Вот как поплатился Первый Дом за предательство Феанаро, за его самонадеянность и гордыню!

Эта весть и рассказы о бесчинствах Моргота в здешних землях взбудоражили нас. Финдекано рвался в бой, чтобы освободить брата и друга. Остальным тоже не терпелось бросить вызов Врагу: чтобы поквитаться с ним, чтобы отомстить за сородичей… и чтобы доказать, что мы не слабее и не трусливее Первого Дома. Да мог ли хоть кто-то напугать нас, преодолевших Вздыбленные Льды?

Пылая праведным гневом, мы двинулись на восток. Вражьи твари в страхе бежали перед нами. И вовсе забились под землю, когда однажды у края окоема вспыхнули ярко-огненные лучи и в небо поднялся Золотой Светоч!

К тому времени мы добрались до вражеских владений. С горного перевала виднелись коренастые башни и кривые стены, пятнавшие заснеженную равнину. Вдалеке за ними громоздилась трехрогая черная гора, испускавшая густой дым. Как уродливы и грязны были дела рук Моргота в ярких лучах Золотого Светоча, под синим небом!

Время сокрушить Врага! Сами Владыки благословляют нас, возведя в небо новое светило!

Под стягами двух Домов, серебряно-голубым и белым с золотом, воинство в блистающих доспехах ринулось на равнину, обгоняя потоки талых вод. Но ни сам Моргот, ни его подручные не посмели высунуться на яркий свет, под чистое небо. Стены же и врата Черной Твердыни не разбить было ни мечами, ни стрелами, ни гордыми звуками труб.

Так Моргот узнал о нас. А мы убедились: Врага не одолеешь с наскока. К войне с надо подготовиться не менее тщательно, чем мы готовились к переходу через льды.

Отступив за горный хребет, мы пошли на юг, к озеру, где обосновался Первый Дом. Некоторые из наших, не растратившие боевого задора, снова призывали поквитаться если не с Феанаро, то с его сыновьями. Казалось, при встрече не миновать стычек, а то и настоящей усобицы!

Однако Первый Дом не желал вражды. И не стремился к дружбе.

У ворот опустевшего лагеря на северном берегу озера нас встретил Макалаурэ, нынешний глава Дома. Странно было видеть его, лучшего певца Тириона, в боевом доспехе, с отрядом вооруженных до зубов всадников! Он приветствовал наших Лордов с холодной учтивостью и, не задав никаких вопросов, пригласил пользоваться обжитым поселением. «Мы же сочли за благо сменить стоянку, дабы не возникло между нашими Домами ни малейших поводов к раздорам. Если пожелаете, найдете нас на южном берегу», — завершил он краткую речь и, вскочив на коня, умчался вместе со своими воинами.

Кое-кто из наших стал громко возмущаться непочтительным приемом, но Нолофинвэ сказал твердо: «Худой мир лучше доброй ссоры. Если у вас зудят мечи, ступайте под стены Черной Твердыни. Там зуд быстро уймется».

Недовольные притихли, хоть и продолжали бурчать про себя. Впрочем, недовольство не помешало воспользоваться предложением Макалаурэ и поселиться в приготовленном лагере.

На следующий день к нам явились несколько мужчин Первого дома — те, чьи жены и дети вместе с нами перешли льды. Явились безоружными. Конечно, им не чинили препятствий к встрече!

Жены кинулись в объятия к мужьям, дети висли на отцах… Никто не стыдился ни смеха, ни слез, ни поцелуев.

Ингор упал перед Айвенэн на колени, простер к ней руки. Хотел просить прощения? Но Сулиэль и Соронвэ вдвоем с визгом бросились ему на шею! И, прежде чем он добрался до жены, ему пришлось раз по десять по очереди подбросить дочку и сына в воздух, а потом еще и покружить. Зато, когда они с Айвенэн наконец обнялись и приникли друг к другу, их поцелуя не сумели прервать даже дети!

Распрощавшись с нами, счастливые семьи уехали в лагерь Первого Дома. Я надеялась в душе, что воссоединение близких поможет и Домам соединиться…

Тщетно.

Сыновья Феанаро не показывались у нас и не приглашали наших Лордов к себе. Им мешала гордость? А может, раскаяние? Нолофинвэ и Артафиндэ тоже не навязывались родичам. Мы, да и другие, у кого в Первом Доме были друзья, встречались с ними за пределами поселений, в лесу или на берегу озера. Но из-за северного хребта все чаще доносился протяжный, сотрясающий землю грохот, а потом наползала тяжелая хмарь. Золотой Светоч тускнел, а воздух делался душным, горьким и царапал горло, словно мороз. Дружеские встречи становились все короче и реже.

В давящей мгле тело слабело, душу тяготил страх. Мужчины все же выбирались на охоту и на разведку, а бывало — чтобы дать отпор осмелевшим морготовым тварям. А женщинам Лорды запретили без охраны покидать огражденное поселение. Свидания с друзьями вовсе прекратились, и ничто больше не нарушало неприязни между Домами. То-то, должно быть, злорадствовал Моргот, глядя на наше отчуждение и разброд!

Все переменилось после великого подвига Финдекано.

Один, никого не спросясь, он под покровом мглы отправился на север… А потом его с искалеченным, умирающим Майтимо на руках принес Повелитель Орлов!

С замиранием сердца выслушали мы краткий рассказ Финдекано о безнадежных поисках. О том, как Майтимо, прикованный за руку высоко на скале, откликнулся на песню. О том, как в ответ на отчаянную молитву к Манвэ явился Повелитель Орлов, поднял Финдекано к пленнику… И о том, как пришлось отрубить Майтимо руку — иначе его нельзя было освободить из зачарованных оков.

Повелитель Орлов важно кивнул огромной головой, подтверждая истинность рассказа, и улетел. Ветер от его могучих крыльев начисто сдул горькую хмарь с берегов озера — и бурей отозвался в наших просветлевших душах. В той буре смешались ужас перед жестокостью Моргота и гнев на него, восторг перед отвагой Финдекано, радость от спасения Майтимо, которого почитали погибшим…

В лагерь Первого Дома послали гонца. Не прошло и полдня, как на взмыленных конях примчались все сыновья Феанора. Несколько суток целители не отходили от Майтимо, не давая душе выскользнуть из измученного тела. Братья, сменяясь, сидели у его постели, а между лагерями сновали посыльные и гонцы. Вид воинов Первого Дома среди нас быстро стал привычным; и ни они, ни мы не заговаривали о прошлом, опасаясь ненароком всколыхнуть недобрые чувства.

Я, правда, не обрадовалась, когда вдруг увидела Раумо — только его нам не хватало! И не успела предупредить Ниэллина, как они нос к носу столкнулись на пороге дома, где лежал раненый. В страхе я застыла. Но былые недруги, помедлив, обменялись рукопожатием.

Через пару недель Майтимо оправился достаточно, чтобы его можно было перевезти к своим. Я ждала, что наши Дома вновь отдалятся друг от друга. Каково же было мое изумление, когда неделю спустя чуть ли не весь Первый Дом двинулся к нам с развернутыми стягами, под торжественные звуки труб!

На просторном лугу перед нашим лагерем, при всем народе Майтимо сложил с себя и передал Лорду Нолофинвэ унаследованный от Феанаро титул Короля, а с ним — и верховную власть над нолдор. Передал как старшему и мудрейшему из Лордов. Так Майтимо воздал нам за предательство отца и за свое спасение. Никто не требовал от него иной виры, но и виру выплатил он — великолепными конями, которых Первый Дом сумел перевезти по морю на кораблях.

И вот теперь мы праздновали сразу и исцеление Майтимо, и примирение Домов, и коронацию Лорда Нолофинвэ. Вместе с нами веселились и лесные жители из племени Лагора. Они первыми встретили нас на берегу и после не раз помогали в разведке и в стычках с морготовыми тварями.

Теперь Враг не страшен! Все вместе, в свой срок, когда будем готовы, мы одолеем его!

Пока что король Нолофинвэ и Лорды решили запереть Моргота в его владениях, перекрыв крепостями проходы и перевалы в окружающих горных хребтах. Каждый из Лордов избрал себе будущие владения; остальные вольны были выбирать, кому из вождей присягнуть и где начать новую жизнь.

В небе угасали последние отсветы заката, но праздник все не стихал. От музыки, песен и вина у меня шумело в голове, ноги гудели. Ниэллин среди других музыкантов самозабвенно играл на чьей-то чужой лютне, но сразу откликнулся на мой зов и с улыбкой передал лютню хозяину.