Он знал лишь истории о Концептуальной Войне, которые рассказывал ему дедушка.

Мужчина горько улыбнулся.

И с этим повернул взгляд на запад.

Касима увидел в ночи ещё больше света.

Огни Токио нарисовали линию от Накано, Митаки, Кокубундзи и до самой Татикавы, где находился он.

Они тянулись всё дальше на запад, уменьшаясь в числе.

Городские огни пролегали сквозь Хаидзиму, Оуме, и затем до гор Окутамы.

Как раз там у подножья гор находилась его семья и Нацу.

Касима гадал, чем они занимаются.

Они и представить бы себе не могли, что он сражается в подобном месте.

…Я всегда буду им об этом лгать.

Мужчина не сомневался, что никогда не расскажет им правду.

Он продолжит лгать, никогда не рассказывая им о сегодняшней битве, о вещах, что были ранее, и вещах, что придут после, но из всего этого он кое-что обрел.

— Разве не так?

С этим неумышленным вопросом своему врагу он взмахнул Фуцуно.

Враг перехватил звон металла, и Касима ощутил в своей руке эффект.

Вслед его мыслям вибрация достигла головы.

…Какого конца я желаю?

Касима больше не принадлежал 2-му Гиру или Лоу-Гиру. Он находился в неопределенном состоянии.

Сможет ли он получить ответ, обманывая себя попыткой получить оба?

…Что если я не получу ответа?

Мужчина задал себе вопрос, который не следовало задавать.

Но он швырнул вопрос в самого себя и пробормотал новейший ответ:

— Ничего, если и так.

В его сердце возникла некая женщина и некий ребёнок.

Касима не мог поверить, что его мысли возвращались к ним посреди этой решающей схватки.

…Я хочу вас увидеть.

Подумал он.

…Я хочу вас увидеть, Нацу-сан, Харуми. Моя семья.

— Да.

Глядя на западные огни, где находилась его семья, Касима кивнул.

Он вернется.

Как только эта битва завершится, он обязательно вернется.

…Но не ко 2-му Гиру или Лоу-Гиру, или чему-то, вроде этого.

Он вернётся туда, где они.

Когда на следующее утро Касима появится у порога, он, несомненно, проголодается.

Мужчина задавался вопросом, приготовит ли ему Нацу завтрак в родительском доме.

Она может сделать свежий рис или мисо суп, но его родители не захотят рыбы. В таком случае, она приготовит яйца и овощи. Предыдущие вареные побеги бамбука, завернутые в ветчину, были весьма хороши.

…Аах, звучит замечательно.

Когда он вернется домой, это будет его поджидать.

И пока мечи скрещивались, издавая металлический лязг, Касима размышлял.

…Нацу-сан, Харуми. Я обязательно к вам вернусь. И затем мы сможем вместе пообедать.

Но сперва он должен был кое-что сказать. Эта фраза послужит доказательством, что Касима вернулся в надлежащее ему место.

Это было не имя, а лишь простая фраза, которую нужно сказать.

Ему следовало сказать: «Я дома».

— Да.

…Я вернусь, чтобы сказать эту фразу, потому дождитесь меня. Дождитесь своего мужа лжеца, моя лгунья жена и наш ребёнок. Я вернусь к любой группе или в любой Гир. Я вернусь к тебе.

— Я позабочусь об этом!

Как гостья, Нацу чувствовала, что затворять штормовые ставни на веранде — это её обязанность.

Их было восемь, и они тяжело закрывались. К тому времени, как она затворила их все, то уже успела немного вспотеть.

Закрыв последнюю, Нацу засунула в карниз деревянный ключ и окинула взглядом левую руку.

На ней недоставало мизинца и безымянного пальца. При закрытии штормовых ставней ей всегда не хватало силы.

Она вздохнула, и как раз тогда сзади её позвала мать Касимы.

— Спасибо, Нацу-сан. Мне бы хотелось, чтобы ты осталась здесь насовсем.

— Мне бы тоже этого хотелось, но Акио-сан никогда не согласится.

— Он дурачок, но у него есть гордость, — она горько улыбнулась. — Но скажи ему, что если его уволят — мы его наймем. На ферме не хватает рук и не хватает наследника.

В гостиной, граничащей с верандой, она заготовила три половых подушки. Три чашки чая уже стояли горячими.

После того, как Нацу поблагодарила её и села, мать Касимы села на одну из трех подушек.

Затем из коридора появился отец Касимы, одетый в юкату.

— Хару-тян уснула? — спросила она у него.

— Да, уснула, уснула. Я всегда был специалистом по усыплению детей. С Аки, я всегда сжимал часть его шеи и…

— Помолчи, старик. Просто сядь.

Муж покорно последовал инструкциям жены.

Он опустил плечи и вздрогнул, вежливо сев рядом с ней.

— Ты знаешь, зачем я тебя сюда позвала?

— П-потому что тебе одиноко?

— Нет.

Нацу осознала, что мама Касимы на неё смотрит.

Затем пожилые люди вздохнули в унисон и уселись поудобнее.

— В очередной раз мы должны попросить тебя позаботиться о Касиме Акио.

Они поместили руки перед собой в сидячем поклоне.

Нацу лихорадочно вытянула руку.

— Э-эм, прошу, не нужно. Я, ну, хотела бы тоже…

Она поместила собственные руки впереди и опустила голову, словно начиная соревнование, кто поклонится ниже.

После десяти секунд в такой позе, все трое сели прямо.

Кончики бровей Нацу опустились.

— К чему всё это?

— Мы проделаем это столько раз, сколько потребуется. Аки сказал, что возьмется за свою работу всерьёз, и поэтому он наверняка станет несколько тобой пренебрегать, — сказала его мать. — К тому же, он наверняка будет о многом тебе лгать, вот почему мы хотели бы…

— Вам не нужно просить у меня за него прощения, — сказала Нацу. Её выражение лица смягчилось, и она поднесла руку к груди. — Я тоже о многом его обманываю.

— Вроде твоей готовки?

— Не только об этом, отец. У девочек есть немало тайн, о которых мальчики и не подозревают.

— Не нравится мне, как это звучит.

Он засмеялся, а Нацу кивнула.

— И я говорила ему одну большую ложь.

— Э?

— Одной дождливой ночью, едя на автобусе по дороге здесь внизу, я попала под обвал, помните?

Родители Касимы переглянулись.

— Э-это правда, — неуверенно сказал его отец. — Ты направлялась к раскопкам каких-то руин сверху, да?

— Да, это… Ну, ложь, которую я упомянула, уже достаточно старая, так что я могу вам рассказать. В ночь того случая восемь лет назад…

Она немного опустила голову, отвернувшись от них.

— Я направлялась не к руинам.

— …

Она подняла глаза, чтобы встретить их молчаливые взгляды.

— Я сказала родителям, что отправлюсь на руины, но на самом деле собиралась приехать сюда. Я обменивалась письмами с Акио-саном со времен выпуска, но я по-прежнему гадала, как он поживает… Я планировала посетить его ночью, чтобы он увидел меня дома, и…

Она чувствовала, как на этих словах её щеки становятся всё краснее и краснее.

— Оглядываясь назад, это было невероятно неприлично.

— Нет, мм…

— И после аварии я была ошеломлена, когда человеком, спасшим меня, оказался тот, кого я желала больше всего увидеть. — Она кивнула и негромко произнесла. — Все думали, что я попала в аварию на пути к руинам, и он остался помочь мне с реабилитацией. И затем попросил меня за него выйти.

Она снова опустила голову.

— И поэтому я испугалась.

— …

— Я направлялась сюда с такими непристойными планами, и авария словно была моей карой, но он остался со мной, не зная или не спрашивая о правде. — Она перевела дух. — Я вовсе не та женщина, за которую он меня принимает. Я ничего не знаю о мире, всегда притворяюсь что знаю, как себя вести, и я полна непристойных мыслей. И всё равно он на мне женился.

Она сложила пальцы левой руки вокруг правой.

— И по какой-то причине, мне стало страшно спрашивать, почему он на мне женился.

Нацу вздохнула и обнаружила, что родители Касимы пристально на неё смотрят.

— Ах, — она торопливо разделила ладони и замахала ими туда-сюда. — Э-эм, это уже прошло. Я могу говорить об этом как раз потому, что уже оправилась.