— Знал, что ты это скажешь.

— Я становлюсь предсказуемой, — криво улыбнулась она. — Кул говорит, что предсказуемость — залог проигрыша.

— Мне кажется, такие как ты никогда не проигрывают. Поэтому пей, — он кивнул на картонный пакет, заметно морщась, когда Марори жадно потянула из трубочки и гортанно заурчала, — и шевели сама знаешь чем.

На самом деле хотелось прямо противоположного: бежать обратно со всех ног. Потому что она точно знала: ничего хорошо Дамиан не скажет. А то что он собирается им рассказать, скорее всего, разрушит ее до самого основания.

К ее удивлению Дамиан изменил своей привычке выглядеть отутюженным и наглаженным вопреки всему. Сейчас Магистр сидел в кресле все в той же разорванной рубашке, в которой только что встречал их на пороге Дра'Мора, раны на его лице отчаянно нуждались в обработке. А еще он, кажется, впервые за все время, что Марори пробыла в стенах темной академии, позволил себе вольность выпить. По крайней мере янтарная жидкость в его бокале весьма сильно напоминала крепкий напиток из ячменя.

— Я при всем желании не мог его остановить, — без вступления, глядя в полупустой стакан, сказал Дамиан. — Потому что за ним пришли.

Марори поняла, что он скажет дальше. Поняла — и чуть не стукнула себя за беспечность. И за то, что была слишком слепой, слишком самонадеянной, чтобы увидеть то, что все время лежало под самым носом.

— Случайности не случайны, — пробормотала она, одним глотком осушая пакетик с кровью. И тут же открыла второй. — Темная прислала за ним эскорт?

Дамиан выглядел слегка обескураженным ее выводами, но согласно кивнул. Марроу, который устроился в соседнем кресле, выразительно хмыкнул, мол, я же вас предупреждал. Марори повернулась в его сторону, чувствуя, как порция крови отрезвляющее действует не только на тело, но и на мозги.

— Издаешь такой звук еще раз, небеснорожденный, и я перегрызу тебе глотку, — хладнокровно пообещала она. — Несмотря на то, что ты мне в общем-то нравишься. Поэтому, пожалуйста, либо убирайся вон, либо прикуси язык.

Эрелим миролюбиво поднял ладони вверх, но сделал все, чтобы она «оценила» его недовольство.

— Кто за ним пришел? — повторила свой вопрос, снова обращаясь к Дамиану.

— Я не уверен, что понял правильно, нильфешни, но… гм-м… — Магистр потер переносицу, словно собирался сказать то, во что сам верил с трудом.

Поэтому Марори охотно подсказала.

— Флоранция? Ардей? Кто-то из них или оба сразу?

— Марори Шаэдис, они теперь что-то вроде одного целого. Какая-то уродливая дрянь размером с Неназванного.

— Мы не нашли их тел под завалами Эльхайма, только вот это. — Она помахала трофеем. — Это ключ Ардея.

— Рад, что ты его нашла.

— Крэйл… — Марори подавила приступ боли и тоски — они теперь не лучшие союзники, если не сказать — враги. — Он пошел с ними добровольно?

На этот раз Магистр ограничился кивком.

— В Хаос, — за него продолжила она.

Больше некуда. Прямо к своей «мамочке».

А ведь Вандрик не единожды говорил, что Крэйл — проклятье, а она, Марори, просто «кормушка». С чего вдруг ей вздумалось поверить, что все было иначе?

— Это он сделал? — Марори выразительно уставилась на раны на лице Магистра. — Или каракатица из Ардея и Флоранции?

— Он. И я как раз собирался сказать, что…

— … Крэйл не осознает себя? — раньше Дамиана успела Марори. Улыбнулась, испытывая облегчение из-за того, что хотя бы часть проблемы разрешилась. — На нем нет никакой порчи. Он наконец становится тем, кем был создан — проклятием, которое разрушит Равновесие.

И громко засмеялась, чтобы не расплакаться.

— Если честно, я вообще не понимаю, что творится в твоей голове, — честно сказал Дамиан.

Марори кивнула: она и сама не вполне могла собрать все до последнего кусочки мозаики. Но что-то было там, в хаотичном калейдоскопе из Темной, Ардея, Лиги и чудовищного эксперимента Вандрика. И чтобы увидеть всю картину ей были нужны последние, но не менее важные кусочки мозаики, а для этого придется еще раз влезть в голову Ардея. И на этот раз так грубо, как это только возможно, чтобы даже у его бесчувственных гнилых останков кровь пошла через задницу от боли.

Марори опустошила и второй пакетик, слизала с губ остатки крови. Никакого удовольствия, но к мышцам стремительно возвращались силы, а пальцы больше не дрожали. Да и в мозгах прояснилось.

— Я думаю, Магистр, обратный отсчет уже пошел, — предположила она, поднимаясь. — И, боюсь, когда Крэйл вернется, от меня будет мало пользы. Я не смогу причинить Крэйлу боль, вы же знаете. Поэтому все что я смогу пообещать — задержать его так долго, как смогу.

— Очень оптимистичный прогноз, Марори Шаэдис, — кисло бросил он.

— Мне нужно выпотрошить душу Ардея. — Марори снова потрясла перчаткой. — И, возможно, окажется, что я сгущаю краски.

А про себя подумала, что будет скорее наоборот.

Эрелим догнал ее в коридоре, придержал за руку, но Марори в два счета освободилась.

— Просто чтобы ты знала — черта с два я дам тебе себя угробить.

— Хочу увидеть, каким образом ты собираешься мне помешать.

Странно, но несмотря на всю навязчивость Марроу, попытки посадить ее на короткий поводок и стать персональным голосом совести, его постоянное присутствие не раздражало, а отрезвляло. Вот и сейчас: короткая перепалка подействовала как холодный душ. Гробить себя она всегда успеет, этот вариант у нее не отберут ни Темные, ни Светлые. А вот отвоевать Клыкастого у Темной подделки — задачка что надо.

— Пойдем, — сказала Марори, вместе с выдохом сбрасывая напряжение. Распрямила плечи, наслаждаясь тяжесть своих новых тлеющих крыльев.

Марроу решительно взял ее за увечную когтистую руку

— Ты вообще в курсе, нильфешни, что классно выглядишь, когда ведешь себя как маленькая стерва?

Глава двадцать вторая

Кристалл сидел там же, где она оставила его в прошлый раз. Огромная непоколебимая глыба черноты с редкими проблесками серых полос, которые появлялись лишь изредка, создавая иллюзию, будто Душа дышит и будто рыба поднимает плотные пластины, обнажая мягкие жабра.

— Уверена, что не хочешь подождать и успокоится? — спросил Марроу, хоть надежды в его голосе не было.

— Уверена.

Уверена во всем, в каждом шаге. Уверена, как никогда.

Она, превозмогая брезгливость, надела перчатку и протиснулась между призрачными прутьями клетки.

— Я нашла к тебе доступ, — глядя в центр ромба, зло сказала Марори. — Так что давай посмотрим, кто кого.

Не было необходимости закрываться от него, напротив, Марори собиралась открыться так глубоко, как только возможно. Потому что внутри нее больше не было ни тепла, ни жалости, ни страха. Только железная уверенность: вытянуть из этой пустой, но все еще злой оболочки, все — и даже сверх того. А для этого отраву нужно заманить в ловушку. Дать ей то, что она желает, притвориться беззащитной простокровкой, какой они все ее считали с самого начала, несмотря на происхождение.

Прикосновение к его грязи было куда болезненнее, чем в прошлый раз. Потому что теперь она не закрывалась. Наоборот — щедро распахнула себя, проталкиваясь по приготовленной дорожке в самую боль.

Наверное, со стороны это выглядело пугающе, потому что Марроу побледнел, но, к чести своей, остался стоять на месте. Марори заранее решила, что, если он снова попытается вмешаться, она не даст ему шанса. И отобьет охоту жестоко и больно. Когда на кону стоит жизнь Крэйла — для жалости и доброты места нет.

Образы Ардея путались, извивались между провалами в памяти: прошло достаточно времени, что воспоминания начали гаснуть. Они стирались и на место «пустот» приходили новые, зачастую несуществующие. Настоящий лабиринт, из которого никому не найти выхода. Марори собиралась стать исключением.

Как долго может длиться бесконечность? Падение в пустоту или падение пустоты в тебя? Марори очнулась, когда поняла, что силы медленно, словно снег под солнцем, растаяли и она, покачиваясь, смотрит на беспокойно дрожащий кристалл.