— Не обращай внимания, — ответил Зигфрид, передавая фотографию над стойкой Саяме. — Так или иначе, прибыли Америка и Англия и обнаружили наше существование. Каждая страна несла потери от странных чудовищ, возникающих во время войны. Они создали UCAT в качестве контрмеры.5 Однако исследования и технологии Департамента Национальной Безопасности намного их превосходили.

— Ну, неудивительно. Благодаря стимулированию лей-линий, используя Взаимодействие Мира и Божественных Штатов, Япония активнее контактировала с Концептуальной Войной, чем любая другая страна.

— Верно. Они находились на стадии расследования происходящего, в то время как мы добрались уже до сражений. Но во имя гордости Америки Департамент Национальной Безопасности реорганизовался в японский UCAT, и мы согласились сотрудничать с Америкой. Однако лишь тех, кто находился на сцене, отправили в бой, так что большинство прибывших из победоносных наций оттеснили в сторону. И после непродолжительного конфликта мы окончательно уничтожили прочие Гиры.

Зигфрид затих на несколько секунд, пока неожиданно не поставил свой стаканчик на стойку.

Тот издал громкий звук, ударив по дереву. К тому времени старик уже двигался прочь.

— ?

Саяма проследил за его широкими шагами.

Высокий старик преодолел расстояние от стойки до двери всего за пять секунд.

Перед тем как парень успел спросить в чем дело, Зигфрид поместил руку на дверную ручку и потянул ее в сторону.

Саяме показалось, что в эту минуту он услышал голос.

Он не знал, был ли то шепот Зигфрида или пережиток прошлого, что он наблюдал в библиотеке, но голос произнес имя, которое Саяма запомнил.

— Найн.

Вслед этому тихому голосу дверь распахнулась, явив прохладный коридор позади.

Брюнхильд стояла у двери Библиотеки Кинугасы. Ее комнатная обувь покрылась грязью с улицы.

Ее плечи, ее ноги, поддерживающие тело, слегка дрожали, и девушка не могла унять эту дрожь.

Птенец в картонной коробке, которую она держала, лежал на боку и едва дышал.

Губы Брюнхильд зашевелились. Ее голос не зазвучал, но движения губ сформировали слова, что она должна была произнести.

Прошу.

Она должна произнести только одно слово.

Девушка отправилась сквозь кафетерий, через женское общежитие, в учительский корпус, но не встретила никого, кто мог бы это слово услышать. Только одно место и оставалось. Библиотека Кинугасы была ее последней надеждой. И едва это осознав, она поспешила туда.

Но теперь, когда она тут…

— …

Дрожь в ее ногах не унималась, кончики ее бровей опустились, а голова поникла. У нее было чувство, будто что-то тяжелое застряло в ее животе.

— Почему? — дрожащим голосом прошептала она, — Почему это опять он?

Но ее опущенный взгляд показал ей птенца.

Его дыхание было слабым. Когда она узрела легкое покачивание его тела, Брюнхильд приняла решение.

С непрекращающейся дрожью она двинулась по направлению к двери.

Ее шаг был тихим.

Однако ответ оказался волевым и громким.

Дверь распахнулась у нее на глазах.

Преграда перед ее глазами исчезла, и она увидела свет.

Высокая тень стояла в центре этого света.

Зигфрид Зонбург. Так звали эту тень.

Его голубые глаза взирали прямо на нее, а на лице не читалось и капли суровости.

Его окруженный бородой рот зашевелился, произнеся вопрос. Его голос прозвучал для нее ностальгически:

— Что-то случилось?

Затем он назвал ее имя:

— Брюнхильд Шильд-кун.

Он использовал ее нынешнее имя. Как бы в ответ на это, ее взгляд помутнел.

— А…

Наружу вырвался вздох и превратился в небольшой кашель. Она попыталась произнести слова, заготовленные заранее.

Прошу. Спасите этого птенца.

Брюнхильд должна произнести эти слова. Произнести твердо, чтобы выразить свои намерения. И она должна убедиться, что он при этом не раскроет ее личность.

Она заговорила. Или, вернее, попыталась заговорить:

— …

Ее губы безмолвно затрепетали, еще один ком воздуха вырвался наружу, и она звучно вдохнула его назад.

Продолжая стоять с дрожащими плечами и тяжелым дыханием, Брюнхильд осознала, как что-то скатывается по ее щеке. Оно ощущалось теплее, чем температура ее тела.

Что это было?

Девушка не знала.

Что она знала — так это слова, которые должна произнести. Брюнхильд взглянула вперед. В ее размытом взоре фигура, стоящая перед ней, также предстала размытой. Брюнхильд заговорила с этим человеком, что будто бы обладал неопределенной формой.

Прошу.

— Спасите…

Спасите этого птенца.

— Спасите!..

Когда она говорила, ее дыхание словно застряло в горле.

И тогда нечто пронеслось мимо ее ног. Это был шорох черного кота. Девушка глянула вниз, и размытость ее взгляда скатилась по щекам. Едва в глазах немного прояснилось, она увидела черного кота, трущегося о мужскую голень. И сверху ей послышался голос:

— Понял. …Я помогу Вам.

Брюнхильд взглянула наверх. Это движение вынудило нечто большое скатиться с ее глаз, и ее взор обрел кристальную чистоту.

В своем поднятом взгляде она увидела Зигфрида. Он взирал на нее сверху вниз. На его угловатом лице не было ни улыбки, ни злобы, ни печали. Он смотрел на нее самым обычным образом.

Брюнхильд повысила свой дрожащий голос вопросом:

— Правда?

— Между нами, безусловно, порой возникали конфликты, — он кивнул, шагнув в сторону, приглашая ее одной рукой. — Однако Вы пришли ко мне, признав, что есть нечто, с чем вы не можете справиться самостоятельно. Вы сформировали слова и пытались открыть эту дверь. И все это Вы проделали ради кого-то другого. — Он перевел дух. — Подобные действия требуют мужества. У меня нет причин Вам отказывать. И у Вас нет причин для слёз. В конце концов, я спасу эту птицу, и она отблагодарит Вас за то, что вы приняли правильное решение. … Проходите, юная девушка. Это было ваше решение.

Когда выяснилось, что Зигфрид останется в библиотеке на всю ночь, Саяма его оставил и вернулся в свое общежитие.

Перед тем как уйти, он набрал в чайник свежей воды и купил три кукурузных супа в торговом автомате рядом со зданием школы.

… Я действительно стал внимательным.

С этой мыслью парень направился на второй этаж здания общежития. Он вошел в коридор и отметил, что багаж, стоявший у его комнаты, пропал.

— О?

Парень заглянул внутрь и обнаружил, что в комнате не горел свет.

Неужели Синдзё-кун лег спать, не дожидаясь меня? — Любопытствовал он, входя в комнату.

Комната освещалась бледным светом луны, и в ней навели порядок. Несколько коробок оставались на полу, но…

— Это багаж для совместного использования?

Не похоже было, чтобы Синдзё прикасался к полкам сбоку от кровати, чемодану у стены, или другим местам хранения, что он делил с Саямой. Закрытые коробки стояли перед ним в ожидании распаковки.

Я полагаю, мне следовало вернуться раньше, подумал Саяма, поместив пакет из магазина на стол.

Он обнаружил на столе записку. Она была написана на оторванном листе бумаги. В центре значилось: «Я устал, потому иду спать, не дожидаясь тебя. Извини».

Прочитав записку, Саяма посмотрел на нижнюю койку. Он увидел силуэт Синдзё, лежащий поверх матрасов.

…Вот, значит, как это, иметь соседа по комнате.

Когда он кивнул и положил записку назад на стол, Баку неожиданно спрыгнул туда с его плеча. Зверек побежал и скакнул дальше к столу, который принадлежал Синдзё.

Письменные принадлежности, принесенные парнем, оставались лежать на столе.

Там находились красный тканевый пенал для карандашей, связки с отрывными листами и компьютер, похожий на ноутбук. Отрывные листы были двух типов. Одни в линейку, а другие — рукописная бумага японского стиля.6