Выйти в путь немедленно не получилось, всё же командир погорячился. Но, дожидаясь, пока начнёт светать, воины успели немного отдохнуть. Настроение эльфов даже улучшилось, стоило им обнаружить брошенных в конюшне лошадей разбойников. Между собой эльфы почти не говорили, они просто устроились на расстеленных одеялах и мгновенно уснули, битыми пятками чувствуя, что в ближайшее время нового нападения не будет. А Катя, уведенная из пропахшего смертью зала в комнату на втором этаже, до утра просидела на полу, повторяя вновь и вновь, чуть слышно, едва шевеля губами: «Я его убила». Перед её глазами стояли весёлая улыбка Эль-Элитина и хищный оскал широкоплечего.

Утром девушку вновь подняли в седло и, присмотревшись к её безвольному состоянию, для надежности привязали. Она не сопротивлялась и больше не шептала обвинение, словно заклинание, да и закрадывались сомнения, что Катя видит что-то вокруг себя. Эльфы, влетевшие на спины оставшихся от разбойников трофейных коней, неспешно выехали за ворота, таща следом иноходца, и поскакали сквозь сероватое утро.

Шагом, рысью, снова шагом, под шорох травы по обочинам мимо полей и рощиц. Но кони, в отличие от эльфов, не железные. Первым начал высказывать своё возмущение иноходец, на спине которого мешком трясся живой груз. Но почти сразу к его фырканью присоединилось и обиженное ржание вьючной. И отряд остановился на короткий отдых возле первого же попавшегося ручья. Мужчины сняли вниз и Катю, но она осталась сидеть там, где её оставили. Она казалась безразличной ко всему, но всё же разговор эльфов пробивался сквозь сковавшую девушку пелену, просачиваясь и лениво понимаясь.

— Мы успеем к Артефакту уже этой ночью. Потратить на дорогу четыре дня вместо шести — неплохо, — заметил Эль-Саморен, наполняя свежей водой флягу.

— А почему мы с самого начала пошли пешком? Конными мы бы и в три дня уложились, даже без скачки чуть свет, — возмутился Эль-Ренко.

— Да и на пустой дороге дважды встретиться с разбойниками. Не похоже на простое совпадение, — поддержал его Эль-Бондар.

— Странно всё это, — потянулся Эль-Торис. — Что такого могло произойти с незыблемым Великим Артефактом, если все знают, что ему ничего не может повредить? Да и почему никто из магов не поехал с нами?

— У них свои проблемы, а что там делать, Яль-Паларан подробно рассказал, — пожал плечами командир. — А далеко бы мы уехали с ней? — он указал горлышком фляги в сторону Кати, облился и невнятно ругнулся. — Или привязывать, или брать на седло. Быстро бы мы ехали тогда?

— Ладно, командир. Но или что-то здесь не так, или всё слишком сильно изменилось, пока нас не было, — пожал плечами Эль-Торис и отстранился на несколько шагов, не желая спорить.

Эльф отошел от продолживших сердитый разговор друзей и натолкнулся на Катю. Он будто бы споткнулся о пустой взгляд, которым девушка бездумно наблюдала за пощипывающими траву лошадьми. Сейчас она не походила ни на испуганную себя, которая кричала и отбивалась от любого прикосновения, ни на себя вчерашнюю, с непередаваемыми чувствами смотрящую на собственную руку, как на что-то чужое и ужасное.

— Катя? — тихо позвал он, но девушка даже не вздрогнула. — Яль-Марисен? — снова никакой реакции. — Да что же с вами не так, что маги от вас так избавились?..

— Эль-Торис, ловим лошадей и выдвигаемся, — раздался приказ и эльф, не дождавшись ответа, ушел.

Почти сразу девушку вновь закрепили на иноходце и отряд продолжил путь. Они ещё дважды делали такие же короткие привалы, чтобы дать отдых животным. И, обычно не болтливые в дороге, на остановках эльфы хмуро обсуждали дело, в которое ввязались, и чем дальше, тем более странным оно им казалось. Но об Эль-Элитине никто из них не сказал ни слова, как будто его никогда и не было.

К вечеру они въехали в очередную рощу. Основная дорога огибала лесок, и отряд свернул на изрядно заросшую тропку. Им пришлось ехать друг за другом гуськом, постоянно укорачиваясь от веток, и больше не отправлять коней рысью. Вокруг темнело тем быстрее, чем дальше они углублялись в лес, но командир упорно не зажигал огня. Поэтому, когда тропинка всё же вывела на поляну, перед ними во всём своём величии и бледном звездном свете проявилось Хранилище Артефакта.

Стены потемневшего от времени камня заметно вросли в землю, но до крыши, поросшей серебристым лишайником, пеший всё равно бы не до тянулся. А посередине чернел единственный вход внутрь. Кроме этой распахнутой двери не было ничего, даже отдушин, не то что окон.

— Эль-Ренко, займитесь лошадьми и костром. Остальные пойдут со мной.

Эль-Саморен спрыгнул на землю и достал из сумок вьючной лошадки связку коротких факелов и фонарь. И пока Эль-Торис и Эль-Бондар отвязывали Катю высек огонь. В неровном факельном свете это место растеряло всю свою загадочность, став мрачным, недобрым. Но воинов не трогали ни красота, ни страх этих странных поляны и Хранилища.

***

Катя всю дорогу с последнего привала вяло скребла пальцами по полотну из колечек на своём запястье. Металл был приятно-прохладным и странным образом не нагревался, но никакие чудеса уже не удивляли. Девушка покачивалась в такт шагам коня, невольно выпрямляя спину и сильнее упираясь ногами в приступку. И вступающая в свои права темнота ласково обнимала душу, неслышно шептала слова утешения, гладила по волосам. Обещала забвение и покой. Только хлёсткие удары случайных ветвей вырывали Катю обратно туда, где она была спутницей равнодушно убивавших людей эльфов. Туда, где она сама эльф и своей рукой убила человека.

Вот очередная ветвь больно хлестнула по лицу и с носа покатилась горько-солёная капля. Катя ощутила вкус крови и поспешила стереть её плечом. Внезапно девушка поняла, что это ей досадил последний привет леса — они уже выехали на поляну и остановились. Кто-то уже развязывал веревку и распутывал страховку. Спустя минуту её поставили на землю.

Катя покачнулась, сбитая толпой кусачих мурашек, потоптавшимся по всему уставшему, затёкшему телу. И в этот миг сначала робкий, а потом и уверенный огонёк отогнал темноту, обиженно отдернувшую ласковые руки. И вместе со светом разгорелась одна простая мысль.

«Я хочу жить».

В чужом теле. С руками в крови. В мире, похожем на кошмарный сон.

«Я не хочу умирать».

Со страхом и ужасом, караулившими за спиной. С холодной пустотой в сердце. Среди чужих эльфов, ради какого-то артефакта.

«Я хочу жить. Я не хочу умирать».

Она искала ответ в скрытых неверными тенями лицах, но не находила ничего. Тяжелый густой воздух вязкой пеленой сковывал не хуже развязанной веревки, девушке потребовалось огромное усилие, чтобы вдохнуть его.

— Идёмте. Лучше закончить со всем этим побыстрее, — Эль-Саморен раздал факелы и попытался взять девушку за локоть.

— Нет! Не-е-ет! — крик шел из самой глубины её души. Беспомощное отчаяние звенело, пока хватало дыхания.

Катя отдернула руку, отпнула веревку из-под ног, но бестолковое сопротивление было бесполезно. Эль-Торис с Эль-Самореном без лишней суеты поймали девушку, прижали ей руки к бокам, пресекая любое сопротивление, и повлекли к провалу входа.

Фонарь высветил тусклые стены коридора, серой змеёй уходящего в глубину, то и дело поворачивающего. Этот путь показался врывающейся девушке бесконечным. Каждый шаг и каждый удар сердца повторяли «Жить», «жить». Тишина давила, но не было силы глубоко вдохнуть пыльный воздух. И внезапно они оказались в зале, таком же сером и пыльном, как коридор, но из его тёмных углов шел ужас. Свет разгоревшегося фонаря и факелов позволил увидеть обступившие их стены, сложенные из потрескавшихся камней, потолок, единой плитой нависавший в полуметре над головой, и нишу, окруженную частично осыпавшимся резными узором и разделенную тонкой колонной, примерно с локоть высотой.

Мужчины подошли к противоположной стене, таща за собой упирающуюся и вырывающуюся девушку, и сжали её ладонь вокруг колонны. И отпустив, отступили.

Маги не ошиблись. Жаждущий силы Артефакт всё сделал сам. Ладонь, сомкнутую на колонне, обожгло сухим жаром, и каждая клеточка тела ощутила голод древнего строения. Сила лилась по венам, оставляя за собой пустоту и холод. На какой-то миг даже показалось, что колонна и ладонь тускло светятся, но, может, это просто уже плыло перед глазами от напряжения.