- Действительно. Я вполне могу понять того юстициара, кем бы он ни был.

Баэльт устало покачал головой. Будто бы от его понимания что- то менялось.

Люди вокруг продолжали весело, беззаботно гудеть.

Улыбающиеся лица, глаза с беленой минутного счастья.

Иллюзия свободы.

Или свобода на самом деле?

Да и есть ли разница? Все, так или иначе, невольники. Чего- то или кого- то. Потому- то свобода порочна. Самый большой обман всех цивилизованных рас. Свобода.

- Эй,- Мурмин пихнул его локтём в бок.- Я вот думаю. Что подумают горожане?

- По поводу?

- Ну… Цехмейстера подозревают в организации покушения на другого цехмейстера. Вроде бы обычное дело. А потом цехмейстер исчезает, оставив все дела на помощников. И на его поиски поднимают всю стражу Веспрема. И всех юстициаров в придачу. Это не вызовет никаких толков?

- Это ничего не вызовет, Мурин. Людям плевать. Ну, может, рабочие порадуются, что богачи разбираются друг с другом. У остальных свои заботы, чтобы волноваться по такому поводу. Их не трогают – значит, можно не реагировать.

- Просто мне кажется, что люди вроде Вигора исчезают лишь за тем, чтобы появиться и нанести сокрушительный удар. Я его знаю чутка. Он неплохой мужик. Честный, прямой. Бывший солдат.

- И к чему это ты?

- К тому, что мы нагнетаем обстановку. Ты прав – людям плевать на причину выхода стражи. Но сам выход стражи на улице они видят. И воспринимают по- своему.

- Кое- кто заявил, что таким образом мы покажем всем жителям Веспрема, что для правосудия нет различий – рабочий, бедняк, цехмейстер. Каждый получит по заслугам,- Баэльта аж передёрнуло от воспоминаний. Сукин сын Эрнест использовал его идею, его рвения – но лишь для прикрытия.

- Значит, продолжаем поиски?

- Верно. Продолжаем.

- А что делать, когда найдём?

- Догадайся.

Вся суть веспремского правосудия. Невиновный становится жертвой виноватых, а все вокруг называют это «меньшей ценой».

Баэльт слабо кивнул сам себе, стараясь оторвать взгляд от удаляющейся девушки, что улыбнулась ему. Она как- то выделялась в толпе.

Чему она улыбнулась? Может, он испачкал плащ? Или, может быть, его виду?

Они выбрались прочь с шумной и светлой Торговой улицы. Старая улица всегда нравилась Баэльту. Было какое- то очарование в этом месте. Все эти балкончики, свежие фасады, вьющиеся растения. Лавки со всякой экзотикой. Уютные, спокойные и светлые таверны. Порядочные гуляющие люди и молодые парочки.

Такая же чуждая улица, как и Торговая. Нелепая насмешливая улыбка на губах умирающего мучительной смертью.

Но при всей несуразности, эта улица нравилась Баэльту. Она вызывала у него какую- то светлую печаль.

По крайней мере, первая её часть. После Странного перекрёстка Старая улица становилась слишком старой.

Кожа штукатурки и побелки трескалась и отваливалась, обнажая жжёный кирпич и деревянные кости- балки. Окна тускнели и становились грязнее и грязнее. Артерия улицы становилась захламленной и грязной. По ней не текла молодая кровь в виде гуляющих парочек – тут опять появлялась старая жижа преступности и бедноты. Немногочисленные гуляющие тут, завидя юстициара, натягивали капюшоны пониже и старались убраться подальше.

И вот уже по улице шли лишь Баэльт, Мурмин и десяток стражей. И больше никого. Лишь испуганные взгляды из переулков и старых ящиков.

Голодные и испуганные взгляды, в которых читалась мольба – не делайте хуже, пожалуйста.

Баэльт же просто шёл под дождём, периодически указывая в сторону рукой. И, как цепные псы, стражники с грохотом срывались с шага на бег и неслись к лавке или закоулку, куда он указал, чтобы с криком и лязгом проверить всё.

- Имя! Подними лицо! Руки! Руки держать на виду!- слышалось отовсюду, куда грохотали стражники, и Баэльт болезненно кривился.

Это был тот Веспрем, что он ненавидел и любил. Не то жалкое подобие, что представляла собой позолоченная Торговая улица, нет.

Капли дождя дружески похлопывали его по плечу. Вода под ногами плескалась, взрываясь брызгами. А уныло молчавшая улица взрывалась криками и звуками ударов, стуком закрывающихся ставней и запираемых дверей.

- Толку от этого не будет,- протянул Мурмин, почёсывая нос.- Может, стоит осадить парней? Чтобы не увлекались?

- У нас приказ – проверить всё,- на самом деле, плевать Баэльт хотел на такие приказы. Но ведь один из его подчинённых вполне мог доносить Эрнесту о каждом его шаге.- Потому нельзя сбавлять обороты.

Мурмин бросил быстрый взгляд на стражников, что орудовали в подворотне.

- Думаешь, кто- то из них…- он недоговорил, многозначительно кивнув в сторону центра города.

Баэльт криво улыбнулся. Вот потому- то Мурмин и был его другом.

- Всё может быть. Лучше не рисковать. Тем более, моё положение и так после «Бочки» оставляет желать лучшего.

- Вигор может спрятаться где угодно,- зло сплюнул нидринг.- Сколько бы юстициаров не было, его не найти. Эрнест выпустил их на улицы, чтобы показать – он держит ситуацию под контролем. Болезненная и бесполезная демонстрация.

- Которая наверняка даст обратный результат. Он требовал проверить всё – каждый переулок, каждую дыру. Как думаешь – понравится беднякам такая проверка?

- Они живут в Медном квартале. Тут в каждом доме по пять семей, всё пропитано запахом пота, крови и алкоголя. Думаю, им и без нас хватает проблем, да,- Мурмин поправил застёжку плаща.

Баэльт медленно кивнул.

- Верно думаешь.

- Знаешь…- Мурмин почесал бороду.- Я тут посмотрел на то, что мы делаем… Может, Малькорн прав?

- Отчасти. Но эта его идея о возвращении королевской власти…- Баэльт недоверчиво покачал головой.

- Свобода довела этот город до такого состояния, Баэльт. Этот город получил свободу от короля. И что ты видишь?- нидринг развёл могучими руками в стороны.- Получая свободу от кого- то, кто умнее нас, мы становимся заложниками самих себя. Свобода порочна, если ты – идиот. А мы тут все идиоты.

- Свобода порочна,- с усмешкой повторил Баэльт.

- Да. Именно,- кивнул Мурмин.- К тому же, мы оба знаем, что прячется под этой верностью королю.

- Да. Безумный проект Веспрема, которым будут управлять безмозглые рабочие.

- Не утрируй,- скривился Мурмин.- Он просто борется за права рабочих.

- Тут ты прав.

- Раз я прав, хочу спросить. Почему мы работаем не на Малькорна?

- Иногда всё выглядит иначе, чем кажется на самом деле,- Баэльт подмигнул другу, и тот кивнул.

- То- то я думаю… А то он вроде бы лучший вариант для нас. Вроде как лидер рабочего движения города. Вроде бы как добряк и поборник справедливости. И вообще оказался неплохим парнем. И дочка у него красивая.

- Вот про дочку лишнее.

- Но она действительно красивая. И умом в отца.

- Откуда ты её знаешь?

- Общались как- то раз. На поэтическом вечере. Она меня хвалила.

Баэльт подозрительно сощурился на Мурмина. Однако, кажется, тот не шутил.

- Поэтический вечер?- ехидно спросил Баэльт.- Какого хрена, Мурмин?

- Ну… Там бывает интересно. К тому же, там бесплатно наливают. Иногда.

- Ты слушаешь или выступаешь?

- И то, и другое. Под именем Горькая Правда. Расписываю этой чистой элите все прелести уличной жизни. Особенно их восторгает, как я вплетаю уличный жаргон в стихи.

- Ты? Горькая Правда?- Баэльт не знал, смеяться ему или удивляться.- Заканчивай с книгами. А то завтра отправишься в Коллегию, а послезавтра утром станешь там главным. Ну или в Ксилматийскую Академию Искусств.

- Ай, ну тебя,- однако было видно, что нидринг польщён.- Я бы тебя позвал на выступление. Но знаю твоё отношение к поэзии.

- Как- нибудь завалюсь и всё испорчу,- пообещал Баэльт.- А вообще, ты молодец. Серьёзно.

- Возможно,- смущённо проговорил Мурмин.

Надо же. Мурмин – поэт. И не просто поэт – поэт, о котором говорили в самых элитарных кругах веспремского общества. Даже Эрнест пару раз ворчливо упоминал какого- то рабочего- поэта, который «пишет вроде бы и хорошо, но вроде бы и не то, что хотелось бы».