Саяма размышлял на бегу: у того, за кем гонится оборотень, наверняка должен быть свой метод выхода из этой ситуации. Срез, ставший причиной падения кедра, выглядел слишком ровным для когтей. У того человека наверняка есть какое-то оружие.

— Оружие? — спросил парень себя же с горькой улыбкой.

Это Япония. Оружие такой разрушительной силы не разрешалось бы нигде. Тем не менее…

— Это взаправду. Полагаю, я попал в мир, где у меня нет другого выбора, кроме как поверить в реальность происходящего.

Перед его взглядом появился хозяин поступи. Саяма увидел широкую спину, мелькавшую между деревьев впереди.

Парень убедился, что шаги и спина перед ним принадлежат врагу. Он должен поспешить...

Саяма петлял, как только возможно, проскальзывая между стволами. На бегу, он прихватил два камня в каждую руку. Затем поднял правую так, чтоб его пиджак распластался на ветру.

— Полагаю, мне сегодня придется распрощаться с этим костюмом.

Договаривая это, он разглядел, наконец, не только оборотня, но и фигуру, убегающую от него.

Девушка?

Он увидел одинокую девушку, которая мчалась вперед.

На вид она была одного с ним возраста. Ее длинные, мягкие, темные волосы танцевали на ветру во время бега. Она носила черно-белое одеяние, напоминающее платье, и в правой руке у нее была…

— Лампа дневного света?

Она несла белый жезл длиною около двух метров. На верхнем конце крепился продолговатый цилиндр, напоминающий лампу дневного света. От него исходил слабый голубовато-белый отсвет, подсвечивающий девушку.

Бегущий впереди оборотень вытянул руку в её направлении. Она взмахнула жезлом, словно пытаясь отмахнуться светом от существа.

Саяма услышал звук, похожий на плеск воды, и увидел, как рука оборотня оттолкнулась.

Он не понимал, как это работало.

Но скорее всего, жезл, что несла девушка, и является тем оружием, о котором парень предполагал ранее.

Продолжая преследование, Саяма вдруг осознал: "Нехорошо".

Он припоминал, как уже бежал через эту местность.

Множество впадин, что некогда полнились мелкими ручьями, пересекали путь подобно стежкам.

Саяма поддал силы ногам и ускорился.

В ту же секунду девушка на бегу взглянула вниз:

— !..

Она испустила вздох бессилия, и ее стройное тело взлетело, словно получив удар сзади.

Девушка не споткнулась... она намеренно подпрыгнула.

Однако ее враг это просчитал. Он атаковал слева, выскабливая когтями в направлении цели, потерявшей равновесие в воздухе.

Девушка взмахнула жезлом, чтобы выпустить из него свечение, но не успела.

Со звуком рвущейся одежды ее тело отлетело в сторону.

В тот же миг порыв ветра пронесся через лес, зашуршав листвой.

Глава 3. Ее песня

Ооки увидела картину лесного пейзажа.

Посреди комнаты изобразительного искусства, на свободном месте, находился мольберт. От большого холста пахло скипидаром. На полотне изображался лесной пейзаж.

— Ты перерисовывала её множество раз? — спросила Ооки.

Брюнхильд, стоящая рядом с раковиной у окна, повернулась.

Она заговорила, не прекращая отмывать кисти:

— Я изменяла детали и перекрашивала отдельные места множество раз. Но я не «перерисовываю», так как она еще не готова.

— Разве картина не закончена, если ты ее уже написала?

— Все может поменяться в зависимости от материалов и использованных методов. И почему Вы решили, что это готовая картина?

— Хмм, — ответила Ооки, осмотрев лес в прямоугольной рамке. Он явно не окончен, поскольку некоторые места выглядели недокрашенными. Но, так или иначе, на полотне уже развертывался непроглядно-темный лес.

В какой-то миг Ооки показалось, что ее затянет внутрь, потому она лихорадочно выпрямилась.

— Если Вы чересчур приблизитесь, на Вас попадет краска.

Брюнхильд вытерла руки и кисти для рисования черным пятнистым полотенцем.

— А где прочие члены клуба? — бросила Ооки в спину девушки.

— Только у меня имелось достаточно желания рисовать, чтобы занять комнату изобразительного искусства на весенние каникулы. Я предпочитаю это место еще и благодаря отличной звукоизоляции.

— Хммм, — снова ответила Ооки, в то время как Брюнхильд извлекла из кармана небольшую круглую коробочку. Это был крем для рук.

Ооки уставилась в спину девушки и вздохнула, пока та смазывала пальцы.

Она глянула вниз и обнаружила черного кота, взирающего на картину.

Любопытствуя, понимает ли зверёк что-нибудь в том, куда он смотрит, женщина проследила за его взглядом. Одна часть глубокого темного леса оставалась нетронутой. Там не было красок, и материал полотна оставался открытым.

— Что ты собираешься поместить в эту пустую область?

— Хижину, — стоя спиной к Ооки, Брюнхильд кивнула сама себе. — Да, лес — не просто скопление деревьев. Лес – это лес, потому что он для людей. Благодаря людям, живущим в лесу, деревья — не просто скопление, их подсчитывают и помнят. Леса… — она запнулась на секунду. — Кандзи, означающее лес, — первое, что я выучила в этой стране. Мне кажется, это замечательный образ.

— Понятно. Так ты у нас дитя природы… Мне тоже нравится зелень. Например, сельдерей.

После последнего комментария пальцы Брюнхильд замерли, но Ооки внимательно продолжала исследовать пустую область полотна, не понимая ее значения. При ближайшем рассмотрении она заметила небольшую хижину и четыре фигуры, нарисованные углем.

Три человека просматривались четко. В хижине читал книгу пожилой мужчина, а на переднем плане девочка и женщина играли с птицей.

Четвертый человек, вероятно, тоже мужчина, но его оказалось тяжело разобрать. Линии контура были грубо стерты.

Но если судить по взглядам девочки и женщины, кто-то определенно сидел там.

— Брюнхильд-сан? Кто эти люди в хижине?

— Лесу необходимы люди, но живущие в лесу также известны, как подвижники, их ученики и те, кто ищет их защиты. Подвижник — это как мудрец. Те, кто оплакивает мир, живут здесь.

— Вот как, — произнесла Ооки, выпрямилась и задумалась, не отводя взгляда от картины. Затем она пробормотала. — Значит, ты любишь сочинять истории, связанные с твоими картинами.

— Вы что-то сказали?

— Нет-нет, ничего особенного.

Ооки оглянулась и заметила, что Брюнхильд на нее смотрит.

Глаза девушки сузились, пристально во что-то вглядываясь.

— Сенсей, кое-что не дает мне покоя. Что это у вас на голове?

— А, это? Это благодаря ученику.

— Школьное насилие? Это недопустимо. Я обучу Вас методу дисциплины, которому научилась от старшей сестры. Даже полнейший глупец станет послушнее с одного удара.

Да что с этой школой не так? — пробормотала Ооки в своем сердце.

— Нет-нет. Он уже вполне послушный. Если бы он серьёзно, все бы не ограничилось этим.

— Здесь есть такой буйный ученик?

— Буйный? Нет, он не буйный, — ответила Ооки. На ее губах всплыла легкая улыбка. — На втором году средней школы он прошел в финал безвесового турнира школьного карате, но проиграл после того, как разбил кулак. Затем его дед, корпоративный шантажист, научил его множеству вещей, и теперь у него всегда высшие оценки в школе. Я бы сказала, что у него есть проблема, — она вздохнула, — знание своих способностей и знание того, какое преимущество они дают, не позволяют ему ничем всерьёз заниматься. Как бы... это не столько буйство, сколько огромная масса силы, которую некуда девать. Так понятней?

Едва добыча взлетела в воздух, оборотень переместился для следующего удара.

Девушка изогнулась на лету, и существо сделало тяжелый шаг в ее направлении.

В этот миг между ними возникла третья фигура.

Оборотень узнал этого человека. Это добыча, которую он преследовал на закате. Он потерял ее след, когда врезался с разбегу в стену, жалко обрушившись на землю. Добыча широко развела руками, словно пыталась спрятать за ними девушку. Он носил черный жилет, но рукава его белой рубашки хорошо выделялись в темноте леса.