Закончилось всё тем, что, уехав рано утром на кладбище, остаток дня мы провели дома у родителей Джейка. Два часа на машине туда, а потом обратно вымотали нас, так что оказавшись дома, мы сразу же идём спать.

После той вечеринки братства мы каждую ночь спали вместе в постели Джейка. Он по-прежнему не целует меня, и я понятия не имею почему. Когда я выхожу из ванной, он сидит на кровати без футболки, укрывшись по пояс покрывалом.

Я забираюсь под одеяло, ложусь на подушку и поднимаю взгляд на него.

Он смотрит на меня и улыбается. Но его улыбка полна грусти.

Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но в его глазах столько боли, причину которой я стараюсь понять. Так что я просто смотрю на него, а он — на меня. Кажется, проходит вечность, пока мы пытаемся поговорить друг с другом без слов.

Я понятия не имею, о чём он думает.

Но знаю, что не о хорошем.

И я почти не хочу узнать.

Потому что чем дольше я смотрю на него, тем печальнее он становится, а потом в его глазах появляются слёзы, и ему приходится отвести взгляд.

Я сглатываю ком в горле.

Я не хочу говорить.

Не хочу спрашивать его, что случилось.

Потому что сейчас мне безумно страшно. Что сейчас всё закончится. Что он скажет, что не хочет меня здесь видеть.

Или что вообще меня не хочет.

До боли в глазах и горле пытаюсь сдержать слёзы и всхлипы, которые так и рвутся наружу.

Но я отказываюсь слушать его следующие слова. Потому что, как только он их произнесёт, всё будет кончено, и у меня не останется ничего, совсем-совсем ничего.

Он прочищает горло, а я закрываю глаза. И молюсь всем богам, которые только существуют в этом чёртовом мире, чтобы этого не произошло.

— Что мы делаем? — произносит он так тихо, что я едва его слышу.

Я выдыхаю, хотя даже не заметила, что не дышала.

— Что? — Мой голос больше похож на писк.

— Прости, Кайла, — произносит он, и я пытаюсь выбраться из кровати, смущённая тем, что нахожусь так близко к нему, когда он собирается сказать, что с нами, кем бы мы друг другу ни были, покончено.

— Эй, ты куда? — спрашивает он, удерживая меня. — Нам надо поговорить.

Я в ужасе вырываюсь из его объятий.

— Не могу. — Мои глаза всё ещё закрыты, потому что я не хочу видеть его прекрасное лицо. — Не хочу слышать это, пожалуйста, Джейк. Я просто не хочу, — умоляю я, убегая в свою комнату.

Он идёт за мной.

— Что происходит? — В его голосе звучит тревога, но я не могу заставить себя посмотреть на него.

— Я просто… прости меня, хорошо? Я знаю, что ты собираешься сказать, но не хочу этого слышать. Я просто не… я не могу. Не сегодня. Пожалуйста, Джейк. — Я почти на грани панической атаки.

— О чём ты говоришь, Кайла? — Его руки касаются моего лица, поднимая его и заставляя меня взглянуть на него, но мои глаза крепко зажмурены, и я отказываюсь смотреть.

— Кайла! Что, по-твоему, здесь происходит?

— Джейк, пожалуйста… — Я сдаюсь под натиском боли и падаю на колени, а он опускается рядом. — Я не хочу быть отчаявшейся и разбитой девушкой, которая нуждается в тебе, поэтому мне и нужно было найти собственное жилье. Но я тянула слишком долго, и теперь ты не хочешь, чтобы я была здесь, и мне так жаль, очень-очень жаль.

Я всхлипываю без остановки, слёзы текут так быстро, что я даже не успеваю их вытирать. Голова раскалывается, а сердце болит так чертовски сильно, что кажется, будто оно вот-вот выскочит из груди и упадёт на пол. Я сижу, опустив подбородок на колени, обхватываю голову руками и молюсь, чтобы весь мир оставил меня одну хотя бы на минуту, и у меня была возможность собрать все силы и повернуться к нему.

Я сижу и плачу, сижу и плачу снова и снова, пока не забываю, сколько вообще здесь сижу, а когда наконец успокаиваюсь и мои слёзы высыхают, осмеливаюсь взглянуть на него. Он всё ещё здесь, наблюдает за мной и ждёт, когда же эта глупая маленькая девочка успокоится, и он сможет покончить со всем этим дерьмом. И тогда я снова начинаю плакать.

— Хватит! — властно произносит он, и я подчиняюсь.

— Что, чёрт возьми, я такого сделал, если заставил тебя думать, будто не хочу, чтобы ты жила здесь? Или вообще тебя не хочу? — спрашивает Джейк. В его голосе боль и замешательство.

— Господи, Кайла, — начинает он. — Я держал рот на замке только потому, что знаю, как это важно для тебя. Чтобы ты была самостоятельной, или как там, но я-то этого не хотел. Ни одну чёртову секунду. И ты должна это знать, даже если я не сказал ни слова, ты должна это чувствовать. Разве я не показывал своих чувств к тебе? Разве это не понятно по тому, как я веду себя с тобой? Не знаю, как ещё я мог это объяснить или показать, не признаваясь открыто.

Джейк придвигается, и теперь я сижу у него на коленях, а он обнимает меня, и мы оказываемся очень близко друг к другу.

— Микайла, это ты хотела переехать, не я. Это ты хотела жить в другом месте. А не я.

Не знаю, как ему объяснить. Так, чтобы он понял, что дело не в нём.

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю. А потом открываю их и смотрю прямо в его тёмно-синие глаза.

— Мне хочется быть уверенной, что я сильная сама по себе, без тебя. Потому что с той самой ночи всегда был ты и только ты. Ты весь мой мир, и мне нужно научиться стоять на ногах, самостоятельно, но я не могу сделать это здесь.

— Но почему? — Это мольба. Наши лица очень близко друг к другу, а губы почти соприкасаются. Я хочу поцеловать его. Смотрю на его рот, а потом снова в его глаза, и он понимает, о чём я думаю, потому что слегка облизывает губу.

Я закрываю глаза, чтобы не поддаться искушению, потому что не такого первого поцелуя я хочу.

— Просто попытайся. Пожалуйста? — умоляет он, и его голос ломается.

Я смотрю на него.

Впервые по-настоящему смотрю на него.

И снова в него влюбляюсь.

— Пожалуйста, Микайла. Просто подожди до Нового года. Обещаешь?

Я киваю.

Джейк поднимается с пола и несёт меня обратно в постель, где держит меня в своих объятиях, а я прижимаюсь к нему.

— Господи, Джейк, ты намного больше, чем очень мне нравишься.

— Микайла, я прошёл эту стадию уже очень-очень давно. 

Глава 44 

Джейк

Прошла неделя с того дня, как мы ездили на могилу к Эмили, неделя с той ночи, когда мы… понятия не имею, что произошло той ночью, но это сблизило нас, так что, полагаю, нам нужно было через это пройти.

А ещё Кайла ведёт себя как маленькая девочка, когда дело касается насекомых или грызунов.

Она увидела мышь и таракана и настояла на том, чтобы обработать наш дом и избавиться от вредителей, или как там это называется.

В итоге нам нельзя находиться в доме пару дней, и она предложила на выходные съездить к родителям. Но я, будучи настоящим джентльменом, забронировал нам номер в отеле. Ничего шикарного, просто что-то новенькое, и я подумал, что нам это как раз нужно.

— Надеюсь, ты не собираешься с кем-нибудь сегодня переспать? — Она толкает меня локтем, в то время как я забираю наши сумки из машины.

— Я заказал несколько дополнительных подушек. На всякий случай, — отвечаю я самодовольно.

Кайла поворачивается ко мне, её глаза буквально лезут на лоб, а рот широко открывается от удивления, и из него вырывается тихий вздох.

Я умираю от смеха, глядя на её реакцию, так, что у меня сбивается дыхание.

Когда мы оказываемся в номере, я мысленно ругаю себя, что не захватил ничего выпить. Не то чтобы нам нужен алкоголь, чтобы хорошо провести время, но он определённо не помешал бы. Я говорю Кайле, что собираюсь спуститься в бар и узнать, смогу ли очаровать кого-то своим милым личиком и улыбкой а-ля «трусики долой». Её слова. Серьёзно, не мои.

Она говорит, что примет ванну.

Я отвечаю, что остаюсь.