- Прекрати немедленно, Коплик, свои грубости, - запетушился завхоз Патрикин. - Я знаю, что делаю.

- Знаете, а собрали все училище.

- Прекрати грубость!

- Вам скажешь правду, а для вас это Всегда будет грубость.

- Прекрати! Молчи!

Ну я замолчал.

Немцев, между тем, довольный, что организовал скандал, наблюдал со своего поста, вытянув шею, как гусь.

А дежурный комендант только и могла найти у себя одно слово:

- Опять Коплик!

- Что опять? Что?

Она замахала около своих ушей беленькими ручками, как будто на нее напали комары, и пошла в здание..

В конечном счете завхоз Патрикин оставил незнакомца и, как ни в чем не бывало, удалился в свою любимую кладовую. Но не подумайте, что он вынес поесть новоприбывшему. Закрылся в кладовой наедине с продуктами питания, как он зачастую делал, и тогда хоть стучи, хоть ломай дверь - не отзовется. Когда он окружает себя мясными тушами, различными мешками с мукой и картошкой, живые люди для него не существуют.

Ребята стали расходиться, а я подошел к неизвестному ремесленнику, положил руку ему на плечо и спокойно заметил:

- Пойдем.

Он мне, как видно, доверился, и мы пришли в нашу комнату номер два. Там он съел граммов триста хлеба от моего пайка, и тогда я задал вопрос:

- Из какого места прибыл?

- Из ФЗО.

- А какое именно?

- В городе Коканде.

- Как тебя туда занесло?

Помолчал и говорит:

- Я искал друга.

- Друга… - повторил я в раздумье. Гм… Как это можно искать друга? Если искать его нарочно, днем с огнем не найдешь. Ты слишком молод, и в тебе играет фантазия.

Парень не уловил хода моих мыслей и перебивает меня.

- Пять ремесленных училищ прошел и не нашел.

В ФЗО перебрался. И там нету. Вот к вам добрался. Думаю, может, здесь…

Я стал на него глядеть с изумлением, ибо чувствую, что не понимаю. А лицо у него доверчивое и очень хорошее.

- Ты кто по специальности?

- Слесарь.

И поскольку фамилию и имя-отчество надо спрашивать в последнюю очередь, так как это не играет роли для значения человека, то и я спросил, не забежав вперед.

- Как тебя звать?

- Васей.

- А по отчеству?

- Ермолаевич.

- А по фамилии?

- Лагуточкин.

Я будто оглох на одну минуту и будто во мне остановилась кровь.

- Ты - Лагуточкин? Ты??

Я схватил его за плечи и вгляделся, точно хотел вскочить в него… Нет, это было сверх моих сил! Это надо иметь исключительную выдержку!.. Ни слова не говоря, я бросился искать Петра Иваныча. Притащил его за руку, поставил их друг против друга.

- Это кто? - спрашиваю новоприбывшего.

- Я… не знаю…

- А ты знаешь его? - обращаюсь к Петру Иванычу.

- Не-ет… не знаю.

- Это Лагуточкин?

Петр Иваныч вздрогнул весь.

- Лагуточкин…

- Как же ты его не знаешь? А это кто? - обращаюсь снова к Лагуточкину.

- Я его знаю… знаю! - восклицает Лагуточкин. - Это он… Он с другом моим на станции меня нашел. Я забыл, как звать тебя. А друг мой Антон. Значит, он здесь? Вот… Я знал, что его здесь найду. Я знал!

И он совершенно изменил свой характер и настойчиво стал требовать, чтобы позвали Антона.

Я даже кепкой об пол хватил, до чего меня это потрясло. Чтобы один другого искал полтора года, слов-

но слепые, словно впотьмах, и чтобы в последний момент такое расхождение получилось!

- Уехал Антон восемь суток тому назад, - воскликнул я. - Чего ж ты раньше не явился! Он же об тебе думал даже в бреду, когда хворал брюшным тифом. Он тебя ежеминутно вспоминал, русый ты пацаненок. Эх!..

И мы стояли все трое, схватившись за головы и не зная, что предпринять.

- Куда он уехал? - сверкнув голубыми глазами, спросил Вася Лагуточкин.

Я сообразил, что стоит только проговориться, как немедленно на месте Лагуточкина окажется пустое пространство, так как он уже нахлобучил кепку и в полной готовности подтянул ремень на фуфайке. Я понял, что для этого необыкновенного парня ни время, ни километры не существуют. Для него существует на свете лишь одно - встреча с другом. И Петр Иваныч это смекнул. Не успел я ответить на вопрос Лагуточкина, как Петр Иваныч меня опередил.

- Антон уехал далеко… И даже меня с собой не взял, чтобы я окончил училище. Ты останешься здесь,

и мы вместе окончим и поедем к Антону.

- Я ждать не буду! Я все равно отыщу его! - решительно воскликнул Лагуточкин. - Пойду к директору и без вас все узнаю.

- Правильно! Идем к директору, - согласился я.

Директор сидел в своем кабинете, и перед ним стоял завхоз Патрикин с докладом о мясных тушах. Я отстранил его и решительно выступил вперед.

- Позволь, Коплик, какое у тебя невыносимое поведение, - справедливо возмутился директор.

- На этот раз сильно извиняюсь, товарищ директор, но вопрос стоит о живом человеке.

- Ну, это невозможно настойчивый характер, - покачал головой директор. - Тогда с этим побегом ты проявил себя и до сих пор таким же остаешься.

- Насчет того, что было, вы исключительно правы, товарищ директор, а сейчас как раз наоборот. Я привел к вам, товарищ директор, сбежавшего ученика из Кокандского ФЗО. Вот он, Лагуточкин Василий Ермолаевич.

И я попросил разрешения кратко изложить его биографию.

Директор терпеливо выслушал необыкновенную историю Лагуточкина, но сгоряча я не учел одно обстоятельство: директоров ремесленных училищ ничем не удивишь,, они с утра и до вечера выслушивают необыкновенные истории. Все яркие краски моих слов пропали даром. Директор односложно заявил:

- У нас мест нет. Отправим в комбинат.

- Товарищ директор! Вы, стало быть, хотите, чтобы он опять сбежал? Поскольку он встал на такие рельсы, то вы же сами знаете, что он будет бежать и бежать, пока не достигнет своей цели. И может быть еще пройдут годы, а он все будет бежать. Зачем на это толкать человека? Товарищ директор! Зачем?

Директор проявил удивительное терпение к моей речи.

- Что ты предлагаешь конкретно?- спросил он, подняв на меня невидимые глаза за очками в черных рамках.

- Что я предлагаю?

И я обрисовал свой план оставления Лагуточкина у нас впредь до окончания училища и отправку их вдвоем с Петром Иванычем в Новосибирск на завод, где работает Антон.

Второй раз, что администрация целиком пошла мне навстречу. Все-таки есть сердце у нашего директора - как тогда, когда он меня простил, я сказал - есть! так и теперь говорю - есть!!

Признаюсь вам откровенно, появление Лагуточкина как-то особенно поразило меня.

«Вот, - подумал я наедине, - вот она сила дружбы, которая владеет человеком необъяснимо и даже толкает его на неизвестность. Ведь он пустился искать Антона с опасностью для жизни, невзирая ни на что… А я должен внутри себя пережить разлуку и даже не показать вида, и, возможно, иные заключают обо мне, как о типе, равнодушном ко всему…»

17

Жизнь без Антона встала вокруг меня десятками трудностей. Вот случай. Вызвали мы на соревнование ремесленное училище № 5. Ровно через месяц они отбирают у нас знамя. Явились в белых, как сахар, костюмах, вводя в заблуждение весь город, будто это первомайский парад. Выстроились перед фасадом нашего здания и как рявкнут:

- Здравствуйте!

Строем, с оркестром и даже барабанщик. Полная психическая атака.

Ну, отбираете знамя, так отбирайте. А зачем психику пускать?

Меня, разумеется, это взорвало. Из любопытства я тоже вышел с ребятами во двор и довольно мрачно наблюдал, как выносили наше роскошное, горевшее золотом знамя и отдавали его в чужие руки.

Наконец, я не вытерпел и бросил реплику:

- Эй, вы! Советую забыть эту дорожку, вам больше по ней не ходить. И не треплите зря свои сахарные костюмчики. Знамя все равно будет у нас!!

Директор, и без того расстроенный, еще сильнее нахмурился. Мастера тоже покоробило и он мне после сказал пару педагогичных слов на тему о моей невыдержанности и что я сам себя оскандалил перед училищем № 5. И Ученый, выбранный секретарем комсомольской организации после Антона, тоже сделал мне продолжительное внушение.