Ее практически сразу потянуло в сторону, дернуло прочь от стены, будто одинокий листок на голой ветке. Мышцы скрутила судорога. Марори поднатужилась — и все-таки справилась с нечеловеческой тягой. И еще шаг вперед, пробираясь, словно мышь возле спящей кошки. Сзади слышался рев Сатиса — оставалось лишь догадываться, на что ему приходится идти, чтобы продолжать удерживать проклятый магнит. Хотелось оглянуться, бросить все — и прийти на помощь единственному родному существу, которое у нее еще осталось, но на кону стояла жизнь Дагана, который, в отличие от нее и Порождения, не мог постоять за себя.

Что-то больно хлестнуло ее по спине. Крылья вдруг стали такими тяжелыми, будто ей на плечи повесили непосильную ношу, и теперь она неумолимо тянула к земле. Марори все-таки извернулась посмотреть, что за дрянь утаскивает ее обратно, и увидела впившиеся в спину десятки тоненьких черных нитей.

— Проклятье!

Она сцепила зубы, потянулась прочь. Снова и снова, чувствуя, как присоски нехотя выскальзывают из плоти. Развернулась, чтобы перехватить металлический штырь одной рукой покрепче. Главное, не уронить Энигму, иначе ее точно утянет в Хаос.

Когда Марори все-таки перебралась на другую сторону коридора, тело черной дыры стало таким массивным, что теперь без труда заглатывало целые куски стен. Они отламывались легко, словно кусочки песочного печенья, и тут же пропадали в бездонной пасти. Несколько мгновений Марори смотрела на то, как Дра'Мор тает, растворяется кирпич за кирпичом. Как исчезает все, что она любит. Как ставшие родным домом стены становятся пищей для новой химеры Хаоса.

А потом со стороны библиотеки раздался истошный вопль и она, сморгнув наваждение, бросилась на

крик.

В огромном помещение царил полный бардак. С таким трудом расставленные на полки книги теперь превратились в горы тлеющего мусора. Горящие страницы летали в воздухе и падали, словно тлеющие останки огромного пергаментного тела. В нос ударил запах гари.

— Даган?! — позвала Марори, сморгнув едкий, выедающий глаза дым.

Стон донесся со стороны возвышенности, на которой раньше лежал старинный том размером чуть ли не с письменный стол. Теперь эта область была завалена рухнувшими стеллажами и частью потолка.

Стараясь смотреть под ноги и не угодить в дыру в полу, Марори пошла на звук. Была практически уверена, что нарвется на очередной сюрприз Темной, но ничего подобного и близко не было. Только треск горящего дерева и слабый стон Дагана. В конце к этому прибавился грохот рухнувшей у нее за спиной балки, которую надежно «запечатали» массивные деревянные полки. Путь назад придется прокалывать прямо поверх этой «горы». И Дагана, судя по всему, придется тащить на плечах.

— Мар, ты? — Вопрос прозвучал как-то сдавленно, словно Даган говорил, превозмогая боль.

Она перемахнула через полку, разбросала ногами тлеющие головни и спрыгнула вниз. Инвалидная коляска валялась чуть в стороне, а Даган лежал под каменной плитой, которая, к счастью, придавила только нижнюю его часть. Ту, что и так была беспомощно недееспособной.

— Эй, привет, — Марори подоспела как раз вовремя и успела прикрыть голову друга своей спиной, приняв удар камня прямо на лопатки. Сжала зубы, чтобы не выдать боль, хотя из глаз чуть слезы не брызнули. Выдохнула — и улыбнулась, пытаясь понять, каким образом освободить его из каменного плена. — Мне нужна твоя помощь, хорошо?

— Мар, слушай… — Он пытался что-то сказать, но таял буквально на глазах. Его лицо стало таким бледным, что под кожей проступила сеточка темных капилляров и сосудов.

— Помолчи, я тебя вытащу, — перебила она его.

— Мар, Мар… — упрямился Даган и как-то совсем по-детски вертело головой. — Это я.

Она попыталась отбросить плиту в сторону, но та была слишком тяжелой. Но и рычага поблизости не видно, а оставлять Дагана одного слишком опасно. Значит, придется рвать спину. Хорошо, когда выбор так прост: сделать что-то или до конца дней чувствовать себя бесполезным куском мяса, который не смог одолеть кусок вшивого бетона.

Даган перехватил ее за руку как раз в тот момент, когда она собиралась подняться. Его глаза так стремительно теряли цвет, что сердце тревожно екнуло. Да что же это такое?!

— Она сказала, что вернет мне ноги, — сквозь рвущий легкие кашель вдруг сказал Даган. — Она… пообещала, что я смогу ходить.

Она?

Марори мотнула головой. Сердце чувствовало беду, но руки продолжали делать свое дело: перехватить плиту покрепче, упереться ногами в чертову насыпь, которая тут же ползет вниз.

— Заткнись! — зло бросила Марори, когда слабеющий Даган снова начал бормотать. — Заткнись или клянусь Светлыми и Темными я заставлю тебя пожалеть о том, что именно я пришла к тебе на помощь.

— Я подсунул Дамиану… пергамент… и сказал, что кристальные души…

Марори резко рванула плиту вверх. Злость, отчаяние, предательство — все завернулось в тугую пружину, которая в одночасье распрямилась, посылая ее мышцам порцию адреналина. Бетонная плита с грохотом опрокинулась на пол, разлетелась на куски.

Ноги Дагана представляли жалкое зрелище.

Точнее то немногое, что от них осталось: раздавленные куски плоти с торчащими обломками костей.

— Темная… сказала, что я сбуду таким, как прежде, — глотая окончания слов, повторил Даган. — Я хотел быть… как все.

Она пыталась его возненавидеть. Пыталась выдавить из себя ровно столько злости, сколько потребуется для одного точного удара, который запросто отделит его голову от тела. Голову предателя от тела предателя. Голову… Дагана, который так любил играть в компьютерные игры и никогда за все время, что был вынужден провести в плену инвалидной коляски, не подал виду, будто не доволен жизнью.

Марори всхлипнула, упала на колени и со всей болью, которая рвалась наружу, вцепилась изувеченной рукой ему в горло. Чего уж проще — просто сжать и посмотреть, как чертов слабак превратиться в мертвеца. Но пальцы отказывались слушаться. А жалость шептала на ухо: «У него не осталось выбора, он хотел быть, как все».

— Темная будет сильнее… здесь. — Даган сглотнул кровь, моргнул, поведя глазами так, будто не мог сфокусировать внимание на ее лице. — Ей нельзя дать… прийти.

— Заткнись, — попросила Марори. Вытерла слезы, размазывая в соленой грусти сажу и копоть пополам с пылью. Убрала руку, ощущая себя грязной из-за того, что всерьез была готова убить его. Это же Даган. И он не виноват, что желание быть нормальным, в конце концов, перевесило все остальное.

— Нет, Мар, ты должна… Крэйл…

Господи, только не еще одна гадостная новость о Клыкастом.

— Он разрушит Равновесие, если придет сюда вместе с ней.

Марори кивнула. Конечно, разрушит. Это все равно, что запустить слона в муравейник — есть материи, которые просто не могут существовать в неподготовленном пространстве. Равновесие неспособно принять богов, пусть даже и выращенных в пробирке.

— Темная сказала… Ты — Хаос. Обыграй эту суку… на ее поле.

Лицо Дагана на миг озарила улыбка, и Марори, сама того не желая, ответила на нее.

— Жаль, что я это уже… не…

Он не закончил.

Просто затих.

— Что же ты такой придурок… — Марори погладила его по голове, чувствуя, что и с этой утратой от ее сердца оторвался новый осколок.

Груда книг под ними больше не горела, а лишь тлела, посылая в ноздри вонючий смрад.

— Я обязательно обыграю суку, Даган. — Марори поднялась и потихоньку спустилась вниз, хватая вибрирующую Нить плетения. Та больно, словно лопнувшая струна, ударила в пальцы, но эта боль отрезвляла. Огненный шарик размером с кулак послушно перекатывался между пальцами, а потом так же послушно увеличился в размерах.

К тому времени, как в библиотеку прибежали Ниваль и остальные, погребальный костер Дагана почти догорел.

— Я не успела его спасти, — глухо бросила Марори, стараясь не смотреть в глаза ни одному из них.

И пошла к двери, радуясь, что «магниты» Хаоса, кажется, достаточно насытились.