– Это просто, девочка, – отозвался тот, переворачивая очередную форму. – Нужно менять имена как можно чаще, чтобы ни одно из них не прилипло к ним и не стало настоящим. Только и всего. Тебе приходилось слышать про людей, которые слишком увлеклись выбранной ролью и играли её так усердно, что маска стала их истинным лицом?

– Наверное, да, – неуверенно сказала Бринни.

– Вот и с именами то же самое. На самом деле то название, которое так неосмотрительно использовал Алесдер – вовсе не их настоящее имя. Как и предыдущее, которого ты, наверное, даже не слышала. Однако мы звали их так слишком долго, и придуманные имена получили силу. А первого их имени никто не знает. Поэтому у нас нет власти над Лёгкими Танцорами, зато они всегда чувствуют, когда мы о них говорим, стоит только использовать неверное слово.

– Теперь понятно, – кивнула девушка. – Спасибо… А наши собственные имена, господин Карэле? В них тоже есть какая-то сила?

– Только в истинных, – улыбнулся кондитер. – Но мало кому из людей удаётся найти своё истинное имя.

*

По понедельникам кондитерская не работала, но Карэле всё равно варил шоколад. Он отдыхал в воскресенье. За это время посетители успевали раскупить все сделанные накануне запасы конфет, и на следующий день в его рабочей комнате снова поскрипывала тяжёлая ручная мельница, перетирающая сахар и дроблёные какао-бобы, а на плите неспешно нагревались котлы с шоколадом.

У остальных работников в этот день был выходной, однако девушки прибежали в кондитерскую с самого утра. Отмеряя ингредиенты, Карэле видел в окно, как они со смехом натягивают под яблоней старую простыню, держа её за углы. Верхние ветки яблони тряслись, как от сильного ветра, и яблоки летели вниз.

– Ивер! – крикнул кондитер в окно. – Осторожнее!

– Хорошо, дядя Карэле, – донеслось сверху.

Тётушка Нанне явилась чуть позже, когда вёдра с вымытыми яблоками уже стояли в пекарне. Разливая шоколад по формам, Карэле слышал, как она руководит своими подопечными, ругая Юту за небрежно срезанную кожуру.

Затем вниз спустились госпожа Алли и Мона, до того готовившие на всех обед в верхней кухне, и дело пошло веселее. Усевшись во главе стола, хозяйка ловко расправлялась с яблоками, очищая их и тут же нарезая на четвертинки. Трудно было сказать, сколько ей лет – невысокая, полноватая, с огромными смеющимися глазами, она и сейчас была красива. Пышные тёмно-каштановые пряди выбивались из-под платка, которым Алли повязала голову перед работой, но она уже махнула на них рукой, не успевая поправлять.

К тому моменту, когда Карэле закончил протирать детали ручной мельницы, тазы с очищенными яблоками занимали оба стола. Из-за них соблазнительно выглядывал небольшой бочонок свежего яблочного сидра, заказанный специально к этому дню.

Наконец два ведра заполнились мелко нарезанными яблоками. Лина и Мадален вымыли медные котлы, в которых обычно варился шоколад, и первая партия будущей пастилы отправилась на плиту. Старый Роним, исполнявший при кондитерской обязанности дворника, истопника и разнорабочего, выпил со всеми первую кружку сидра и, прихватив кувшин со своей порцией, отправился в подвал, чтобы поддерживать огонь.

От сидра разговоры стали громче, а смех – чаще. Только у Бринни в глазах нет-нет, да мелькала печаль, но она старалась не показывать виду, старательно размешивая яблочное повидло и отвечая на шутки Юты, стоявшей у соседнего котла.

Тётушка Нанне успевала повсюду, то добавляя в котлы сахар, то отправляя девушек готовить противни, которые следовало застелить пергаментной бумагой.

Карэле колдовал над чугунной ступкой, растирая в ней одну за другой все девять специй и шутливо щёлкая по носу тех, кто пытался подсмотреть, что он туда добавляет. Даже невидимка Ивер не преуспел в этом деле, хоть и сумел избежать щелчка.

Напоследок Карэле достал из кармана заранее приготовленный пузырёк и высыпал в ступку ароматный светло-коричневый порошок гины. Тщательно размешал все специи, торжественно отмерил по большой ложке смеси в каждый котёл.

– А запах-то какой! – ахнула тётушка Нанне. – Аж голова кругом. Что вы туда положили, господин Карэле?

Тот промолчал, с загадочной улыбкой выслушивая предположения, несущиеся со всех сторон.

– Не скажет, – резюмировал Ивер.

– Не скажу, – подтвердил Карэле. – Но…

Он обвёл всех взглядом и наконец решился.

– Но зато я вам кое-что покажу. Если вы уберёте тазы вон с того ларя.

– Ты серьёзно? – ахнула Алли, прекрасно знающая, что скрывается за ларём.

– Так надо, – кивнул он ей. – Пока не стоит спрашивать, зачем.

Тазы мгновенно переместились на последнюю свободную поверхность – верхнюю доску пресса для отжима какао-масла. Карэле привычно вытащил из ларя мешок с бобами, дожидающимися обжарки, и отправил его в угол. Второй мешок, укоризненно цыкнув, вынул Ивер.

Кондитер сдвинул пустой ларь вбок и отступил, позволяя всем разглядеть маленькую железную дверцу в стене.

– А я с самого начала знала, что это не та дверца, которая на виду. Но я думала, она меньше, – растерянно сказала Юта. – Думала, совсем как отдушина. Никогда не понимала, как вы сквозь неё пролезли.

Мадален молча отобрала у неё деревянную лопаточку и принялась энергично размешивать повидло, оставленное без присмотра.

– Как видишь, ребёнок или человек хрупкого сложения вполне может тут протиснуться, – улыбнулся Карэле. – Сейчас я её открою.

– Вы же не собираетесь от нас уйти? – с ужасом воскликнула Мона.

– Нет-нет, – поспешно отозвался кондитер, не ожидавший такой реакции от сдержанной и суховатой экономки. Остальные, судя по их лицам, были поражены не меньше.

– Сегодня эта дверца будет открыта, только и всего. Лучше, если вы не станете спрашивать, зачем. Пока я не могу объяснить. И самое сложное – вам придётся делать вид, будто ничего особенного не происходит. Не говорить об этой дверце, не смотреть на неё, вести себя, как обычно. Я знаю, что это сложно, поэтому вы можете рассмотреть её сейчас, время ещё есть.

Карэле отодвинул щеколду и открыл дверцу под общий испуганный вздох.

За нею оказалась темнота – не пыльная тьма, обитающая в подвалах и чуланах, а глубокая, иссиня-чёрная мгла ночи.

– Что это такое блестящее там пролетело? – шепнула Лина.

– Звезда? – предположил Ивер.

Снизу поднялось яркое, но не дающее тепла пламя, вытеснив темноту. Теперь казалось, что они глядят в открытую дверцу печи.

Затем пламя унесло ветром, и в тёмной дали заиграли радужные сполохи.

– Вот это красота, – сказала тётушка Нанне, качая головой.

– Смените нас кто-нибудь! – возмутилась Бринни. – Мы тоже хотим поближе посмотреть!

Деревянная лопаточка выскользнула из её руки и принялась размешивать булькающее повидло самостоятельно. Карэле, пожалев безропотную Мадален, занялся вторым котлом.

– Хватит, – негромко сказал он через пятнадцать минут. – Пора делать, как я сказал. Не смотрите на дверцу, вообще забудьте о ней.

Тётушка Нанне нехотя подняла голову и ахнула.

– Повидло-то уже уварилось! А у нас ещё и яблоки на вторую порцию не нарезаны, ну-ка живо за работу! Ивер, снимай котлы, неси в пекарню.

– Да и обедать пора, – решительно заявила Алли. – У нас уже всё готово, только вниз спустить. Ну-ка быстро освобождайте один стол. Да не мраморный, Юта, за ним же холодно сидеть. Второй, деревянный.

Она заговорщицки улыбнулась мужу. В поднявшейся суете, когда все бестолково метались с тазами и вёдрами, было уже не до дверцы. А потом пришлось отправлять в печь противни с пастилой, нарезать яблоки про запас, нести с третьего этажа на первый блюда с жареной картошкой, ветчиной и сыром – и как-то неожиданно все обнаружили себя сидящими за столом, со стаканами сидра в руках. Только Бринни и Мадален дежурили у котлов, ожидая, пока кто-нибудь их сменит. Впрочем, и они держали стаканы.

Прибежала запыхавшаяся Лина, относившая обед Рониму в подвал, поспешно заняла своё место. Карэле встал и оглядел всех, кто был в комнате.