Он наложил чистую повязку и вылез из шалаша. Заметно приободрившись, Тиндал упросил выпустить «на свет» и его — мол, терпения его больше нет валяться тут в темноте и одиночестве, он чувствует себя отлично и ему незачем ждать полкруга, чтобы встать на ноги.

В самом деле, в шалаше было слишком уж темно и промозгло. Мы помогли Тиндалу одеться и отвели к костру. Правда, ноги у него заплетались, а на бревно он скорее упал, чем уселся.

Только я, устроившись рядом с ним, разложила на коленях его куртку и рубаху — в них надо было зачинить прорехи — как меня окликнула Арквенэн:

— Тинвэ! Иди сюда, поможешь мне!

Я вскочила, решив, будто речь идет о чем-то серьезном. Но подруга отвела меня в сторону и с горечью сказала:

— Посмотри на себя — на кого ты похожа? Лохматая, платье все в грязи, на носу сажа. И ведь я выгляжу ничуть не лучше. Если так пойдет дальше, мы распугаем чудищ Серединных Земель одним своим видом!

Да уж, после ночевки на голой земле и возни у костра платья у нас измялись, на подолы налипла земля, зола и мелкий лесной мусор, растрепавшиеся волосы висели неопрятными космами. Это было слишком даже для похода. Мы нашли укромное местечко у реки, торопливо омылись в холодной воде, заплели друг другу косы, кое-как почистили одежду. Арквенэн озабоченно разглядывала запятнанную юбку:

— При такой жизни ненадолго мне хватит платья! У меня всего-то два запасных! Повезло Артанис — ей кто-то из братьев одолжил штаны…

Я пожала плечами. Мне было все равно, что носить. Штаны запачкаются, как и юбка. Но лесная грязь на одежде мало беспокоила меня — не появилось бы на ней новой крови…

Когда мы вернулись на поляну, я заметила, что народу вокруг костра стало меньше. Младшие сыновья Лорда, с ними Алассарэ и еще несколько мужчин отправились на охоту. В здешних горах в изобилии водились и косули, и дикие бараны с огромными, круто изогнутыми рогами. Правда, подобраться к сторожким зверям на выстрел было непросто. Улыбнется ли охотникам удача в нынешних сумерках? Не грозит ли нам еще и голод?

Но не это волновало собравшихся у огня. Подойдя ближе, я услышала:

— … сами виноваты! Ольвэ мог бы ответить на просьбу Феанаро, поделиться с нами кораблями! — с жаром говорил незнакомый нолдо, судя по нарукавному знаку, из Второго Дома. — Но он оказался жаден и весь его народ поплатился за это!

— О да! Отцу нашей матери неведома щедрость. То ли дело Феанаро! Как охотно он поделился с нами Светом Сильмариллов! — едко произнесла Артанис.

— Феанаро не мог поделиться с нами Светом, раз Сильмариллы похитил Моргот! — воскликнула Арквенэн. — А мореходам стоило бы помочь нам! Ведь, чем скорее мы переплывем море, тем скорее вернем Свет!

Артанис только возмущенно передернула плечами. Артаресто ласково сжал ей руку и сказал, ни к кому особо не обращаясь:

— Нелегко помогать тем, кто требует помощи с оружием в руках и недобрыми словами на языке.

— Глупо не помогать тем, кто требует помощи с оружием в руках, — возразил кто-то из мужчин. — Неужели мореходы не видели, что им не выстоять против наших Домов?

— Они не думали, что мы обратим оружие против них. Они не ждали кровопролития,— тихо проговорил Ниэллин. Он сидел на моем месте рядом с Тиндалом, так что тот мог опереться на его плечо.

— Надо было уступить нам сразу, как только начался бой! — высказался гость из Второго Дома. — Тогда бы кровопролития не случилось. А ведь и наших там полегло немало!

— Посмотрел бы я, как ты уступишь, когда кто-то придет силой отнять твое достояние, — проворчал Тиндал.

Гость покосился на него, но ничего не ответил.

— Это Владыки запретили тэлери помогать нам, — услышала я полный обиды голос Айвенэн. — А может, и вовсе велели мореходам нас задержать!

— Это невозможно, — в наступившей тишине твердо молвил Артаресто. — Ты же слышала, что сказал посланец Манвэ: Владыки обещали не препятствовать нашему походу. А они никогда не лгали нам.

Но его слова не убедили Арквенэн:

— Ваш отец и весь ваш Дом слишком доверяет Владыкам! Это они мешают нам! Иначе мы были бы уже на том берегу!

— Если бы они захотели помешать нам, мы и шагу не сделали бы из Тириона, — в освещенный круг вступил Артафинде. Ему, как видно, не спалось, и он вернулся к костру. — Но Владыки слишком уважают нашу волю, чтобы взять над нами власть.

А ведь он прав! Мощь Владык велика. Ополчись они на нас — сможем ли мы устоять перед Стихиями? Одолеть ураган или потоп? Нет. Владыки никогда не пытались подчинить нас силой или внушить нам повиновение — подавить нашу волю. Даже тогда, когда им нужны были Сильмариллы Феанаро. Даже сейчас, когда столкновение нашей воли с волей тэлери закончилось братоубийством.

— То, что сделано — сделано нами. Нам нет причин обвинять Владык, — добавил Артафиндэ.

— Ну так и мы не виноваты! — вскинулся нолдо из Второго Дома. — Всему виной — упрямство и жадность тэлери!

— Да. Они вдруг стали так жадны до наших мечей, что сами напоролись на них, — тихо, но внятно пробормотала Артанис.

Нолдо из Второго Дома резко повернулся к ней. Щеки его вспыхнули, он открыл было рот…

И вдруг раздался пронзительный детский визг. Все подскочили. Айвенэн с круглыми от страха глазами бросилась на крик, я побежала за ней… Конечно! Кто бы сомневался, что тут не обошлось без Соронвэ?

Мальчишка подбил на шалость пару своих приятелей. Они вычернили углем лица и теперь пугали девчонок: прятались за деревьями и камнями, и как только жертва приближалась, выпрыгивали, вытаращив глаза и оскалив зубы.

Когда передо мной выскочило такое страшилище, я сама едва не взвизгнула!

Соронве вдобавок поймал ужа и теперь подсовывал девочкам под нос, наслаждаясь их испугом. От такой игры бедный змей совсем обессилел и висел безжизненной веревкой.

— Как тебе не стыдно! — возмутилась я. — Вот если бы тебя схватили и таскали бы туда-сюда, болтали бы в воздухе, трясли и раскачивали — тебе бы понравилось?

— Он сам меня просил! Ему скучно все время ползать, он хотел посмотреть на землю сверху. И еще он замерз, а у меня руки теплые!

Соронвэ оправдывался с самым честным видом. Однако, едва я отобрала и отпустила ужа, тот сразу ожил и мигом исчез в щели между камнями.

Айвенэн отчитывала сына за другое:

— Соронвэ, нехорошо сейчас шуметь и шалить! У нас случилась беда, несчастье… Столько народу погибло! И еще эта буря! А тебе бы все резвиться! Когда я даже не знаю, жив ли твой батюшка…

Она вдруг расплакалась.

Дети пока не почувствовали и не осознали горе взрослых. Наверное, Соронвэ не понял увиденного в Альквалондэ; для него поход все еще оставался веселым приключением. Но отчаяние матери напугало его, и он бросился обниматься и целоваться, пачкая Айвенэн в саже. У Сулиэль, прибежавшей, едва мы поймали ее братца, личико вдруг вытянулось, глаза наполнились слезами. Дрожащим голоском она принялась спрашивать, где батюшка и когда он придет за ними.

Я присела перед ней и утерла ей слезы:

— Не плачь. Твой батюшка на корабле. Ты слышала, какой сильный был ветер? Он унес корабли далеко-далеко в море. Сейчас ветер утих. Корабли скоро вернутся, и мы встретимся с твоим батюшкой на берегу.

Сулиэль послушно кивала, шмыгая носиком. Айвенэн тоже успокоилась: ей как будто не хватало именно этих слов, чтобы вернуть присутствие духа. Вдвоем мы отловили остальных шалунов и отвели детей к реке. Потребовалось немало времени и сил, чтобы отмыть их дочиста и в то же время не дать им вымокнуть с ног до головы!

Между тем лес вокруг нас пробуждался после бури.

В ветвях возились, перепархивали, осторожно посвистывали, пробуя голоса, птицы. По стволу скользнула белка и затрещала, затеяв ссору с соседкой; издали донеслась дробь дятла… Мягко, успокоительно журчала вода в реке. Забывшись, можно было представить, что мы на безмятежной прогулке в приморских горах… Но, едва с моря долетал порыв ветра, вместо криков чаек мне слышались в нем рыдания и стоны.