— Время встречи, должно быть, давно прошло, — пробормотал Саяма, глядя на часы.

Серебряные стрелки по-прежнему не двигались.

Что же происходит? — подумал он.

А затем, Саяма заметил позади стены слабый свет.

То были фары автомобиля.

В двадцати метрах впереди у каменистого берега припарковался красный фургон. Скорее всего, семья приехала на весенний пикник. Он разглядел людей вокруг фургона, складывающих зонтики и походные столы. Семья состояла из пары средних лет, молодой девушки, и ее младшего брата.

Свет фар фургона освещал склон, на котором стоял Саяма.

— Эй! Вам нужно уходить! Здесь…

Он затих перед тем, как произнести «опасно».

Что-то не так.

Семья переговаривалась и продолжала заниматься сборкой своих вещей, не обращая на него внимания.

Они меня что, не услышали?

— Эй! — прокричал парень, выйдя на свет фар так, чтобы они могли его видеть. Но его все равно его не замечали.

…Они не могут ни видеть, ни слышать меня?

Саяма глубоко вдохнул, а затем выдохнул. Он положил руку на невидимую стену перед ним, и снова пробормотал:

— Чем дальше, тем страннее.

И пока парень наблюдал, семья забралась в фургон.

После небольшой заминки машина съехала с каменистого берега. И она направлялась…

— К этому склону.

Саяма побежал. Если он правильно помнил, от главной трассы наверху отходили пара горных дорог, спускающихся к реке. И если невидимая стена слева тянулась вплоть до одной из тех, которую семья собиралась пересекать, то фургон врежется в нее снаружи.

Что же тогда произойдет?

Он поднялся вверх по склону и обнаружил дорогу.

Ветви деревьев сверху, похоже, создавали естественный туннель. Грунтовая дорога раскинулась на три метра в ширину. Саяма встал на вершине выступа в центре, окруженного со всех сторон выбоинами.

Он смахнул пот со лба, и свет фар фургона достиг его.

Стоя в свету, Саяма сделал шаг назад.

Но семья не проявила никаких признаков того, что заметила его. Фургон продолжал движение с той же скоростью.

Стена.

Они проехали прямо сквозь нее. Однако фургон изменился.

Он превратился в бледную тень.

Он стал таким прозрачным, что местность позади него с легкостью просматривалась. Люди внутри выглядели так же.

— ?!..

Стоя посреди горной дороги, Саяма увидел, как бледная тень фургона проехала через него. Он ощутил всего лишь слабую тень. Не было ни ветра, ни звука.

Саяма вздохнул, даже не пытаясь обернуться.

— Что тут происходит?

Этот фургон наверняка продолжит путь к трассе и проедет сквозь стену еще раз.

И за ней, естественно, лежал привычный мир.

Лишь это пространство почему-то было перекрученным. Теперь он в этом убедился.

Саяма неожиданно нагнулся. Он заметил камушек, лежащий неподалеку.

Парень его подобрал.

Затем взглянул в то место, где камушек только что лежал. Там оставалась нечеткая тень аналогичной формы.

Она была настолько призрачной, что парень ее бы не увидел, не присмотревшись.

Саяма заменил камушек, и прошептал:

— Объекты в этом пространстве вообще реальны? Или они просто тени?

Он не знал.

Парень слегка покачал головой и перестал спорить сам с собой в голове на эту тему. Его нынешние приоритеты лежали в другом месте.

Саяма наполнил легкие воздухом. И тут же замер на месте.

Он услышал шум. Парень вновь услышал тяжелые шаги и короткий крик вдалеке.

Крик принадлежал тому же голосу, что и вопль ранее.

— Этот человек все еще жив, — пробормотал Саяма, взглянув вперед.

Он увидел склон. Тот же, на который забрался, чтобы сократить расстояние между собой и врагом.

Однако Саяма сделал глубокий вдох, и рванул вниз по этому самому склону.

Сумерки уже подменяла ночь.

Ночь также окутала почти покинутую школу.

В общеобразовательном корпусе второго года обучения Академии Такаакита Ооки заведовала закрытием помещений на ночь. Она находилась у западного края коридора на первом этаже. А именно — у дверей запасного выхода.

На том же этаже располагалась Библиотека Кинугасы. Коридор длиной в четыре классных комнаты использовали под складское помещение.

— Что это за зона беззакония?

Обширная Библиотека Кинугасы занимала четыре классных комнаты, но и коридор не избежал власти ее книг. Вдоль стен выстроились полки, и повсюду нагромоздились стопки с книгами. Чтобы добраться до этого места, Ооки пришлось петлять и перескакивать через них. Коридор превратился в своеобразный лабиринт.

Книги и полки не скапливались вокруг запасного выхода лишь потому, что его, обычно, и использовали, дабы притащить их сюда.

Ооки повернула ключ в двери запасного выхода, чтобы ее закрыть. На секунду она бросила взгляд на восток, сквозь окошко запасной двери.

Горы окрасились малиновым, но небо над ними приобрело оттенки от багрового до черного.

— Надеюсь, это к лучшему… — пробормотала она перед тем, как повернуться спиной к окну.

Женщина не хотела подолгу оставаться в этом заброшенном книжном лабиринте. Оттолкнув парочку книг со своего пути, Ооки преодолела пространство длиною в четыре классных комнаты на пути к центральному холлу.

В такие моменты эта узкая юбка только мешает нормально передвигаться, подумала она.

Лампы дневного света в коридоре казались слишком яркими из-за глубокой ночной тьмы, что просачивалась из северного окна меж двух книжных полок. Ее отражение в нём явило пластырь на лбу. Он был на том же месте, куда Саяма щёлкнул ее пальцем.

— Этот мальчик не сдерживается… Лучше предположить, если бьет – значит, любит.

Едва она это промолвила, отворилась дверь у стены.

—!

Ооки резко выдохнула и развернулась. При этом движении ее каблук зацепился за стопку книг, и она упала назад.

— …Ой!

Ее ноги взлетели вверх, а голова ударилась о пол… или, так она предполагала. Но…

— Прошу прощения, — произнес низкий и спокойный мужской голос, когда рука в черной перчатке подхватила ее в падении.

Как только женщина поняла, что ее поддерживают, взгляд начал подниматься вверх.

Ее ноги вновь коснулись пола, и она встала уже самостоятельно.

— …

Ооки не совсем поняла, что произошло. В её голове застряло лишь слово «вращение».

— Эмм... — промямлила она, взглянув на того, чья рука поддерживала ее за талию. — Зигфрид-сан?

— Вы в порядке?

Вопрос задал высокий пожилой мужчина, статный, широкоплечий, одетый в белую рубашку, черный жилет и черные брюки. Он носил седую бороду, но без единого волоска на голове, а его голубые глаза взирали на нее сверху вниз.

Зигфрид молча убрал правую руку с ее талии и приблизил левую, с белой чашкой, ко рту. Аромат, достигший Ооки, указывал на то, что это был кофе.

Пытаясь не отвлекаться на аромат, женщина поклонилась:

— С-спасибо Вам большое. Что произошло, когда меня развернуло?

— Это похоже на то, что Вы в Японии зовете айкидо. Но что более важно, Вы в порядке, я рад. Вы запираете двери? — спросил Зигфрид, перед тем как его взгляд переместился на лоб Ооки. — Прошу прощения, что задаю так много вопросов, но в связи с чем у вас этот пластырь?

— О, это мне досталось немножко раньше от ученика.

— Школьное насилие? Это недопустимо. Я применю к этому школьнику меру наказания, что передается в моем роду из поколения в поколение.

Независимо от их упрямства они сознаются, что были грязными ведьмами, всего с одного удара.

— Почему вокруг меня одни ненормальные? — пробормотала Ооки себе под нос, перед тем как, отрицая, помахать рукой в разные стороны. — Нет-нет. Этот мальчик упорно занимался каратэ в свое время, потому, я думаю, он не нарочно. К тому же, — она почесала лоб, — это произошло при полном взаимопонимании ученика и учителя. У меня нет никаких претензий.