал.
— Вы какой-то пуганый! — с насмешкою заметил тот же голос, а доктор Барсук, наконец-то овладел собственной шеей и смог повернуть голову, чтобы увидеть собеседника. Около него стоял Траурихлиген и усмехался, как показалось учёному, сатанинской усмешкой.
— П-простите, задумался… — пробормотал Барсук, скрывая страх. — Вы правы, да, красивый камень…
— Я нашёл его в Польше, на руинах разбомбленной церкви, — пояснил Траурихлиген. — Он мне понравился, и я решил взять его себе. Как видите, украсил убогий интерьер. Всё, Барсук, у нас нет времени! Пойдёмте!
Обязав учёного таким образом следовать за собой, Эрих Траурихлиген для чего-то полез в камин. Доктор Барсук лезть за ним не стал, а только наблюдал изумлёнными круглыми глазами за тем, как турист перелезает декоративный латунный заборчик и продвигается к самой дальней стене, украшенной рельефными узорами в виде героев и монстров. Оказавштсь около неё, Траурихлиген взялся за стену обеими руками и принялся сдвигать её в сторону. Доктору Барсуку показалось, что турист сошёл с ума, однако эта с виду монолитная стена была фальшивой — Траурихлиген хорошенько налёг на неё своим весом, и она сдвинулась, открыв тёмный потайной ход.
— Нужно заменить рычаг — сломался, — негромко фыркнул турист, кивнув куда-то головой. Доктор барсук проследил его кивок и убедился, что там, действительно, торчит из стены некий обломок…
— Топайте, Барсук, чего застряли? — проворчал турист и скрылся в сырой и зловещей мгле, которая наполняла этот узкий тайный коридор.
Учёный не горел желанием туда лезть: устал уже от тайных коридоров, но Эрих Траурихлиген застопорился где-то в призрачной мгле и сурово пообщал казнить Барсука.
— Иду… — буркнул учёный, следуя за туристом безо всякого энтузиазма и с огромной неохотой.
Коридор завершился маасивной дверью, изготовленной из такого блестящего металла, что Барсук невольно решил, что ослеп, когда луч фонаря туриста упал на неё, и крепко зажмурился, шагая вперёд по инерции. Внезапно нога его сурово зацепилась за что, из-за чего учёный едва не полетел на пол — едва удержал он хлипкое равновесие и устоял на своих ногах, которые уже начинали предательски дрожать.
— Осторожно, порог! — откуда-то спереди прилетел насмеливый голос Траурихлигена, и Барсук с раздражением фыркнул:
— Я понял…
Он уже отважился открыть свои пострадавшие глаза и сквозь плывущие во все стороны раджуные круги увидал какое-то невероятное сборища техники: компьютеры, ноутбуки, планшеты — многие из них не подключены никуда, однако аккуратно размещены на столах и подписаны по-немецки. Глаза невольно поднялись вверх — а там, на головокружительной высоте зависло нечто массивное, что напоминало антенну-«тарелку» для приёма спутниковых телепердач.
— Каждый крупный исследователь испытывал свои изобретения на себе! — заявил Эрих Траурихлиген, встав под самую «тарелку». — И я — один из них! Для начала я устрою в твоём будущем совсем небольшой казус, а потом — я посмотрю, что ещё можно будет устроить!
Эрих Траурихлиген был несказанно уверен в успехе, и доктор Барсук невольно подумал о том, что испытать свой убийственный деосциллятор на себе он решил лишь после того, как загубил им не один десяток военнопленных…
— Садитесь! — суровым голосом приказал глазеющему Барсуку Траурихлиген, и учёный понял, что обязан сесть в кресло, донельзя напоминающее те, которые устанавливают в кабинетах дантистов.
Барсук сел с опаской: с детства недолюбливал дантистов и всё, что связано с лечением зубов. В том числе и такие вот кресла — даже показалось на минуточку, что Траурихлиген схватится сейчас за бормашину и просверлит ему зуб…
— Смотрите! — Эрих выкрикнул это слово специально погромче и нажал какой-то рычаг, который Барсук поначалу вовсе не заметил…
Доктора Барсука швырнуло назад, он едва удержался в этом кресле, которое оказалось намертво привинчены к полу на огромные болты. Вцепившись в подлокотники обеими руками, Барсук пережил шок и ещё сильнее уверился в том, что Траурихлиген и раньше испытывал деосциллятор — в кресле сидели военнопленные, прикованные, скорее всего, их швыряло направо и налево, а потом — Траурихлиген догадался вкрутить эти болты…
Место действия — салон мобильной связи «Алло». Время — ночь, за неделю до нормохроноса.
Уже больше четырёх часов минуло с тех пор, как сотрудница салона мобильной связи «Алло» Евдокия Кошкина заперла склад, закрыла салон, поставив всё на сигнализацию, и ушла домой. Настроение у неё было неважное: очередной кавалер, с которым она познакомилась в социальной сети, узнал, что вес её не бараний, и исчез, отправившись искать даму модельной фигуры. Свидание досадно сорвалось, и Кошкина уныло потащилась домой — наедаться чипсов, шоколадок и тортиков с твёрдым обещанием завтра сесть на адскую диету и скинуть двадцать килограммов за три дня…
Склад салона, на полках которого покоились мобильные телефоны на миллионные суммы, напоминал камеру: окон нет, тяжёлая дверь с тремя замками, серые стены, на одной из которых спал устаревший настенный календарь, одинаковые полки и мгла. Ночью, когда склад заперти около двери бдительно горит красный глаз сигнализации, здесь висит полнейшая ватная тишина, и воздух неподвижен, как в герметичной подлодке. Однако этой ночью что-то произошло: бетонный серый пол словно бы вздрогнул, как от подземного толчка, настенный календарь затрепетал от порыва непонятного ветра… А когда всё это исчезло — во мгле, посреди склада высилась фигура человека. Облачённый во всё чёрное, скрывший своё лицо под чёрной маской, этот человек зажёг карманный фонарик и огляделся. Это был не просто какой-то человек — не вор, не грабитель — на складе оказался Эрих Траурихлиген и, оглядевшись, он понял, что его деосциллятор сработал наславу: он попал как раз туда, куда хотел, без промаха. На руке Траурихлигена были часы — он специально надел их, эти часы с секундной стрелкой — посмотрев на них, фашист остался доволен ещё больше: стрелка не двигалась, земерев на четвёрке, а значит, сверхколебания пошли, и его локальное время остановилось.
Осветив фонариком полки, он увидел аккуратно сложенные коробки, под которыми подклеили бумажки с номерами и определил, что вон ту невысокую пирамидку он заберёт с собой для проверки чистоты эксперимента. Но это будет чуть позже, а сейчас… На стене над полками висела видеокамера — маленькая, чёрного цвета, она была «мертва»: её отключили, посчитав ненужной и зря кушающей дорогое электричество.