— Как люди? Их побили. Насколько серьёзные травмы? — как только утихла буря приветствий, поинтересовалась Катя.

— Да чой-т нам сделается, — один из спутников устроился возле стены и с аханьем вытянул ноги. — Мы ж ученые, не впервой... — он ещё раз охнул и начал методично доставать из под одежды короткие дощечки, обмотанные тряпками.

— Точно ничего не повредили?

— Кажись нет, а что поушибли, так само заживёт. Мы чего рвались, мы рассказать хотели, про деревеньку нашу, да про соседские.

— Я готова выслушать рассказ, — девушка вздохнула и поплотней укуталась в шаль, отметив про себя, что в домик зашло всего ничего жителей, только рассевшиеся напротив семеро мужчин и женщин, и никто даже горячей воды не предложил. — Ночи нам хватит?

Ночи хватило. Когда-то это место было благодатным для простых крестьян. Эльфийский Дом, в чьём веденье и был клочок земли, не интересовались делами и урожаями, большей частью держали в кулаке города, торговцев да ремесленников. Вот деревеньки и жили не то чтобы богато, но зажиточно. Урожаи год на год не приходились, каждый третий портили то дожди, то засуха, но с двух других удавалось отложить достаточно, чтобы пережить голодный год. Да и в сундуках многое водилось. Только вот лет тридцать назад появился у них пришлый торговец с маленькой дочкой. В его жалостливую историю о подлой жене, сбежавшей вместе со всеми семейными сбережениями, поверили и ему сочувствовали.

Тихо, постоянно пересказывая историю ухода жены, этот ушлый купчик постепенно полностью перехватил всю торговлю с городом, отстроил поодаль огромный дом, а как дочку замуж выдал, так и в город с концами уехал. Только к тому моменту как-то незаметно получилось, что все окрестные жители продали всё чуть ли не до последнего топора, но всё равно должны остались. Так на долг теперь и работают: дрова, урожай, молоко и скотина, всё уходит в большой дом. Дочь торговца заставила всех обращаться к ней не иначе как «госпожа». Так и живут, не зная, что им делать дальше.

Рассказ, эмоциональный, постоянно прерывающийся короткими спорами, мог бы закончиться намного быстрее, но из совсем простывшего домика Катю выпустили только утром, подробно объяснив, как выйти на другой тракт. Одна из женщин даже вызвалась проводить немного и довела до хорошо различимой даже под снегом тропы.

— Знаете, вы не просили совета, да и не знаю я, как вам помочь. Но дам совет, — Катя обернулась в сторону нищего сёла. — Не запускайте дома, следите, чтобы от лавок и столов не сыпались занозы, горшки и миски не напоминали тяп-ляп поделку, а одежда пусть будет заношенная, но без дыр, в аккуратных заплатках. Может и поможет жить достойней.

И, больше не оглядываясь, девушка поспешила вперёд, надеясь быстрой ходьбой выгнать накопившийся холод, пробравшийся до самых костей. Ещё одним поводом поторопиться был гостевой дом, о котором обмолвились крестьяне, вот до него-то и надеялась дойти к вечеру Катя. Да и чаянья побыстрее попасть в тепло не были беспочвенными: этот тракт даже сейчас, ранним-ранним утром, был покрыт следами колёс и копыт.

Она шла, отстранённо посматривая на синеющие ногти и прекрасно понимая, что и губы у неё такого же экзотического цвета. Но движение разогнало кровь, дало слабые крохи тепла, наслаждаясь которыми, девушка внезапно поняла, что проблемы нищих деревенек почти её не трогают — душа оледенела так же, как и лужи на обочине, и чужие беды лишь царапают мерзлоту. Не задевая спрятавшееся за такой бронёй сердце.

Через несколько часов Катя сначала услышала, а потом и увидела кавалькаду на рослых конях, но только когда они подъехали ближе, поняла, что перед ней эльфы. А спустя ещё несколько минут в одном из притормозивших узнала Эль-Саморена.

***

Альси-Алирин пребывал в раздражении все дни пути. Нет, у него не было причин быть недовольным почётным караулом. Эль-Саморен исправно исполнял свой долг, но держал себя при этом столь отстранённо, что казалось, что его тут и вовсе нет. Они стояли на тонкой грани оскорбления, от пересечения которой их удерживало не старое знакомство, а скорбь об одной эльфийке, память о маге Яль-Марисен. Но эта же память закрывала рты от разговора, а сердца от примирения.

— Смена! — скомандовал старший эскорта.

Караульные, повинуясь приказу, перестроились. Ехавшие впереди всадники придержали скакунов, отставая, замыкающие вернулись к центру группы, а отдыхавшие выехали вперёд. И путь вновь продолжился в молчании и размышлениях под стук копыт.

Эль-Саморен, о котором было забыли больше года назад, неожиданно объявился надменным напоминанием о неудавшемся союзе. Альси-Алирин потратил десять лет на переговоры и подготовку к этому браку и три года пробыл в полном согласии с женой. Но всего лишь из-за того, что кто-то подпортил Великий Артефакт, он овдовел. И, возможно, обратно он вернётся уже с именем виновника, этот пункт есть в ультиматуме одного Короля другому Королю. Да, год назад после дней скорби он смог убедить двор, что гибель одного из сильнейших магов — это удар по государству, а нанёсшего этот удар нашли другие. И кого было отправлять послом с ультиматумом, как не безутешного вдовца?

И, чтобы успокоиться хоть немного, эльф всё порывался пустить коня вскачь, но сдерживался, жалея зверя, и злился ещё сильнее. Поэтому, когда на дороге вдруг возникла одинокая эльфийка в дорогом белом платье, он сначала обрадовался новому обществу и шансу помочь попавшей в затруднительное положение (а кем ещё может быть одинокая эльфийка посреди пустой дороги?), но стоило проехать ещё чуть-чуть, и стало возможным различить лицо. Перед ним на ветру стояла точная копия Яль-Марисен, может, только волосы чуть светлее и лицо обветренное, высушенное загаром, вместо привычного с нежной кожей и едва заметным румянцем.

— Вы?.. — девушка на дороге в упор смотрела в лицо Эль-Саморена, выехавшего вперёд. Со стороны было не заметно, как она вздрогнула, узнав стражника. — Вы...

— Здравствуйте, — молчание, — Катя. Чем мы можем помочь? — глухо и безжизненно спросил командир.

— Командир, — сглотнув комок и глядя снизу вверх обратилась эльфийка. — Дальше по дороге будет Гостевой дом. Подбросите замёрзшую путницу.

— Будем рады оказать услугу, — совсем не весёлым голосам подтвердил он и распорядился, чтобы девушку подняли на седло. — Альси-Алирин, Вы же не возражаете?

— Конечно, — сдержанно отозвался посол. — В дороге решения остаются за вами, Эль-Саморен.

— Тогда не будем больше задерживаться. Вперед.

И отряд продолжил путь. Стражникам, занятым своим делом, было не до переглядываний. Они по отработанному порядку сменяли друг друга, ловко пересаживали Катю в каждую пересменку, в другое седло, чтобы не переутомлять лишь одного коня. Подручные Альси-Алирина тихо переговаривались, бросая любопытные взгляды на неожиданную спутницу, когда пускали лошадей шагом, но к их беседе не прислушивались. Эль-Саморен бдительно следил за вверенным отрядом. А Альси-Алирин ловил моменты и украдкой рассматривал эльфийку. Он узнавал и не узнавал её — она была очень похожа, даже голос был похож, но уж слишком неловко держалась в седле, непривычно сутулилась.

До гостевого дома, стоящего возле слияния четырёх трактов и самого близкого к границе, они добрались быстро. Хотя гостевой дом — это очень скромное название, закрепившееся больше по привычке за заведением, раскормившемся на оживлённом перекрёстке почти до полноценного поместья. Отдельная вместительная конюшня, чуть дальше сараи со скотом, навесы для телег, три дома, в которых живут семьи работников, отдельно трактир и почти в самом центре —длинный двухэтажный дом с гостевыми комнатами.

Едва они въехали во двор и начали спешиваться, как к ним уже торопились работники и кое-кто из гостей. И, едва они рассмотрели девушку, как волной начала расходиться новость «Катя, Катя Чистые Руки здесь» и ни звука об эльфийской кавалькаде. Девушку окружили и с восторгами отвели в просторный общий зал трактира. А эльфы остались удивлённо смотреть вслед отхлынувшей толпе, с ними задержались лишь пара суетливых конюхов, беспокойно поглядывающих на распахнутые двери, в которые всё прибывали и прибывали люди.