— Эта девушка, — прервал тишину Арсен. — У тебя с ней серьезно?

— А, эта, — Думан кивнул головой. — Не знаю, что сказать, — посмотрев на капитана, и прочитав на его лице неудовлетворенность полученным ответом, старший лейтенант продолжил: — С одной стороны, пора бы мне уже семьей обзавестись. С другой стороны, не нагулялся. Но семья должна быть, а чувства… Может быть придут.

Арсен улыбнулся:

— Я не узнаю тебя, чувак. Это ты? — капитан даже оторвался от спинки и пригнулся ближе к Думану, присматриваясь к нему.

— Не то что я хочу этого, но, тебе ли, брат, не понимать, что при нашей работе… Если что-то случится со мной, должен же кто-то остаться, понимаешь? Старикам моим, на радость.

— Теперь пиво в тебе говорит, старший лейтенант. Отставить бред.

— Без шуток, брат. Иногда просто задумываюсь. За последние пару месяцев меня дважды чуть не убили. Когда лежишь, истекая кровью, то волей-неволей начинаешь о чем-то жалеть, бояться, что чего-то не успел, понимаешь…

Арсен замолчал, обдумывая слова, которые звучали так странно из уст его друга.

— Должен кто-то остаться.

Думан свернул в узкий переулок.

Произнеся, на входе в здание, заветное «Отворяй!» удивленному неожиданным появлением неразлучной парочки постовому, друзья прошли в блок следственного изолятора по привычной схеме.

На ходу кивая головами дежурным надзирателям, просившим напарников не ставить под угрозу их карьеры чрезмерным усердием в установлении справедливости, они вошли в комнату допроса и с серьезными лицами стали освобождать свои руки от часов, а карманы от всего, что могло сковать их действия.

— Пивас надо было взять, — заметил Думан, — а то выветривается уже.

— Никакого пиваса на рабочем месте, — ухмыльнулся Арсен. — Мы ведь работать приехали.

— Ну, курить то позволишь, капитан?

— Полицейский без сигареты и не полицейский вовсе — твои слова или я сам только что придумал? — Арсен засучил рукава рубашки.

— Плагиат с плагиата, чел.

Арсен привел себя в полную готовность и присел на краешек стола, глядя на Думана. Тот попрыгал на месте, словно легкоатлет на разогреве, а затем встал в боевую позицию.

— Они убили всю семью на глазах ее главы. Даже детей не пожалели, — Думан стал наносить удары по воображаемому сопернику. — Они специально это сделали на его глазах. Потому что они уроды моральные. Гниды. Ты знаешь, что они изнасиловали кого-то там через неделю после того случая?

— Знаю.

— Таких паскуд нужно кастрировать без наркоза и их агрегаты им же в подарочной упаковке вручать на память. Для того я и стал полицейским, чтобы такую тварь мочить без суда и следствия. Нужно вообще упразднить суд и создать карательный орган в моем лице, — Думан бросил взгляд на Арсена и добавил: — И в твоем тоже. Было бы круто. Вычистили бы на хрен страну от мрази безмозглой. И чтобы никакие законы, правила, инструкции и нормы нас не сдерживали. Мы бы разъезжали по городу и уничтожали преступников на том же месте, где они будут обнаружены. Каждый индюк получил бы по заслугам. И тогда бы они боялись государства в лице безжалостных карателей. Каждый бы сто раз подумал, прежде чем идти убивать, насиловать или грабить. Ну где эти психи?! — Думан так увлекся боем с тенью, что стукнул по стене, и, должно быть, ушиб руку, но не подал вида. Лишь перестал прыгать и присел рядом с капитаном, пытаясь отдышаться.

— Перекурил я сегодня.

— При том, что это «сегодня» еще даже толком не началось, — заметил Арсен и встал, услышав за дверью шаги.

Капитан не считал, сколько банок пива опустошил на крыльце друга, но с удивлением заметил, что опьянел. Ситуация с Асель казалась чем-то далеким, и не таким уж и важным в данную минуту. Посмотрев на моргнувшую лампу, капитан шумно выдохнул, пытаясь сконцентрироваться и сунув руки в карманы, замер в ожидании. Думан поднялся с места как раз тогда, когда дверь отворилась, и в комнату вошел надзиратель. За ним, испуганно озираясь по сторонам, вошли трое мужчин, руки которых были закованы в наручники. Караван замыкали еще два парня из числа сотрудников изолятора. Усадив задержанных на заранее приготовленные стулья, надзиратели удалились, заперев за собой дверь.

Арсен достал сигарету, и молча закурил. Думан, следуя своей привычке, зашел за спины заключенных и прислонился к стене, с тщательно скрываемым интересом ожидая начала представления.

Капитан стал неспешно рассматривать сквозь пелену выпущенного из легких дыма, каждого из сидящих перед ним преступников. Он не без удовольствия заметил нервозность в каждом их действии. Они старались не смотреть в глаза и не делать лишних движении, словно таким образом желали остаться незамеченными, слившись с окружающими их бездушными предметами. Почему же они не кажутся такими смелыми, какими были, совершая преступление, хладнокровно расправляясь с каждым членом семьи того дома, в который они вторглись в ту злополучную ночь? Чем больше Арсен пытался сохранять спокойствие, тем сильнее закипала кровь в жилах. Гнев нарастал, готовый выплеснуться на все, что способно задеть броню невозмутимости.

— Знаете, — наконец, начал он, сделав очередную затяжку, — я пошел в полицию, потому что еще с детства ненавидел мразь, вроде вас. В то время я ненавидел их всех в равной степени, но сейчас, когда я стал лучше разбираться в вашем паршивом мире, кого-то я стал ненавидеть больше, а кого-то просто ненавидеть. И больше всех, я ненавижу извращенцев и насильников. Особенно циничных и тупых.

Капитан швырнул окурок в парня, сидящего посередине, и тот вздрогнул, а затем стал отряхивать одежду от успевшего погаснуть пепла.

— Согласно материалам дела, насиловал только один из вас, — Арсен приблизился к столу и наклонился, опершись на широко расставленные руки, — что делали остальные? Синхронно мастурбировали?

Думан поставил руки на спинку стула.

— Старший лейтенант, вы лучше знакомы с делом. Кто из этих ублюдков насильник, укажите мне.

Парень посередине, в которого вперился взглядом капитан, заерзал.

— Вот этот, с шилом в заднице.

— Вставай, на выход, — скомандовал капитан. — А вы, любители подсматривать, пока наслаждайтесь.

— На выход, сказали, тебе! — Думан взял парня за шиворот и подняв его на ноги, толкнул в сторону капитана.

— Понеслась, — шепнул Арсен другу, сжав кулак, и почувствовал, как ярость, накопленная внутри, нашла выход с первым же ударом, сокрушившим преступника.

Глава 45

Руслан не изменил своему обычаю и в этот раз. Приехал позже всех. Таксист отказался съезжать с дороги, и поэтому пришлось идти до склада пешком. С отвращением, чувствуя, как вязкая грязь замедляет его движения, прилипая к подошве, Руслан, по началу, пытался обходить лужи, но входя все глубже в бездорожье, понял, что лужи теперь везде. Пришлось идти напролом. Дождь прекратился, но какие-то микроскопические капли временами все же попадали на лицо, как бы напоминая о том, что дождливая погода еще не собирается уступать место ясным дням. Вдалеке, у ворот склада, было заметно какое-то движение, но Руслан не стал всматриваться, так как увидеть кого-либо, и уж тем более узнать с такого расстояния ночью ему бы все равно не удалось. Ребра по-прежнему ныли, нога болела, и поэтому приходилось идти еще медленней, чем позволяли погодные условия. Хоть Руслан и старался не хромать, но со стороны любой мог заметить, как осторожно он ступает на левую ногу, а затем, не отрывая от земли, волочит ее вслед за собой, собирая всю грязь. Когда до ворот осталось не более пятидесяти метров, кто-то свистнул с их стороны, и позвал Руслана по имени.

— Да, да, я, — ответил Руслан.

— Русик, давай, скорее, — если слух не подводил Руслана, это был Аман.

Добравшись до ворот, Руслан поздоровался с Асетом, хоть и был уверен, что именно голос усатого водителя слышал мгновениями раньше.

— Я на шухере, а ты заходи, здесь они, — Асет указал на ближайшую дверь.