Раздался гулкий грохот. Казалось, если бы не плотные стекла, мы бы непременно оглохли. Заметалась паника, зазвучали пронзительные крики. Мне тоже хотелось вопить, сметая все вокруг, но, окружённая надежными людьми, я держалась, ограничиваясь рефлекторными нелепыми жестами и несуразными переминанием с ноги на ногу.

Макс приготовил необходимое оружие и приказал нам некоторое время сидеть в укрытии, выжидая нужного момента: сразу кидаться в бой, по его мнению, было глупостью.

Мы не стали перечить, несмотря на то, что мне не терпелось поскорее сделать что-нибудь безбашенное, выпустив напряжение. Уже не имело значения, чем мне обойдутся эти проделки, главное — хоть как-то действовать, а не сидеть в четырёх стенах, наблюдая за беспределом, попусту мучаясь в неведении. Но ослушиваться Макса не следовало. Он знал это дело гораздо лучше, чем Аня, а уж тем более — чем я, впервые собиравшаяся вступить в схватку с — о ужас! — голубями. Нелепо-то как — я сама про себя поражалась. Сказали бы мне это раньше, я бы, наверное, намеренно сдалась психиатрам. Но теперь в местных больницах было мало толку: все они, как и весь город, стремительно содрогались под натиском необычного врага.

Огненный дождь полился с густо черного неба алыми всполохами, закручивая деревья, и под аккомпанемент этого тихого зловещего треска, доносившегося из-за окна, кто-то начал отчаянно ломиться в главную дверь.

Я содрогнулась. Крепко прижавшись к стене, стала судорожно представлять, кто мог заявиться к нам в столь накалённый момент. Неужели голуби?.. Или те самые рабы, которых упомянул Макс? А впрочем, это могли быть обыкновенные соседи: вряд ли такое зрелище оставило кого-то равнодушным. «Пусть это будут соседи», — шептала я, крепко сжимая пальцы, напряжённо вслушиваясь в лёгкую Анину поступь.

Максим, оставшийся на месте, не пытался успокоить меня или поддержать, а лишь увлечённо наблюдал за разгорающимся действием, выжидая нужного часа.

Раздались новые шаги и чей-то срывающийся голос, несущий нелепицу. Услышав его, я сразу поняла, что тон мне знаком, правда, кому он принадлежал, было не разобрать.

Дверь, чуть прикрытая, отворилась, и в арке, разделявшей коридор и кухню, появилась фигура… Антона. От скептического равнодушия, как и от глупой обиды, не осталось следа. В его голубых глазах плескался панический страх, смешанный с нескрываемой болью, каштановые волосы растрепались, став взъерошенными, а губы подозрительно искривились, словно ещё немного — и он окончательно сошёл бы с ума. Антона била дрожь. Он тяжело дышал и, похоже, еле держался на ногах, крепко вцепившись в глухой дверной проем и окидывая комнату затуманенным взглядом.

— Чертовы голуби! — с трудом выдавил он после напряжённой паузы. — Ненавижу их! Они убили мою мать! Убили… Сбросили с высоты. Голуби! Го-о-о-луби! Гореть им в аду!

— Они там уже не раз горели, — иронически заметил Макс, в очередной раз проверяя оружие.

Антон ничего не ответил и лишь с ужасом начал наблюдать за приятелем, вряд ли осознавая свои действия.

Мы устроились в гостиной, по которой уже нарезала круги моя мама, тоже увидевшая голубей. Чуть менее бледная, чем Антон, она металась, не зная, что делать дальше. Похоже, положение казалось ей безвыходным.

Антон сел на диван и, сделав несколько глубоких вздохов, попытался успокоиться. Но не вышло. Страх и осознание потери явно давили на него, упорно не желая отпускать.

Я расположилась рядом с другом и, прижавшись к нему, заключила его в крепкие объятия. Он ответил взаимностью. И то время, пока мы так сидели, словно отдалившись от безумной круговерти, нам, казалось, было необычайно спокойно.

— Так к-кто они — эти голуби? — запинаясь, спросил Антон, когда к нему вновь вернулся дар речи.

— Стражи ада, — с тем же холодно-невозмутимым, заинтересованным и немного сумасшедшим выражением лица откликнулся Макс.

— Кто?! — от неожиданности Антон отпустил меня, впившись в друга ошарашенным взглядом.

— Стражи Ада, — бросил Макс, искоса посматривая на тварей, паривших над городом. — Демоны, охраняющие адские врата и слывущие превосходными воинами. Очень сильные создания, жаждущие захватить человеческие земли, уничтожив их обитателей и сделав из выживших жалких рабов, — отчеканил Макс.

— Серьёзно? — Антон, будучи не в состоянии для адекватной беседы, отреагировал глупым вопросом.

— Абсолютно.

Далее Макс и Аня рассказали все, чем до этого поделились со мной. Анна, беспокоившаяся за состояние гостя, старалась говорить осторожно, местами даже ограничиваясь намеками, но Максим разъяснял все, повергая друга в глубочайший шок.

— Хватит! Он с ума так сойдёт! — не выдержала я, заметив, что Антону, немного успокоившемуся, снова становится худо.

Мама же, тоже все слышавшая, даже не удивилась, а судорожно схватила с полки икону и, прижав её к себе, удалилась в спальню. Она крепко заперла дверь и никого к себе не впускала. Читала молитвы, наивно полагая, что сможет таким образом защитить себя от ужасных созданий, каких совсем недавно равнодушно кликала голубями.

Антон, немного придя в себя, поспешил покинуть наше укрытие. Он сказал, что, наверное, ещё вернётся. Особо он выделил слово «наверное» — меня даже заметно передернуло. Я хотела догнать друга, стремительно захлопнувшего входную дверь, но быстро одумалась. Макс решил приступить к действиям.

Парень раздал нам оружие, получив которое я, никогда ранее его не использовавшая, начала закидывать Максима вопросами. Тот поспешно мне все разъяснил, серьёзно предупредив, чтобы, если я к нему и прибегала, то только в крайних случаях, когда это уже становится неминуемым. Против голубей обыденный пистолет все равно бы не помог, а вселять лишнюю панику в сердца редких людей, беспорядочно метавшихся по пустым обожженным улицам, решительно не следовало.

Я внимательно выслушала Макса и мимолётно взглянула в окно, через которое все ещё отчетливо виднелись кружившие в отяжелевшем воздухе птичьи силуэты. Сделала глубокий вдох, стараясь набрать в лёгкие побольше воздуха. Может, ещё не поздно куда-нибудь сбежать, укрыться в безопасном местечке, спрятаться в тёпленький уголок и сидеть там, словно ребёнок, пока опасность сама не минует, отступив в небытие? Может, не нужна эта абсурдная битва, этот неэстетичный грязный пистолет, трясшийся в моих холодных руках, это укрытие, на деле являвшееся чем-то вроде штаб-квартиры демонологов?

Впрочем, нет. Отступать поздно. Куда бы мы ни пошли, что бы мы ни делали, нас все равно бы настигли птицы, которым откровенно плевать на человеческие чувства и проблемы. Ситуация с каждой секундой становилась все более безвыходной, а значит, единственное, что оставалось, — действовать. Как можно скорее.

По просьбе Ани я осторожно прокралась в комнату мамы, с мутным ужасом в глазах продолжавшей молитвы. Она сидела за ясеневым письменным столом, заваленным журналами, в упор глядя на старую, чуть выцветшую икону, и лепетала святые слова. Увидев меня, мама нервно вздрогнула; пошатнувшись, чуть не упала со стула. Во взгляде её, наспех кинутом в мою сторону, ясно прочитался укор: ей явно не понравилось, что её отчаянную, искреннюю молитву прервали.

— Мама, — робко прошептала я, приблизившись к матери, упорно не выпускавшей из рук икону. — Мы идём помогать людям в… сражении с голубями. — Я нервно кашлянула, осознав, какую околёсицу смолола.

— Что?! — мама снова дернулась, в ужасе уставившись на меня. Бледность на её лице проступила заметней.

Сделав над собой нешуточное усилие, я повторила злосчастные слова, в конце добавив, чтобы мать оставалась дома, высовываясь из его стен только в крайнем случае.

Удивительно, но она даже не стала особо противиться. Лишь бросила несколько невнятных фраз и, осознав их бессмысленность, согласилась.

Издав протяжный вздох, я покинула комнату, при этом стараясь ни о чем не думать. Мама же, оставшаяся в одиночестве, похоже, вновь принялась за свои наивные молитвы.