Брюнхильд опустила кончик пинцета в воду для птенца. Затем медленно подхватила еду и вытащила ее из клювика. Кусочек оказался меньше тех, что она давала ему этим вечером.

Кот со вздохом сказал:

— Он, наверное, еще не привык к тому, чтобы кормиться из блюдца. Если еду не подавать ему сверху, она не пролазит в его горлышко. …Смотри, он дышит, но тяжело. Что же нам делать?

Брюнхильд задумалась на этот вопрос.

Что же ей делать? Она размышляла и начала говорить то, что звучало для нее правильно, дабы натолкнуть себя на решение.

— Мы должны мягко обернуть его в тряпье, согреть и дать какую-то еду…

— Ты не можешь кормить его в таком состоянии.

Это заявление заставило Брюнхильд заволноваться. Кот был абсолютно прав. Чем же она должна его кормить?

Девушка не знала.

— Но в таком случае…

Все оборачивалось скверно. Вот почему Брюнхильд приняла решение. Она поместила руки на картонную коробку.

— Мы должны отыскать того, кто знает, что делать.

— Разве кто-нибудь такой найдется тут? Ты ведь практически одна в общежитии, помнишь? И ты оставалась одна в клубе из-за весенних каникул.

— Но это единственный выход.

— Для начала тебе нужно переодеться.

Брюнхильд взглянула на себя и осознала, что по-прежнему одета в черное платье ведьмы.

— Если мы привлечем слишком много внимания, нам конец, — добавил кот.

— Но, — начала Брюнхильд перед тем, как скрипнуть зубами.

Она стиснула зубы, но кивнула.

— Я из 1-го Гира…

Она подошла к шкафчику и открыла его. Реквием Зензе встретил ее тусклым светом, но девушка ничего не произнесла. Брюнхильд подхватила форму, лежащую под ним, и положила ее на рабочий стол.

Она сняла черное одеяние. Затем осознала, что одежда, идеально прилегающая к ее телу, вызывала неудобства в попытке быстро ее снять.

Пятнадцать секунд. Столько времени ушло у Брюнхильд, чтобы содрать с себя черное одеяние. Подхватив рубашку и форму, она открыла шторы. От школьных корпусов и общежитий не исходило ни единого огонька.

Там никого не было, или все уже спят? Помогут ли они ей? Уставившись во тьму, пока эти мысли поглощали ее разум, она подумала, что ее колени снова подкосятся. Девушка покачала головой, подняла взгляд и осознала, что рука, сжимавшая рубашку, дрожит.

Она услышала тишину. Ничего, кроме тишины.

Брюнхильд сжала рукав в зубах, когда засовывала в него руку, и приглушенный голос вытек из него:

— Что же я должна делать…?

Поздно ночью Саяма вошел в корпус 2-го года обучения на пути в Библиотеку Кинугасы.

Он возвращался из магазина, что находился как раз у входа в академию. В пакете, свисающем с его руки, содержались упаковочные ленты, две пластиковые бутылки с напитками и немного легкой еды, вроде рисовых шариков.

Синдзё Сецу в данный момент распаковывал багаж в их комнате. Во время небольшого периода, когда пол был занят, Саяма отправился наружу с Баку, чтобы прикупить еды на ночь, но на обратном пути заметил свет в окнах Библиотеки Кинугасы.

— Мне казалось, мы закрылись на ночь, когда Синдзё-кун прибыл ранее…

… Быть может, прибыл кто-нибудь из 1-го Гира?

Взгляд на часы сообщил ему, что было 2:01 ночи. Когда Саяма шагал через неосвещенный центральный холл, ночная атмосфера заставила его насторожиться.

Баку оглядывался по сторонам, сидя верхом на плече Саямы. Маленькое создание, скорее всего, пыталось подражать впередсмотрящему. Саяма улыбнулся на ту капельку уверенности, что зверек ему подарил. Затем он испытал напряжение во всем теле и слабую призрачную боль от шрамов на левой руке.

Когда парень представил себя со стороны, улыбка окрасилась горечью.

— Я шагаю через школу ночью с пакетом из магазина в руках, в ожидании вражеской атаки.

…Что я делаю?

Но мир становился для него очень опасным местом.

Источник этой опасности исходил от Пути Левиафана и приближения решения, будет ли он принимать в нем участие, или нет.

Что я должен делать? Задумался Саяма, прислонившись к стене. Если он свернет налево на следующем повороте, то окажется в коридоре перед Библиотекой Кинугасы.

Тогда он будет знать, почему горит свет. Саяма кивнул и глянул вперед.

Он увидел только тьму.

Темная пустота перед его глазами неожиданно заставила вспомнить о вчерашней битве.

Парень припоминал лес, тяжелое дыхание оборотня и его выражение лица перед тем, как все завершилось.

— …

В ту минуту он решил сразить своего врага, а Синдзё позади него — нет.

Но выражение лица этого оборотня заставило его задуматься о том, действительно ли следовало его побеждать.

И то же самое произошло сегодня. Он решил сражаться, а Синдзё решила спасать.

Но действительно ли нужно было побеждать этого рыцаря и остальных?

Саяма сохранял молчание. Он подумал о Синдзё, частично закрыл глаза и подумал о себе.

…Я был не прав.

Почему он не мог принять иное решение, кроме того, что принял?

…Если бы я мог принять то же решение, что и Синдзё-кун, я наверняка обрёл бы в себе уверенность.

Но этого никогда не случится. И поэтому ему не нужно об этом думать.

— Как мне суметь гордиться собственными решениями?

Такому дед его и не научил.

И это было необходимо. Не просто присоединиться к Пути Левиафана, но стать серьёзным во всем.

Саяма вздохнул. Он открыл глаза и тут же начал двигаться.

Парень направился дальше по коридору к Библиотеке Кинугасы, стараясь шагать как можно тише. Он оценил обстановку. Дверь была открыта, и он мог заглянуть внутрь. Библиотека выглядела освещенной и опустевшей.

— …

Саяма вошел, закрыл за собой двери, и присел. Пакет из магазина будет издавать шум, потому он крепко связал его пониже ручек, чтобы удержать содержимое на месте.

Парень уставился прямо перед собой и обнаружил Зигфрида рядом со стойкой у входа.

Высокий пожилой мужчина спал. Он сидел неглубоко на стуле, его руки были сложены над животом, и он выглядел совершенно спокойно.

Пакет из магазина, идентичный тому, который держал Саяма, содержал пустое бенто и расположился на стойке.

— …Так вот что случилось.

Саяма выпрямился и вздохнул. От небольшой пузатой печки, стоящей рядом со стариком, исходило красное пламя. Саяма ощутил тепло, исходящее от пламени, и взмахнул руками, чтобы снять скопившееся напряжение.

Баку на его плече потянулся. Он, должно быть, тоже находился в напряжении, потому что издал вздох следом.

— Мы определенно начинаем ладить, — пробормотал Саяма, погладив Баку по головке.

Вслед за этим взор Саямы соскользнул от зрелища перед его глазами.

Саяма увидел тускло освещенное пространство.

Это была не Библиотека Кинугасы. Он очутился в одинокой деревянной комнате площадью в пять метров. В центре стоял стол.

Комнату заполнял слабый багровый свет. Он освещал высокий потолок, который оставил скат крыши открытым. Стены не доходили до потолка и, судя по длине балок, там было ровно шесть комнат. Саяма находился в наибольшей из них.

И затем он взглянул на самого себя.

…Я опять существую в виде восприятия.

Это прошлое, показанное Баку. Саяма не знал этого места.

Как только он задумался над тем, чье же это прошлое, то заметил за столом напротив него две фигуры. Первой оказалась молодая женщина, а вторым был мужчина, спящий в кресле рядом со столом. Мужчина расположился спиной к Саяме.

Женщина поправила покрывало на мужчине. У неё были длинные и мягкие рыжие волосы и тонкие черты лица. Она носила блузку и палантин поверх бледно-зеленого платья.

Присмотревшись к женщине, Саяма подумал, что это походило на одежду из Средневековья. По отсутствию внешнего осознания своих действий и тому, как она шла на цыпочках, Саяма мог догадаться, к какому социальному статусу она принадлежала. Неожиданно парень улыбнулся. Он заметил на рукаве ее блузки пятно.