— Ох, точно. …Я знаю, что ты попытаешься так сделать, — она опустила голову, обхватив стаканчик обеими руками. — Но я всё равно волнуюсь. Ты можешь не найти дом профессора Кинугасы, даже если отправишься туда…

— Я направлюсь по стопам моего отца. Но не переживай о моих болях в груди. Оставив тебя, я окажусь в том же положении, что и до встречи с тобой. Мне очень с тобой повезло, но теперь я вернусь к моему нормальному «я» без тебя. Вот и всё, что это значит.

Он горько улыбнулся.

— Даже так, мои чудесные воспоминания содержат жизнь с тобой, и как ты мне помогала. Скорее всего, я буду желать, чтобы такое счастье помогло мне не только с болью в груди. Я буду стремиться к этому, когда ем, сплю или заскучаю.

— Ты так спокойно говоришь откровенно смущающие вещи.

Она выдала расслабленный и далёкий от несчастного вздох.

Затем они услышали, как тронулся поезд. Это был тот, на котором они прибыли, остановившийся на первых путях. Он готовился к возвращению в Ицукайти и Акигаву.

Линия Ицукайти соединялась с выходящей из Татикавы линией Оуме, и его отправка означала одно.

— Саяма-кун, наши поезда скоро будут тут. Но… ну, может и неожиданно…

Она отклонилась, поместив рюкзак на заграждение лестницы.

— Мне кажется, тебе стоит извиниться перед Казами-сан и остальными, когда мы вернёмся. Я не думаю, что они имеют малейшее представление о том, почему ты собрался распустить Отряд Левиафана.

— С чего бы мне извиняться?

Синдзё бессмысленно кивнула, осматривая при этом третью колею.

Некоторое время она тщательно подбирала слова.

— Ты сказал искать наше прошлое. В моём случае, я думаю, это связано с Синдзё Юкио. С остальными это, наверное, значит, выискивать правду о Великом Кансайском Землетрясении, которую мы видели в том сне прошлого, — она не отрывала взгляда от платформы третьей колеи. — Но у Казами-сан нет никакой связи с прошлым. Вот почему то, что ты сказал, несколько несправедливо по отношению к ней.

— И поэтому я должен извиниться за предоставление загадки, которую она не сможет решить? Вот что ты пытаешься сказать?

Он кивнул.

— Понимаю. Если она, ты и остальные по-прежнему не найдут ответа к моему возвращению, я приму решение.

— Решение?

Он тут же ей ответил.

— Сущая мелочь. Все, кто не ответят, будут исключены из Пути Левиафана. Вот и всё.

На заявление Саямы глаза Синдзё удивлённо распахнулись.

Однако он спокойно глянул прямо на неё.

— Не переживай. Я уверен, что вы поймёте.

— Но… это слишком неожиданно!

— Вот почему я не раскрыл ничего тогда в Библиотеке Кинугасы. Это вызвало бы лишь подозрение и недоверие.

Он потянулся к её плечу, подтянул девушку к себе, немного поднял взгляд и указал на далёкие звёзды в небе.

— Пусть я и не очень убедителен, то, что я собираюсь сказать очень значимо, поэтому прошу, внимательно выслушай.

— Какой смысл в этой позе?

— Это бессмысленная, но убедительная поза, Синдзё-кун.

— Саяма-кун, ты противоречишь сам себе!

— Успокойся, — сказал он. — Теперь, ты слушаешь? Я сказал всем подумать, почему мы должны распасться, но сказать по правде, это загадка и для меня… Я тоже расследую своё прошлое. Чтобы выяснить, как мы оказались в таком положении, я последую за отцом, которого бы лучше не знал.

А значит…

— Если по возвращении из Окутамы я не смогу разузнать о прошлом, мне придётся признать, что я негоден.

— ?!

Синдзё ахнула, глянула на него, и торопливо произнесла.

— П-причина для роспуска так важна для нас?

— Да. Это очень важно для нашего будущего. И вот почему у меня есть просьба. …Послушай, Синдзё-кун. Я хочу, чтобы ты отыскала эту причину, и хочу твоей помощи в реформировании Отряда Левиафана.

Её брови вздернулись на слово «реформирование».

Он уставился на неё, и она уставилась в ответ.

— Саяма-кун. …Ты говоришь, что не хочешь, чтобы мы распадались? На деле ты сосредоточен на том, чтобы реформировать нас после?

Он не ответил, выражение его лица не изменилось, и тишина продолжилась.

Их наконец-то прервали нежелательным внешним движением.

Сначала они услышали шум от вторых и третьих путей, а затем их осветило светом фар.

В мгновение ока ветер и множество освещённых окон пересеклись на нижних и верхних путях платформы.

Сразу же после этого Саяма схватил её за плечи и повернул к себе.

Она ощутила на своём лбу его губы.

— Мы можем продолжить отсюда, когда вернёмся, Синдзё-кун. …Терпение сейчас даже сильнее меня возбуждает. И хотя ты должна справиться и сама, я оставлю тебе одну частичку своего прошлого.

— Частичку прошлого?

— Да, — он вытащил из кармана белый конверт. — Если тебе покажется, что ты обнаружила в Осаке свой ответ, взгляни на это. Там содержится факт об определённой личности, являющийся тайной даже для меня. Отыскав свой ответ, ты сможешь нормально прочесть, что там написано.

— Эта информация о ком-то из твоего прошлого, да?

Она кивнула, взяла письмо и решительно посмотрела на него.

— Тэстамент. Надеюсь, мне удастся его прочесть. Я постараюсь сделать всё для этого.

Синдзё не знала, о чём говорилось в письме, но могла ощутить его доверие. Ей казалось, она что-то поймёт, когда откроет конверт, и снова кивнула своей вере в этот факт.

— Ладно. Я обещаю, что запомню. И отыскав своё прошлое, я прочту прошлое, которое ты оставил со мной. И…

Синдзё глянула на него со слегка приподнятыми бровями. Её взгляд встретился с его резким взором, и она влила свои мысли в слова.

— Ты тоже пообещай. Пообещай, что вернёшься и снова меня увидишь.

— Почему ты хочешь, чтобы я это обещал?

— Ну… — она опустила голову, чтобы скрыть смущение на лице. — Как-то убого, но…ну… Давным-давно, когда я ещё была одна, Итару-сан мне сказал, что однажды за мной кто-то придёт. Но моя мама так и не показалась, и никто другой тоже. Я плакала и плакала, и, наконец, прекратила, когда осознала, что слово «однажды» просто должно было меня утешить.

Она вымучила улыбку, изображая бодрость, и сказала последнюю вещь.

— Постарайся вернуться, Саяма-кун.

Она ясно увидела, как он кивнул и даже выдал небольшую улыбку, словно говоря ей успокоиться.

— Не переживай, Синдзё-кун. Я сдержу обещание и вернусь к тебе. Поэтому…

Саяма взял её за плечи и развернул к поезду на третьей колее. Он словно говорил ей уходить.

Она ответила на этот посыл кивком и попыткой сделать первый шаг.

— Мм?

Но он неожиданно выдал тихий стон.

В чём дело? — гадала она, оборачиваясь.

Синдзё обнаружила его хмурое лицо.

— Я прошу прощения, что перебиваю момент, Синдзё-кун, но кое-что меня беспокоит.

— Э? Ч-что такое? Это связано с тем конвертом?

После того, как она повернулась к нему и удивлённо наклонила голову, он поднёс руку к подбородку и тяжёлым тоном проговорил:

— Послушай, Синдзё-кун. Пока тебя не будет рядом со мной, ты впервые обнаружишь себя в некоторой ситуации.

Едва лишь она попыталась спросить, о чём речь, двери верхнего и нижнего поезда открылись, и на платформу вылились люди, но Саяма всё равно продолжил.

— Сможешь ли ты осматривать своё тело без моей помощи, как днём, так и ночью?!

Он говорил довольно громко.

Другие люди, ожидающие поезда, толпа, покидающая поезд, офисный работник, играющий на портативном компьютере, и кондуктор, выходящий с кондукторского купе, разом замерли на месте.

Всю станцию поглотила безмолвная тишина и все сосредоточились на парочке.

В центре их молчаливых взглядов, Синдзё не могла выбрать подходящий вариант.

1. Ударить его. → У меня такое чувство, что он воспримет это как интим и получит удовольствие.

2. Убежать. → Он наверняка побежит за мной, выкрикивая то же самое снова и снова.

3. Сдаться. → Человечество не должно покоряться неразумному.