— Как я могу успокоиться, если… И вообще, кто эти Лакоши? Не знаю никаких Лакошей!

— А кто говорил, что вы их знаете? Впрочем, хватит об этом! Я вижу, новость слишком вас взволновала.

— Нет! Нет! Я хочу все знать! Я настаиваю! Что произошло с той нелепой фигурой? С тем типом в зеленых штанах? С той куклой из горки?

— Мать Аги вынула его с полки из–за стекла. Поднесла дочке. Та смотрела на него, смотрела, а потом воскликнула: «Арнольд Паскаль!»

В комнате наступила тишина. Гнетущая тишина.

«Скорее бы кончался этот день! — думала Росита. — Скорее бы!»

И вдруг какой–то странный, тоненький голосок Арнольда:

— Она так его назвала? Арнольдом Паскалем? Не просто Арнольдом… А Арнольдом Паскалем?!

— О прочем говорить не станем. Вы и сами догадываетесь. Зачем приводить подробности? Например, описывать сцену, когда Аги за ужином посадила Арнольда рядом с собой.

— Арнольда?

— Прошу прощения! Поймите, что я в некотором затруднении. Во время ужина Аги, наша малютка Аги, сказала ему: «Послушай, Арнольд! Тебе не кажется, что ты в последнее время совсем превратился в куклу? Скажи, ты помнишь, когда был в кино? В театре?» Эвике Лакош очень смеялась. Тогда она ничего еще не подозревала. Не знала, что готовится. Но отец Аги, ваш старый друг, уже взъерошил свою шевелюру. Потом пальцами зачесал волосы с макушки на лоб. «Доченька, не думаешь ли ты…» — «Да, думаю, папа!» Лакоши молчали. Эвике смущенно хлопала глазами. Она была сконфужена н взглядом молила о помощи. Мать Аги вздохнула: «Этот ребенок — твое произведение, Иштван!» Доктор киноведения откинулся на стуле. «Мое произведение!» Прощаясь, Аги прихватила с собой Арнольда. Извините, Арнольда Второго.

Арнольд ее не перебивал. Молчал. Будто и не слышал.

(«Совсем убит, — думала Росита. — Еще счастье, что я рядом!»)

— Вы ведь знаете характер нашей Агики! Если что себе в голову вобьет!.. Если уж она пожелала унести с собой Арнольда Второго!.. И вот славный Арнольд Второй распростился с Лакошами. Помахал на прощанье рукой, и Аги с ним умчалась.

Йолан Злюка–Пылюка сделала два победных круга над Арнольдом. Над окаменевшим, сраженным Арнольдом. Росита хотела было крикнуть ей: «Уходите, Йолан! Оставьте нас вдвоем!» Но тут Арнольд распрямился, как пружина:

— Доктор Карой Длуголински! Я вернусь на улицу Ипар как доктор Карой Длуголински!

— Но ведь…

— Нет больше Арнольда! Я не могу больше называться этим именем! Доктор Длуголински!

Росита изумилась:

— Я и не знала, что вы доктор!

В голосе Злюки–Пылюки — едкая насмешка:

— Ах, вы защитились? Доктором каких же наук вы стали? Юридических?

До Арнольда их слова не доходили.

— В одни прекрасный день я войду в ту комнату. Остановлюсь перед барышней. «Доктор Карой Длуголински хочет засвидетельствовать вам свое почтение!» И когда я встречусь с тем… Тем мерзким типом… Я слова ему не скажу. Не удостою ни единым словом. Только смерю взглядом с головы до ног. Но каким взглядом!

Однако несколько дней спустя Арнольд раздумал:

— Зачем мне, собственно, отказываться от своего имени? Ради смехотворной куклы из горки? Арнольда из горки? Да полно, оставьте, Арнольд Паскаль на свете лишь один–единственный. И этот единственный — я!

Росита грустно подумала: «Ужасно, как потрясла его новость. Прямо будто громом поразила. Но кажется, он взял себя в руки. Начинает оправляться».

А сахарница заявила:

— Я слышала, какой удар постиг Арнольда. Должна сказать, держится он молодцом!

Гостиница Чиму. Театр Арнольда.

Чиму нагнулась к Арнольду:

— Одноухий обещал, что больше на вино и не посмотрит. Ты что, Куку? Не знаешь, о ком я говорю? Об одноухом мышонке, которого я чуть не выселила из гостиницы за то, что он постоянно шумел и скандалил. А я этого не терплю! Одноухий сильно струсил. Сказал: «Провались я на месте, если хоть раз еще тяпну пятьдесят граммов!» А знаешь, что самое странное? Как то днем ко мне в контору зашла польская графиня В мою директорскую контору. «Не сердитесь, что я вас беспокою, но дело очень важное и не терпит отлагательства. Речь идет об одном старом жильце. Об Одноухом. О да, я сама не раз жаловалась на него. В последнее время он так себя вел! Приходил домой нетрезвый, поздно ночью. Пел в коридоре. Стучал и дубасил во все двери. А однажды взял да вломился ко мне. Вел себя просто скандально. Я была вынуждена выставить его за дверь. Но теперь я прошу вас немного потерпеть. Ведь если он уедет из отеля, кто знает, куда забросит его судьба? Собственно говоря, он милый юноша и никогда не забывает о дне моих именин. Ну, попал в плохую компанию. Но ведь он еще может исправиться! Да, да, я в него верю! И ему надо помочь! Понимаете?» Знаешь, Куку, графиня по–настоящему умоляла меня. Все же странно. Ты не находишь?

Чиму вдруг прервала свой рассказ. Посмотрела на Арнольда. Во взгляде ее была угроза.

— Ты меня не слушаешь! Даже не знаешь, о чем я говорю! А чего ты нос повесил? Думаешь, я не вижу? Берегись! Не забывай, что я этого не выношу!

Прошло несколько дней.

— Арнольдик из горки! Сидит рядом с Аги в театре, франтит, щеголяет в зеленых штанах. И когда Аги с кем–нибудь здоровается, он тоже кивает. Здоровается налево и направо, не зная даже с кем. А поднимется занавес и начнется представление — ничего–то он не понимает, ни в чем не смыслит. Знай себе позевывает. Через полчаса уже мирно дремлет. Его едва расталкивают в антрактах. Зато в фойе он снова начинает раскланиваться. И этого типа Аги водит в театр! С ним она ходит в театр!

— Что может понимать в театре какой–то Арнольдик из горки?! Откуда ему знать, что такое пьеса! В пяти актах!

И Арнольд разразился:

— О, моя королева! Жизнь за тебя отдам!

Росита робко спросила:

— Это название пьесы?

— Нет, — ответил Арнольд, — это отрывок из пьесы. Кто ее автор? Не исключено, что я, а возможно, кто–то другой. Не имеет значения. А теперь слушайте внимательно, Росита! Слушайте и смотрите, как когда–то делала моя маленькая приятельница. В зрительном зале театра постепенно темнеет. Раздается удар гонга, возвещающий о начале спектакля. Вы слышите удар гонга, Росита?

Росита (лепечет). Слышу.

Арнольд. Видите сцену? Видите, как поднимается занавес?

Росита. Вижу.

На сцене поднялся занавес.

Сцена: тронный зал — пустой тронный зал, откуда все вынесено, кроме диванчика с позолоченной спинкой и трона. На троне всеми покинутая королева. Молодая королева в пурпурной мантии и с золотой цепью на шее. Сидит на троне очень испуганная, съежившаяся.

Вдруг она приподнимается, словно прислушиваясь к какому–то шуму за кулисами. Падает обратно на трон. Закрывает лицо руками. Плечи королевы подрагивают, будто их сотрясают рыдания.

Медленно открывается до сих пор невидимая боковая дверь. Создается впечатление, что по стене пробежала тонкая трещина.

Королева (вскакивает, на лице ужас). Кардинал! (В дверях неподвижная фигура в черном плаще и черной шляпе.)

Королева (едва слышно шепчет). Кто ты, незнакомец?

(Фигура в черном плаще и черной шляпе продолжает стоять неподвижно и молча.)

Королева (подбегает к нему). Сам кардинал тебя послал? Я знала! Знала, что сегодня ночью ко мне пришлет он своего наймита! (Ждет ответа, но черный человек продолжает молчать.) Так начинай же! Убей меня! Хватай свой меч! Или кинжал булатный? И почему ты недвижим? И долго ли ты меня будешь мучить?

Фигура в черном плаще (бросается наземь). О королева! Жизнь за тебя отдам!