Капли дождя оказались тёплыми, как весной, и пахли жасмином. В его аромат вплеталась острая и пьянящая нотка сырых листьев, и воздух выглядел густым – приходилось осторожно раздвигать его при каждом шаге, как складки тяжёлого, прохладного атласного занавеса. Стволы деревьев слабо мерцали голубоватым серебром. Юта сначала удивилась, но затем заметила в небе, прямо под тучами, полную луну, по которой тоже стекала вода, и поняла, что мокрая кора просто отражает лунный свет. Её руки, влажные от дождя, были такими же голубоватыми.

– Дождь, настоянный на лунном серебре, так крепок, что с непривычки можно и опьянеть, – произнёс кто-то, шедший рядом, ускользающий от взгляда, то и дело пропадающий в складках воздушного занавеса. – Две-три капли – ещё куда ни шло, но не больше, моя красавица. Иначе можете не найти дорогу домой.

Юта, действительно тайком слизывавшая сладкие капли с губ, покраснела.

– Дорогу я помню, – неуверенно сказала она.

– И всё же я вас провожу, – улыбнулся её спутник. Девушка почувствовала эту улыбку, не глядя на него: изменилась мелодия падающих капель, оттенок лунного света, узор бликов, пляшущих в воздухе. Она согласно кивнула, беря собеседника под руку. Та была твёрдой и надёжной, но, хоть Юта краем глаза видела ткань рукава в тончайших узорах, пальцы не ощутили материи. «Просто замёрзли», – подумала она.

До самого дома Юта так и не взглянула на своего провожатого, увлечённая калейдоскопом разноцветных голубых лучей, кружащихся на мостовой. Впрочем, ей незачем было смотреть, она помнила это лицо и так – разве можно было его забыть?

– Вы согласны выйти за меня замуж? – спросил он у самого порога.

– Конечно, – рассеянно отозвалась Юта.

– Первое слово дано, – поклонился её спутник и отступил на шаг, сливаясь с темнотой.

Девушка растерянно оглянулась. Надо же было так задуматься, что она не заметила, как дошла от кондитерской до самого дома! А о чём думала – даже не вспомнить. Хорошо ещё, что ноги сами принесли, куда нужно!

Юта рассмеялась над своей рассеянностью, поднялась на крыльцо и постучала в дверь.

*

Карэле аккуратно вытряхнул обжаренные какао-бобы с решётчатого противня на стол. Медным совочком насыпал из стоящего рядом мешка следующую партию, разровнял и отправил в печь, взглянув на часы. Затем сгрёб уже готовые бобы в ведро.

Что-то стукнуло о подоконник – второе ведро влетело в открытое окно и опустилось на пол.

– Минутку, Ивер, – оглянулся на шум Карэле. – Почти готово.

Секундная стрелка пробежала ещё полкруга. Кондитер ловко вытащил противень из печи, и горячие какао-бобы застучали по столу.

– А я выяснил, чем наши девчонки занимались вчера вечером, – сказал Ивер, терпеливо ждущий с той стороны окна.

– Как тебе удалось? – рассмеялся Карэле, отставляя противень в сторону.

– Уговорил Лину, как и собирался. Она сначала не хотела, но потом всё рассказала. Представьте себе, они гадали.

– Сейчас? Да ведь осень ещё и до середины не дошла, гадать пока не время, – кондитер изумлённо поднял глаза.

– Их Юта подбила, решила проверить, какие гадания правильные. У Бринни же свадьба через неделю, вот и пришлось ей поработать подопытным кроликом. Да только Лина говорит, что ничего не вышло, по всем гаданиям выйти замуж первой предстояло Юте. Ну, зато повеселились и платье дошили.

– Странно, – пробормотал Карэле, собирая обжаренные какао-бобы в ведро. – Чем-то мне это не нравится.

– Да что вы, дядя Карэле, – рассмеялся Ивер. – Просто девчонки развлекались, не сердитесь!

– Я и не сержусь, – кондитер легко переставил полное ведро на подоконник, и оно тут же взмыло в воздух, спустившись на ту сторону. – Просто беспокоюсь, не знаю даже, почему. Ладно, неважно. У нас ещё пара вёдер, и всё. Потом помочь тебе?

– Было бы неплохо, – признался Ивер. – С дробилкой я и сам справлюсь, но вот провеивать бобы от шелухи… Это же никакого терпения не хватает!

– Договорились, – кивнул Карэле.

На минуту он застыл у окна, глядя, как ведро, раскачиваясь взад и вперёд, летит к сараю в дальнем углу двора. Пальцы машинально заправили за ухо выбившуюся из косицы карамельную прядь. Затем кондитер вернулся к столу и, передвинув противень поближе, высыпал на него новую порцию какао-бобов из мешка.

*

Чуть позже, отдав Иверу последнее ведро, он закрыл окно и вышел в кондитерскую, чтобы пройти через пекарню во двор. Возле стойки толпились покупатели – после обеда у Карэле всегда было людно.

– Это же вишнёвые конфеты! А я просила ягодные! – негодующе восклицала молодая женщина в зелёной шляпке.

– Простите, сударыня, – Юта поспешно заменила коробку. – Сама не знаю, что со мной сегодня… Извините!

Карэле заглянул в кухню.

– Мадален, будь добра, смени Юту на пять минут.

Девушка кивнула, поспешно вытерла руки полотенцем и вышла к стойке. Карэле молча завёл Юту в свою рабочую комнату и прикрыл дверь.

– Присядь-ка, – сказал он ей, опускаясь в любимое кресло. – В самом деле, что с тобой сегодня такое? Ты не заболела?

Девушка робко устроилась на краешке табурета.

– Я здорова, господин Карэле, – виновато сказала она. – Просто всё из рук валится…

– В том числе чайник и две чашки, – кивнул кондитер. – Мне их не жалко, конечно, но, может, тебе пойти домой? Ты какая-то бледная.

– Просто плохо спала, – опустила глаза Юта. – Всё в порядке, честное слово! Я буду внимательнее!

Отпустив девушку за стойку, Карэле ещё некоторое время сидел в кресле, откинув голову на спинку. Не было никакого реального повода для беспокойства. Ничего, кроме смутного тревожного предчувствия. А предчувствиям следует доверять, решил он.

Поэтому вечером, когда Юта заглянула к нему попрощаться перед уходом, Карэле велел ей:

– Протяни руку.

Девушка вытянула левую руку, и кондитер завязал ей на запястье странный колючий браслет: крошечные красные перчики, какие-то веточки и желтоватые кусочки корешков, нанизанные на красную суровую нитку.

– Что это? – изумлённо спросила Юта.

– Оберег, – ответил Карэле, критически разглядывая своё произведение. – Пожалуйста, не расставайся с ним до утра. Если ночью станет мешать, сними и положи под подушку. Мне так будет спокойнее.

– Как скажете, господин Карэле, – пробормотала Юта, натягивая рукав платья пониже, чтобы спрятать браслет. Хорошо, что на улице уже темно и никто эти корешки и веточки не увидит…

*

Сегодня снова было пасмурно. Накрапывал мелкий холодный дождь, и Юта накинула на голову капюшон. Нелепый браслет выскользнул из-под рукава, но девушка поспешно затолкала его поглубже. Сухие веточки неприятно покалывали кожу.

Почему-то на улицах не было прохожих, хотя обычно в это время многие горожане возвращались с работы домой. Сквозь шум дождя пробивались только лёгкие шаги Юты. Фонари сонно мигали, пока не погасли совсем. Без них стало только светлее: снова из-под туч выскользнула луна, и мокрая мостовая засияла, словно выложенная перламутром.

Этим вечером лунный свет отливал холодной зеленью, и капли дождя под ним густели, превращаясь в тончайшие нити, натянутые до самой земли. Ветер, запутавшийся в сети, слабо звенел, но разорвать её не мог.

– Какие волшебные ткани соткут из этих нитей мастерицы, – проговорил, любуясь дождём, спутник Юты. – Прочные и невесомые, всех оттенков зелёного и голубого… Не подарить ли вам платье из этого дождя?

– Мне больше к лицу тёплые тона, – улыбнулась девушка. – Придётся подождать, пока листья на деревьях не покраснеют, до того мне не стоит принимать подарки.

Она поправила под капюшоном прядь волос, которая выбилась из причёски и лезла в глаза. Стоило только опустить руку, как нелепый браслет соскользнул вниз, царапая кожу всеми своими корешками и веточками, и Юта быстро, но незаметно натянула на него рукав. Мелькнула мысль, не снять ли его вовсе, но господину Карэле лучше было не перечить, особенно в мелочах. Тем более, что завтра утром хозяин наверняка спросит про браслет…