— Знаешь, как мой дед любит говорить?

— Понятия не имею! — честно призналась я. От этого деда чего хочешь можно ждать.

— Он любит говорить: «Не бери тяжелого на плечи, а дурного — в голову. И жизнь станет легче». Так вот, дорогая моя, драгоценная, давай ты не будешь усложнять нам обоим жизнь!

И только я хотела возмутиться, что мол кто кому еще что усложняет, как этот болезный или даже умирающий, как я думала, увлек меня за собой и уложил на кровать.

— Будем болеть вместе! Не так скучно хоть, — прошептал он, ткнувшись носом куда-то в мои всклоченные волосы.

— Олем удар хватит…

— Ничего. Здесь полно целителей — откачают. К тому же это терапия, своего рода. Нам с тобой нужно побольше положительных эмоций, а все положительные эмоции я испытываю исключительно рядом с любимой женщиной. Так чего ее в отдельной палате держать?

— Не знаю! — честно призналась я, расплывшись в идиотской счастливой улыбке.

Глава 25

***

В небольшой, но очень шикарно, по меркам Квартала Семи Висельников комнате было темновато, воняло табачным дымом и несвежими рубашками.

Ну это я просто неженкой стала. Блохи не прыгают. Мочой и блевотиной не воняет. А значит это элитные апартаменты, а не нечто такое…

Сидела я здесь уже достаточно давно, а потому немного поднадоело смотреть как, резвиться маленький котенок породы голубой силистийский, таская по шикарному дорогому ковру, явно привезенному из пустыни, дохлую довольно крупную мышь. Притом делал он это с таким восторгом, что моя некромантская душа требовала просто сделать подляночку. А если душа требует…

Я прошептала малое заклинание поднятия и подчинения, чуть шевельнув пальцами, повторяя порядок тирок. Мышь, доселе послушно волочившаяся за котенком, открыла глаза, сверкнув зелеными огоньками, и резко перевернулась на лапки, вцепившись в ковер. Котенок от неожиданности кувыркнулся, выронив то ли добычу, то ли находку и недовольно мяукнул. Я снова шевельнула пальцами и мышь, медленно, словно охотясь, двинулась на кота. Тот не понимая, что вообще твориться в мире этом, зашипел, выгнул спину и, распушив хвост, дал деру, спрятавшись под кровать.

И только я собралась отозвать заклинание, как дверь распахнулась, размазав по полу широкую полоску света, и в комнату вошел тот, кого я дожидалась.

Котенок с мышью были успешно забыты, а я переключила все свое внимание на того, с кем мне предстоял весьма неприятный разговор.

— Какого хрена? — возмущенно поинтересовался мужчина, сложив руки на груди и широко расставив ноги.

— Здрасте! Или мамка с папкой не учили, что хорошим людям здоровья при встрече положено желать?

— Так то хорошим… А я пока не знаю, что ты за фифа!

— Что правда? — подалась я чуть вперед. — А мне чирикали, что Шуструю Кэт знает каждая собака. А о людях авторитетных и говорить не стоит!

Человек авторитетный напрягся и сделал шаг назад, потянувшись за стоящей у холодного камина кочергой. Вообще, как-то чувствуешь себя всемирным злом, когда вот такой вот дядька, пусть не сильно крупный и высокий, но все же мужчина как никак, тянется за оружием при одном упоминании моего имени.

— Трефовый, не стоит. Есть то с чем не тебе тягаться. Силенок маловато.

Я снова повела пальцами и прочитала заклинание, которому меня научил Рикар. Упрощенное заклинание тлена. Если честно, я его еще ни разу не применяла. Потому было малость страшноватенько. Все ж репутация штука такая, один раз подмочишь и всё…

Нет! сработало как надо.

Железная кочерга начала покрываться пятнами рыжей ржавчины, которая тут же осыпалась на ковер. Черт! Жалко же. Мне он нравился.

Зато Терек Трефовый Валет проникся, отбросив в сторону инструмент, который собирался применять, как орудие моего убиения и для верности еще и сделав пару шагов к окну, спросил:

— Что тебе надо, Шустрая? Я тебе дорогу не переходил.

— Верно, Валет! Потому, я с тобой перетереть по-хорошему одно дельце хочу. Пока по-хорошему! Три недельки назад, ты раскатал одного дяденьку… он, скотина такая спустил уже не только приданное своей дочери, а даже то, что ему дали как залог за нее. Девочка страдает. У очень хорошей девочки горе, а я не люблю когда страдают хорошие девочки. Мир и без того — дерьмо полное. А беда у нее потому что по закону, она должна отрабатывать отцовские долги и идти замуж за дяденьку вдвое ее старше, и которому нужно только ее положение в обществе. И все бы ничего, будь на руках договорник, мы бы сами порешали… но помимо прочего, папаша-олень, заставил у тебя все свое имущество, в том числе и будущий выкуп за дочь, которого и не получил.

— И что ты хочешь? Что бы я расплакался и все вернул? Держи карман!

— Нет, Терек Трефовый, мне нужен только договор, который этот идиот оставил у тебя. Ты уже получил по нему деньги?

— Нет пока! — И у меня вмиг камень с души свалился.

Мда. Вся проблема ситуации, как оказалось, была даже не в том, что папаша не успел договор подписать, как тут же поставил его на кон в одном из игорных домов. И теперь, по сути, у мастера Сивэ, по этому договору и расписке, за подписью главы семейства Лорас, Трефовый мог получить всю сумму, в которую оценили Милку. И самое ужасное, что не имея второго экземпляра договора, и подписей о получении денег, доказать, что денег никаких не кочевало — было невозможно. А Сивэ уперся как баран, и как заведенный повторяя, что раз деньги уплачены, то товар должен быть у него. Но совсем другое дело, если денег никто не платил…

Честно, если бы не Милвена, я бы оставила этих сволочей разгребать это дерьмо самостоятельно. Но…

— Десять сотен золотом! — тут же оценил шулер нужный мне договор.

Ох ты ж смотри, как мы трезво оцениваем ситуацию, мать твою!

— Сколько тебе отвалил Сивэ, чтобы ты раскатал Лораса?

Трефовый снова напрягся.

— Знаешь, я могу не просить и не договариваться. А сделать то, что сделала с кочергой, сначала с одним твоим пальцем… большим пальцем левой руки, к примеру. И тогда крап прощупать станет очень сложно. Потом…

— Стоп! Все. Я понял…

— Очень приятно иметь дело с понятливыми людьми.

— Три сотни золотом. И задолжал мне одну услугу.

— Прекрасно. Бери листочек и ручку и пиши все как было! Люблю читать мемуары перед сном.

Трефовый Валет какое-то время еще поколебался, но решив, видимо, что лучше со мной не заедаться, чиркнул спичкой и поджег толстую свечу на столе.

Все же огонь есть огонь. Вот все вокруг стало сразу таким приятным и теплым. Даже Валет показался симпатичным.

Нет. Он конечно и был ничего. Правильные черты лица, чуть раскосые карие глаза, ровный нос и каштановые волосы, завязанные в узел на затылке. Симпатичненько. Но шулеры в основной своей массе должны быть ничего. Рожа располагающая должна быть. Иначе кто ж с тобой играть сядет?

Терек достал тем временем бумагу и сосредоточенно начал скрести по ней заточенным пером. Архаизм какой.

Ладно.

— Зачем тебе это? — спросил он, продолжая писательствовать.

— Сказала, кажется.

— Я не о том. Что тебе с того будет?

Вот как объяснить вору, что в мире можно делать что-то просто так? А никак!

— Тебе такое и не снилось. Пиши скорей, у меня дел по горло.

— Вот… — протянул он мне лист, исписанный идеальным почерком и еще несколько — договор между Лорасом и Сивэ. — Слушай, а ты не думала подзаработать чуток? Есть одно дельце, если выгорит… — одарили меня ослепительной улыбочкой.

Наверное, от такой у барышень ноги подгибаются. Но…

— То ты будешь в золотой ночной горшок ходить, а если нет, то с пеньковой вдовой породнишься. Нет, спасибо! Хотя… Я тебе обязательно скажу, если вдруг захочу золотой горшок, — ответила я, выдернув из его руки листики. — Привет мамаше Олдри. Ты кажется, на ее территории промышляешь?

Трефовый Валет кивнул:

— И все же если вдруг, то я всегда буду рад сотрудничеству.

Вот кто бы сомневался.