Наступала кульминационная минута праздника.

Нарендер ничего не видел вокруг, кроме сияющих глаз возлюбленной. Она приближалась к нему. Вот он ощутил теплую упругость лепестков на своей коже, и ароматная гирлянда — символ бракосочетания — уже была на его шее.

По рядам местных жителей пробежал сдержанный гул. Виру вскочил с места и подбежал к несостоявшемуся зятю:

— Что это такое? Твоя сестра опозорила меня!

— Я ничего не могу поделать, таков обычай, — развел руками Тхакур. — Она сама выбрала себе мужа.

— Мужа? — взбеленился торговец. — Какой-то заезжий студентишка поманил ее — и она забыла обо всем! Забыла свой долг!

— Послушайте, господин, — терпеливо объяснил Тхакур, — мы люди бедные, но никому ничего не должны.

— Ах вот как! Уж не думаешь ли ты, что Виру потерпит издевательства от какой-то деревенщины?

С обоих сторон к горцу придвинулись усатые круглые физиономии:

— Эй, приятель, ты слишком грубо разговариваешь с нашим хозяином.

Тхакур взял ближайшего за плечо двумя пальцами и легонько отстранил в сторону. Разбойник охнул от боли и отшатнулся, чуть не сбив с ног своего приятеля.

— Осторожнее, — сказал горец, — у нас здесь очень крутые склоны.

Возникшая ссора не укрылась от глаз местных жителей. Кое-кто из горцев встал с места и подошел ближе.

— Что случилось, Тхакур? — спросил сосед. — Может быть, тебе помочь?

— Нет, спасибо, — ответил горец. — Вот встретил старых знакомых, но они торопятся уехать из нашего села.

Видя, что тучи сгущаются, Виру, как наиболее хитрый, отдал команду:

— Мы уходим, но мы еще вернемся!

Компания отошла в сторону, огрызаясь и ворча, словно стая бродячих собак. Когда́ они завернули за угол почты, Виру сунул руку в карман и достал свое самое верное оружие — увесистый бумажник.

— Вот деньги, — он достал пачку банкнот и протянул ее старшему, — надо отделать этих негодяев, чтобы они меня надолго запомнили! Я не из тех, кто прощает обиды!

Верзила торопливо рвал деньги из рук торговца.

— Хозяин! Да за такие деньга мы этого парня разорвем на части!

На холме, возвышающемся над деревней, стоял древний храм. К нему вилась тропинка, утоптанная многими поколениями горцев.

Храм, сложенный из светло-коричневого песчаника, будто впитавшего в себя солнечный свет, поднимался высоко в небо. Венец ступенчатой башни — сикхары чернел четким геометрическим контуром на фоне горящего зеленым огнем неба.

По тропинке медленно поднималась пара — молодой человек в городской одежде и юная девушка-горянка. Чуть позади за ними следовал высокий человек с топориком, заткнутым за пояс.

Юноша и девушка вошли в храм, двери закрылись, и безмолвный провожатый встал на страже, охраняя покой влюбленных.

Через некоторое время у подножия холма показались слабые огни — кто-то поднимался к храму по-воровски, стараясь до поры не обнаруживать своего присутствия.

Страж нахмурился. Он вытащил топорик, сложил руки крестом на груди, устроив оружие на сгибе локтя. Из такого положения Тхакур мог метнуть топорик без всякого труда и точно в цель. Этой наукой горцы овладевали с детства — каждый из них мог, взявшись за обух, вырезать ложку, а перехватив за рукоятку, одним точным ударом расколоть увесистое полено.

Неясные тени приближались. Они предусмотрительно погасили фонарики и теперь приближались из темноты, словно демоны мщения.

— Стойте! — выкрикнул страж. — Кто вы и что вам здесь надо?

Не отвечая, люди продолжали приближаться. Они все еще не были отчетливо видны из-за того, что прятались в тени храма. Но вот луна выскользнула из полупрозрачного облака и тут же пробежала ртутным блеском по лезвиям ножей в руках пришельцев.

— Ах вот как! — пробормотал Тхакур.

Одним прыжком он преодолел расстояние, отделяющее его от незваных гостей. Пригнувшись, горец еле успел увернуться от просвистевшего над его головой ножа, тут же нанес ответный удар и отскочил.

Сдавленный стон показал, что Тхакур не промахнулся.

— Убейте его! — раздался знакомый голос.

— А, ты пришел! — воскликнул горец. — Так не прячься, Виру, за спины своих наемников. Выходи, если ты мужчина!

Но торговец не стал рисковать, он подтолкнул вперед бандитов. Один из них заскочил сзади и успел полоснуть ножом плечо Тхакура. Горец мгновенно ответил смертельным ударом.

— Ну, что же вы? — завопил Виру. — Не можете справиться с одним человеком?!

Сразу двое бросились на противника — и повалились на землю, обливаясь кровью.

Тхакур прислонился к шершавой стене храма. Он тяжело дышал, оглядывая бандитов. Их оставалось трое. Силы были неравны — страж истекал кровью, струящейся из ран, а бандиты еще не вступали в бой. Но горец ни за что не покинул бы своего поста — он оберегал счастье своей сестры.

Слишком много крови было пролито в эту брачную ночь.

— Бросайтесь на него разом! — крикнул торговец, прячась за спины. — Убейте его!

Бандиты последовали его совету. У них в руках тоже были топорики, и они тоже умели ими пользоваться. Взмахнув страшным оружием, головорезы обрушили его на горца.

Тхакур остановил топоры, выставив перед собой рукоять, и так рванул ее на себя, что вырвал оружие у бандитов.

— Да вы не справитесь даже с женщиной! — завизжал Виру.

Наемники схватились за ножи. Тхакур несколькими ударами покончил с ними и бросился на торговца. Тот завизжал от страха и пустился наутек, но горец все же успел зацепить его по ноге. Преследовать Виру у него уже не было сил. Он повернулся и пошел к дверям храма, чтобы занять свой пост.

Это была роковая ошибка.

Обливаясь кровью, торговец поднял чей-то брошенный топорик и швырнул его в спину Тхакура.

Горец пошатнулся, молча упал вперед, обхватив руками витую колонну храма. Безжизненное тело Тхакура сползло по камням и уткнулось лицом в порог святилища.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ранним утром Ганга проснулась и долго смотрела на своего возлюбленного, ставшего ее мужем. Нарендер еще спал, утомленный ночью.

Выскользнув из-под покрывала, она оделась и пошла к выходу, чтобы совершить омовение.

Первые лучи били сквозь окна, разбросав золотые ковры на каменном полу храма. Ганга ступала по ним, прислушиваясь к тому, что происходило с ней, какие волшебные превращения сделали ее жизнь совсем другой, не такой, какой она была прежде.

Она открыла дверь, и дикий крик вознесся к бездонному небу — у порога храма она увидела бездыханное тело своего брата.

Беда пришла в тихую горную деревню. Только что Ганга проводила своего брата в последний путь на шмашан — место сожжения мертвых. На каменной платформе его сожгли, и пламя погребального костра вознесло Тхакура туда, откуда уже не возвращаются.

Нет больше смелого горца, но душа Тхакура будет жить на земле в другом облике, достойном его подвига.

Еще не успели остыть камни шмашана, а в деревне уже появился низкорослый, худощавый человечек, облаченный в мундир. Это был следователь.

Полицейского очень заинтересовала загадочная трагедия возле храма. Не осталось ни одного свидетеля. Труп Виру нашли у подножия холма по кровавому следу. Топорик задел бедренную артерию, и торговец истек кровью, так и не добравшись до ближайшего дома.

— Не может быть, чтобы все так гладко получилось, — говорил следователь. — Все друг друга поубивали, и в живых никого не осталось. Нет, я знаю эти штуки. Кое-кто решил всех перехитрить!

— Что вы имеете в виду? — спрашивал староста деревни. — Мы в горах привыкли читать следы, как книгу. Все ясно показывает, как было дело. Тхакур бился до конца, чтобы защитить свою сестру. Он погиб славной смертью.

Следователь что-то записал себе в блокнотик, с которым он никогда не расставался.

— А вот я думаю, что был еще третий человек, который и нанес последний удар.

Уж очень хотелось полицейскому отличиться и прибавить себе еще один шеврон на рукаве. Целыми днями он рыскал по деревне, задавал горцам непонятные им вопросы, мерял рулеткой камни возле храма, прятался в кустах возле мостков, где женщины стирали белье, заодно перемывая косточки ближним, да так ничего нового и не выяснил.