У Тейта оставалось в обрез времени, чтобы выследить плохого парня и вернуться домой на слушание. Он успел приехать в самый последний момент, вечером перед утренним слушанием.

Я была как на иголках.

Я была как на иголках, потому что мне предстояло идти в суд: меня, Неда, Бетти и Шамблса собирались вызвать в качестве свидетелей.

Мне было неудобно, что Шамблса втянули в это дело (хотя он неоднократно говорил, что совсем не против).

Солнышко уже жила дома и восстанавливалась физически, но еще не была готова вернуться в «Волшебную страну». Мы с Джонасом навещали и Солнышко у них дома, и Шамблса в «Волшебной стране», но в их мире не все шло гладко. Похоже, они восстанавливались не так быстро, как тело Солнышка.

Также я нервничала из-за того, что надеть в суд. Подруга Тейта, бывший руководитель высшего звена, теперь работающая официанткой, разведенная, к тому же как идиотка несколько месяцев колесила по стране на машине, пока не нашла Карнэл, а когда нашла, жила в гостинице. Если адвокаты Ниты докопаются до этого, судья может отнестись к тому не очень благосклонно.

Поэтому мне нужен был наряд, который говорил бы, что я умная, приличная, добрая и по-матерински заботливая, но не до такой степени, что готова отнять ребенка у Ниты, не останавливаясь ни перед чем. Я не могла надеть костюмы, которые раньше носила на работу, потому что они говорили об уме и приличиях, но не о доброте и заботе. И у меня не было ничего подходящего, хотя я перемерила практически все, кроме шортов, джинсов и футболок.

Поэтому мы с Венди взяли Джонаса и поехали в торговый центр, где три часа мучали беднягу Джонаса (который не возражал против торгового центра первые минут пять, потом же, совсем как его отец, не видел в этом ничего забавного), пока я не нашла нужное. Я купила наряд, потому что Венди клялась, что он идеальный. Она поклялась, что это мое, и посоветовала, чтобы я оставалась сама собой, потому что судья раскусит любое притворство. Я же считала, что в этом комплекте больше похожа на милфу, чем на мать, но все равно купила его, потому что Джонас выглядел так, словно готов умолять первую попавшуюся женщину усыновить его немедленно.

И еще я купила для Тейта картину с въезжающими в Карнэл байкерами. Я купила ее у Стоуни, который не хотел ее продавать. И он действительно не хотел ее продавать. Это значит, что мне пришлось подняться до полутора тысяч долларов в торге с байкером, который я очевидно проиграла. Это было слегка безумно, но я так сильно хотела, чтобы эта картина была у Тейта. Па привез ее, и они с Джимом-Билли повесили ее на стену над кроватью Тейта.

Увидев ее там, я не пожалела о том, что она стоила целое состояние. Я оказалась права: она была идеальной. Она преобразила комнату.

И она была создана для Тейта. Как только я вошла в магазин Стоуни и увидела ее вблизи, я поняла, что она должна принадлежать Тейту, что я должна подарить ее ему. Что я и сделала, и это стоило каждого цента.

Но я беспокоилась, что Тейт узнает, сколько денег я потратила, и слетит с катушек, несмотря на то, что я заставила Стоуни пообещать хранить тайну.

Но Тейту не предоставилась возможность увидеть сюрприз в спальне, чтобы разозлиться из-за него.

Нет, он уже был зол в ту минуту, как вошел в дом.

Я стояла в кухне, Джонас в гостиной играл в видеоигру, когда Тейт вошел, нашел меня глазами, и я даже не успела открыть рот, чтобы поздороваться, как он прорычал:

— В спальню.

И направился в коридор, правда повернулся к Джонасу и сказал:

— На минуту, приятель.

Затем он скрылся в коридоре.

Я решила, что он все-таки узнал про картину, и последовала за ним. Я тянула время, не желая торопиться навстречу своему наказанию, и перед входом в коридор послала нервную улыбку Джонасу, который широко улыбался и казался любопытным.

Я вошла в спальню, и Тейт, стоявший посреди комнаты спиной к кровати и картине, скрестив руки на груди, приказал:

— Закрой дверь.

Я набрала воздуха в грудь, повернулась и закрыла дверь.

Потом я прислонилась к ней и начала:

— Тейт, я знаю, ты...

Он перебил меня и рыкнул:

— Крутышка, какого хрена?

— Я хотела...

Он снова перебил меня:

— Я думал, мы все выяснили.

— Да. Я хотела просто...

— Пространства?

Я растерянно моргнула.

— Прости?

— Господь всемогущий, Лорен, меня нет половину времени.

Я покачала головой, не понимая.

— Нет половину времени?

— Вы с Эмбер смотрели квартиры. Стелла видела вас и сказала мне.

Ах это.

Он не мог сердиться на это. Он не просил меня переехать к нему, официально нет, и его, кажется, не волновало, что я живу на чемоданах. Очевидно, что он не был готов к тому, чтобы я переехала, и было бы слишком скоро для совместной жизни. У него было много помощников с Джонасом, даже я готова была помогать, когда найду жилье. Но мне нужно было устроиться, и не в гостинице, не ночевать у него дома и заботиться о его кошке и его сыне, живя на чемоданах. Тейт любил меня, он не мог желать мне подобного. Мне нужно было место, которое я могла бы называть домом, время пришло. И он любил меня, он хотел бы этого для меня.

— Мне нужно устраиваться, Капитан. Я устала жить на чемоданах, — мягко сказала я.

— Так распакуй их нахрен, — ответил он, как будто это было так просто.

Я снова моргнула.

— Что?

Он нетерпеливо взмахнул руками:

— Распакуй их.

— Здесь? — неверяще спросила я.

Его лицо посуровело.

— Почему нет? Детка, если тебе нужно пространство, так я в отъезде половину времени. Хочешь роскошный диван, купи его.

— Я... — Я покачала головой. — Эм...

— Ты что? — выпалил он. — Что тебе нужно, чтобы было достаточно хорошо?

— Достаточно хорошо? — прошептала я.

В пять быстрых шагов Тейт подошел ко мне и неожиданно оказался лицом к лицу со мной.

— Вешай свои чертовы жалюзи, покупай чертов диван, смени ковер, мне плевать, просто распакуй свои чертовы чемоданы, — прорычал он.

— Ты... — Я резко тряхнула головой и начала заново. — Ты просишь меня переехать к тебе?

— Понимаешь с полуслова, Лорен, — выдал он обидную колкость.

— Нет, — прошептала я, когда до меня дошла причина этой сцены. — Ты велишь мне переехать к тебе.

— Распакуй... свои чертовы... чемоданы, — выдавил он.

Я смотрела на него.

Потом сердито уставилась на него.

Потом я уперла руки в бедра и подалась перед, еще ближе к его лицу.

— Знаешь, Капитан, — прошептала я голосом, больше похожим на шипение, — я неделями ждала, пока ты меня попросишь, неделями, чтобы сделать это официальным и переехать к тебе, и ты делаешь это вот так? — Я взмахнула рукой и положила ее обратно на бедро.

Я была слишком зла, чтобы заметить изменения в его лице, я просто продолжала шипеть.

— Каждый раз, входя в эту гардеробную, я смотрела на эти сумки и беспокоилась. Не остаюсь ли я слишком долго? Не нужно ли тебе пространство? Следует ли мне разобрать чемоданы? Или оставить как есть? Я думала, что безопаснее оставить, поэтому оставила. Но ты ничего не говорил. Тебя не волновало, что я живу на чемоданах, которые стоят на полу в твоей гардеробной.

Тнейт положила ладонь мне на шею и тихо сказал:

— Детка.

Но меня уже понесло, так что я не остановилась.

— Поэтому я решила, что раз ты ничего не говоришь, то это значит, что еще слишком рано, и да, мы с Эмбер смотрели квартиры. — Я раздраженно всплеснула руками. — А что мне было делать? Читать твои мысли?

Он сжал ладонь на моей шее, его тело придвинулось ближе, и вторая рука легла мне на талию.

— Лори...

— И теперь это. Ты услышал от Селлы, ты вернулся после недели с лишним отсутствия и даже не поздоровался с Джонасом. Ты не спросил меня. Ты даже не поцеловал меня, ты просто начал...

Я замолчала, потому что не могла говорить, когда его губы накрыли мои, а язык ворвался в мой рот. Я попыталась умерить свою реакцию, но его не было больше недели, я соскучилась, и последнее, но самое важное — до меня наконец дошло, что он хотел, чтобы я переехала к нему.