«Вот она, привилегия! Не зря страдал!»

Орденоносцы, в отличие от всех прочих иных граждан, имеют право не тянуться, стоя как истуканы во время исполнения Гимна. Музыка закончилось, и в ответ на выдохнутое школьниками:

— Слава Порядку! — Дэйв «лениво», «по-десантски» махнул рукой:

— Слава! — разрешая ребятам сесть.

Не успели те занять свои места и немного прийти в себя, как испытания продолжились.

Дэйв делал Залу заказ:

— Стакан апельсинового сока. Натурального. Телячью отбивную с зеленой фасолью. Большую. Натуральную. Хорошо прожаренную. И кофе. Тоже натуральное.

— Принято, — сообщил Зал.

Лица школьников окаменели от изумления. Натуральная еда являлась очень дорогим удовольствием. Увидишь человека, заказавшего то же, что сейчас Хитвол, весьма нечасто. Офицеру ранга лейтенанта служить за подобный обед месяца три-четыре. Но с восемнадцати лет Дэйв стал богат. Очень богат. И мог позволить себе самостоятельно тратить деньги. Он замер в ожидании еды, читая положенное правило благодарности за пищу. По замыслу, каждый гражданин, повторяя Правило, сосредоточивался на благодарности Порядку за наличие обеда. Дэйв из детской доверчивости к Правилам вышел благодаря Марсу и просто делал вид, украдкой разглядывая соседей. На школьниках были костюмы четвертой школы. Всего существовало пять элитных школ, где обучались наиболее талантливые дети Порядка. Остальные школы работали для простолюдинов. В элитные школы отбирались дети, получившие наилучшие оценки по результатам Единого Правильного Тестирования. Конечно, в их число попадали сыновья и дочери наиболее обеспеченных родителей и высших чиновников Народа. Так уж получалось. Всё по-честному: ведь итоги тестирования подводил Компьютерный Центр Правил, а его не обманешь. Вполне естественно, когда талантливым родителям, по Правилам занявшим высшие посты, наследуют их одаренные дети. А особые школы — просто стимул, необходимый, чтобы человек обрёл себя.

На столике появился сок, и Дэйв с удовольствием опустошил стакан залпом.

— Ещё один.

Пять элитных школ были похожи друг на друга, но все же первая и вторая выделялись. В частности, именно там учились представители президентского семейства, то есть элита элиты. Дэйв окончил школу номер один, о чём свидетельствовал небольшой значок на форме. Выпускники первой пятерки носили знаки своих школ всю жизнь. Формально знак не давал никаких привилегий, но свой своего видел всегда. И значило это немало.

Дэйв приступил к еде, а школьники к разглядыванию героя. Делалось это украдкой, так как Правила запрещали таращиться на людей, но любопытство пересиливало. Действительно, не каждый день в Зале ВИП встретишь простого солдата, пусть и десантника, увешанного орденами, ещё и с нашивками Академии Истории, ведущего себя как миллиардер.

Поев, Дэйв перешел к кофе и сказал Залу:

— Вызови трансполёт. Класс супер. Загрузи багаж.

Допив кофе, он встал, жестом руки освободил вновь взлетевших из кресел подростков и, испытывая полное моральное и физическое удовлетворение, вышел из зала. Плюхнувшись в трансполёт, он заснул мгновенно, проспал сорок минут пути.

Дэйв вылез из трансполёта перед входом в Академию ровно за девяносто секунд до начала всеобщей переклички. Началась рискованная игра. Курсант, опоздавший на всеобщее построение после практики хотя бы на секунду, считался выбывшим навсегда. Дэйв много раз моделировал свое движение от входа до главного зала, и всё же риск ошибиться оставался.

Соблюдая график, Дэйв промаршировал по пустым, гулким коридорам Академии и ровно за двадцать секунд переступил порог главного зала. Места амфитеатра в нём занимали родственники курсантов и приглашенные гости. Женщины в изысканных и дорогих нарядах, украшенных мыслимыми и немыслимыми драгоценностями, мужчины в форме разных ведомств с многочисленными наградами, деловых костюмах со знаками высших руководителей производств. Сливки нации собрались посмотреть на своих детей. Курсанты старших курсов в шеренгах поротно занимали обе стороны слева и справа от сцены. В середине располагалось руководство Академии, перед которым выстроились его однокурсники.

— Курсант второго курса, кавалер ордена «За службу Порядку» пятой степени лейтенант Дэвид Хитвол, — возвестил робот-информатор.

Зал охнул в едином порыве и встал. Из сотен людей сидеть осталось не более шести десятков. В гробовой тишине, под взором множества пар глаз Дэйв, чеканя шаг, прошел и занял свое место в строю, приставив ногу к ноге с последним ударом символических часов-курантов. Зал сел, по Правилам или от изумления. Церемония встречи курсантов, вернувшихся с практики, началась. Дэйв так переволновался, что сама двухчасовая процедура пролетела как в тумане. Он на едином дыхании отрапортовал о содержании своей практики и пропустил, что говорили другие. Форма Десанта выделялась и, казалось, приковывала к себе внимание зала, Дэйв чувствовал это физически и думал только об одном: как выдержать затянувшуюся пытку, достоять до конца и не упасть. Чтобы отвлечься, Дэйв стал изучать собравшихся в зале людей и сразу увидел дядю, сидевшего в первом ряду для почётных гостей. Одетый в парадную генеральскую форму, со всеми наградами, дядя сохранял торжественно-официальное выражение лица, лишь когда взгляды их встретились, Дэйв понял, он веселится от души, оценив замысел племянника. А вот отца в зале не было. Наконец объявили перерыв. Теперь в течение тридцати минут курсанты имели возможность собраться в своей классной комнате и обсудить, чей подарок они станут дарить Академии от своего взвода. Ректор принимал решение, и подарок взвода-победителя занимал место в музее Академии навечно. Традиция очень ценилась, успешные подарки долго потом обсуждались в среде курсантов и преподавателей.

Воспользовавшись паузой, Дэйв, отстав от сокурсников, подошел к дяде. Они обнялись.

— Рад. Рад. Ты просто молодец.

Дядя говорил искренне, и на душе у Дэйва потеплело. Всё-таки он кому-то нужен в этом мире.

— Отец приедет. У него важное дело, — ответил дядя на незаданный вопрос. — Действительно важное, — добавил он, увидев, как Дэйв скривил губы.

— Ладно. Я пойду. Подарок надо выбрать.

— Валяй, — дядя улыбнулся. — Сюрпризы не закончились?

Дэйв неопределенно хмыкнул и поспешил из зала.

Когда он вошел в комнату, обсуждение находилось в полном разгаре. Осталось два претендента. Подарок каждого был по-своему хорош, и взвод разделился во мнениях приблизительно поровну. Дэйв послушал с минуту, как товарищи, всё сильнее горячась, пытаются доказать каждый свою правоту, и негромко произнес:

— Предлагаю рассмотреть мой вариант. Одноклассники от неожиданности замерли.

— Подавай, — скомандовал он.

Два робота-слуги с видимым трудом несли громадный продолговатый ящик. Они поставили груз на пол, разместив в вертикальном положении.

— Снимай, — кивнул Дэйв, и слуга щелкнул по панели, убрал с предмета внешнюю непрозрачную упаковку, и цилиндр засветился. Стопившиеся вокруг курсанты отпрянули от неожиданности. Перед ними в полный рост стоял гигантский монстр. Марсианин застыл в агрессивной позе с автоматом в руках. На волосатой морде красовалась зверская ухмылка, демонстрирующая кривые темно-желтые клыки. Скрытые надбровными дугами небольшие глаза излучали дикую злобу, из широкого плоского носа струйкой стекала вонючая жидкость. Обнаженное по пояс тело состояло из одних мышц, коротенькие штаны прикрывали таз, но облегающая ткань не могла скрыть вызывающие размеры мужского достоинства. Две тумбы-ноги, покрытые рыжей шерстью, казались неохватными. Мутант был как живой. Казалось, секунда — и бросится на людей. Внизу красовалась табличка: «Супермутант. Убит курсантом Дэвидом Хитволом в честном бою во славу Порядка».

Конечно, споры завершились. Трофей Хитвола единодушно признали лучшим подарком. С ним взвод легко занял первое место, и монстр, получивший среди курсантов негласное имя Дружок, навечно занял место в музее Академии. Официальные мероприятия закончились, и начался праздник. По многолетней традиции, курсанты, прошедшие практику, получали право жениться. В связи с этим на бал, начавшийся теперь, приглашались студентки самых престижных учебных заведений. По Правилам они должны достигнуть шестнадцатилетнего возраста и прибыть в сопровождении родителей. Так что начинала работу «ярмарка» женихов и невест, слетевшихся со всей планеты. Молодежь танцевала, родители в основном толпились у столов, ломившихся от яств, и договаривались о брачных контрактах. Дэйв двинулся через толпу, выискивая дядю, и оказался под пристальным вниманием множества заинтересованных глаз. Завидного жениха мечтала отхватить не одна семья. Ещё бы! Выдай свою дочь за этого парня — и через несколько лет сможешь гордо гулять с внуками, на груди которых поблескивает значок президентской крови. Пусть он не наследник первого ряда. Но кровь! Член семьи! Да и сам парень, видать, не промах. В его-то годы весь в наградах. Девушки тоже бросали на Дэйва откровенно изучающие взгляды. Герой, и статен, и красив. Принц из сказки, да и только. Однако Дэйв не обращал на обольстительниц никакого внимания. Он хотел сказать дяде, что устал и поедет домой. Кроме опустошения, мечта невест, он не испытывал сейчас ничего. Окружающие люди были ему противны. Разодетые, сытые юнцы, его «товарищи», целый год отсиживавшиеся под крылом родственников и знакомых. Заносчивые от вседозволенности, беспочвенно гордые собой, они вызывали отвращение.