Она вернулась без десяти двенадцать. Вошла в вестибюль, опираясь на руку типа, который был лет на десять моложе меня, а стало быть, и ее, и куда красивее меня, если вам нравятся эти так называемые чистые открытые американские лица. В дальнем конце вестибюля они стали прощаться, на что ушло минут пять и, наконец, он нежно поцеловал ее в щеку и удалился. Подойдя к моему креслу, она имела нахальство сказать:

— Бедненький Харви, у тебя такой усталый, нервный вид.

— Зато ты выглядишь, как чертова роза!

— Харви!

— Кто это такой?

— Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, — радостно улыбнулась она. — Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чем беспокоиться. Джимми — милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Радклиффе, и просто вспомнили доброе старое время. Он очень мил — вот и все.

— Потому-то ты и сочла своим долгом с ним целоваться.

— Ах, вот ты о чем! Харви, но это и поцелуем-то назвать нельзя. Он просто клюнул меня в щеку. Ну-ка, встань, — и когда я послушался, она обняла меня и крепко поцеловала в губы.

— Вот это настоящий поцелуй, — добавила Люсиль. — Нежный, но настоящий. Ну как, тебе от него полегчало?

— С какой стати мне от него могло полегчать? Ты знаешь, о чем я думал, когда сидел здесь?

— Нет.

— О том, что тебя оглушили, удавили, утопили…

— Харви, ты просто прелесть! А я всего-навсего обедала с этим милым мальчиком, который работает в консульстве.

— Обедала? Ты хочешь сказать, что ты обедала, пока я тут голодал?

— Харви, но что же мне еще оставалось делать? Я позвонила в консульство, а там, кроме уборщицы, был только Джимми. Он задержался, чтобы доделать какую-то работу. Мы разговорились, и он узнал, что я закончила Радклифф в шестидесятом, а он в шестьдесят третьем. Ты же знаешь, что я никогда не лгу насчет своего возраста. Он очень просил меня приехать в консульство, а потом стал умолять отобедать с ним, потому что он холост, всего два месяца в Торонто и чувствует себя страшно одиноко, хотя и работает первым помощником вице-консула. Я не ошиблась? Бывают вице-консулы?

— Откуда, черт побери, мне знать?!

— Пожалуйста, не сердись, Харви. Я ведь узнала все, что ты хотел — о Синтии и графе.

— Узнала?

— Ну да. Они получили свои визы сегодня и сегодня же улетели в Нью-Йорк семичасовым самолетом. Мы разминулись с ними в воздухе.

— Ну и конечно, они жили в «Принце Йоркском», — проворчал я.

— Какой ты вредный, Харви! Ты даже не хочешь сказать мне спасибо. Нет, они не жили в «Принце Йоркском», — теперь в нем никто уже не останавливается. Они жили в «Ридженси» — это роскошный новый отель.

Глава VIII

Сначала я подумал, что мне померещился сержант Келли, и сказал Люсиль:

— Видишь темноволосого верзилу в твидовом костюме? Он как две капли воды похож на сержанта Келли, который делает все, чтобы лейтенант Ротшильд ненавидел меня больше и сильней.

Вскоре выяснилось, что это и правда сержант Келли, а я вовсе не параноик. Келли стоял у справочного бюро торонтского аэропорта Милтон. Рядом с ним стоял коренастый тип с бычьей шеей в штатском костюме. Увидев меня, Келли ухмыльнулся и весело крикнул:

— Привет, Харви! Приятно встретить знакомое лицо в чужой стране!

— Это и правда сержант Келли! — восторженно воскликнула Люсиль.

— А это мой коллега, констебль Бримптон из полиции Торонто, — продолжал Келли. — Поздоровайтесь с моим другом Харви Кримом, констебль.

В Торонто, похоже, было принято при рукопожатии калечить руки друг друга. Когда констебль Бримптон наконец отпустил мою кисть, он одобрительно улыбнулся мне и сказал Келли:

— Вы были правы, сержант. Очень уж вы ловки, мистер Крим. Вполне оправдываете вашу репутацию. Келли правильно говорит — вы порой слишком уж шустры, но смекалисты.

Эта встреча состоялась в десять минут десятого на следующее утро. Мы приехали в аэропорт и собирались садиться на самолет, вылетающий в Нью-Йорк.

— А это, стало быть, Синтия Брендон, — заключил констебль Бримптон. — Не мое дело давать советы и учить американцев воспитывать детей, но лично я считаю так: кто бережет розгу, тот портит ребенка.

— Вы всегда так думали? — осведомилась Люсиль.

— Всегда, — подтвердил констебль Бримптон.

— Это не мисс Брендон, — сообщил я.

— Харви!

— Мы не в Нью-Йорке, сержант, — сказал я Келли, — мы даже не в Соединенных Штатах. Мы в доминионе Канада, в этом самом доминионе, а, впрочем, идите отсюда к чертовой бабушке…

— Вы, мистер Крим, забываете обо мне, — сурово напомнил констебль Бримптон.

— Но как, интересно, вы узнали, что мы здесь? — с удивлением осведомилась Люсиль.

— Человек по фамилии Густин позвонил в управление полиции Торонто, а они — лейтенанту Ротшильду. А он велел мне садиться на первый же самолет — и вот мы здесь.

— Чертова пародия на Джона Уэйна, — буркнул я.

— Это просто прелесть! — восхитилась Люсиль. — Только я не Синтия Брендон.

— Нет, вы Синтия Брендон, — возразил Келли. Констебль Бримптон присоединился к нему:

— Послушайте, мисси, — сказал он, — препирательства только осложняют всем жизнь, а зачем нам это, верно я говорю?

— Как вы меня назвали? — заинтересовалась Люсиль.

— Мисси, а что?

— А то, что впредь не вздумайте назвать меня так еще раз. А теперь слушайте оба и внимательно. Меня зовут Люсиль Демпси, и я работаю в Доннеловском филиале Публичной библиотеки в Нью-Йорке. Вы слышали о такой библиотеке? Я, например, знаю об Экспо-67…

— Не будем втягивать сюда Экспо, мисси! — буркнул Бримптон.

— Опять мисси! Да как вы смеете!

Это было для меня нечто новое, такой я Люсиль никогда не видел. Я вернул себя в реальность, сообщив Келли:

— Как ни странно, но она говорит правду. Сколько лет Синтии Брендон?

— Двадцать.

— Отлично. Посмотрите повнимательнее на моего доброго друга Люсиль Демпси. Разве она выглядит на двадцать?

Келли уставился на нее, а я спросил его:

— Вы видели фотографии дочки Брендона?

— Вроде как видел…

С белым от гнева лицом Люсиль открыла сумочку и вынула права и еще какие-то бумажки. Келли изучил их, после чего мы получили возможность с удовольствием распрощаться с констеблем Бримптоном. Вернее, это я попрощался. А Люсиль не сказала ни слова.

Мы пошли к самолету. Келли двинулся за нами. Я стал уверять его, что это совершенно необязательно.

— Так велел лейтенант. Ротшильд приказал мне приклеиться к вам прочнее, чем клей.

— Но мы не в Нью-Йорке и не в Штатах. Это Канада.

— Потому-то я так вежлив и деликатен, — объяснил Келли. Его место было в хвосте, рядов на шесть позади нас. Я сел рядом с Люсиль, которая за последние пятнадцать минут не проронила ни слова, что было для нее совершенно нехарактерно.

Мы прикрепили наши ремни, и затем я сказал, что, может, констебль Бримптон и задел ее за живое, но он не хотел се обидеть.

— Хотел. Но не он, а ты.

— Я?

— Ты, Харви Крим. Ты просто дрянь.

— Почему? Что я такого сделал?

— Безмозглая дрянь, — повторила она.

— Харви Крим. Последний из великих мотов и расточителей. Великий Гэтсби. Знаменитый бонвиван…

— Если бы я хоть понимал, что я такого сделал…

Мы уже взлетели, самолет набрал высоту, и это позволило сержанту Келли отстегнуть ремень и подойти к нам. Он спросил у Люсиль, не могли бы они переговорить наедине.

— Ступайте, — сказал я. — Мисс Демпси вам нечего сказать.

— Мисс Демпси сама будет решать, — поджав губы отвечала Люсиль. Она встала.

— Рядом с вами, кажется, есть свободное место, сержант?

— Так точно, мисс Демпси.

Даже не поглядев в мою сторону, Люсиль отправилась с Келли. Мне и раньше доводилось сносить ее фокусы, но это уже било все рекорды! Оскорбление оказалось таким тяжким, что некоторое время я неподвижно сидел в кресле. Похоже, мои чувства вполне отразились у меня на лице, потому что подошла стюардесса и поинтересовалась, все ли со мной в порядке.