— Глотайте. Залпом.

Марч поднял стакан и осушил его до дна.

— А теперь слушайте меня. — Беллами швырнул в пепельницу окурок, закурил следующую сигарету, отпил немного из своего стакана и снова поставил его на стол. — Это в ваших интересах — выслушать меня внимательно и сделать все, что я скажу; если вы так поступите, то я почти ручаюсь, что все окончится для вас благополучно. И избавьте меня от ваших дурацких замечании — я их знаю наперед, и вы вряд ли способны сказать что-нибудь, о чем я не догадался и не подумал заранее. Вы все поняли, Харкот?

— Да, — ответил Марч. — Но я не намерен давать вам какие-либо обещания. Я вам не доверяю, Беллами, но я вас выслушаю.

— И последнее. Доверяете вы мне или нет — это мне до лампочки. Но я хочу, чтобы вы делали то, что я вам прикажу. И вы будете это делать по двум причинам. Во-первых, потому, что если вы откажетесь повиноваться мне, то вас вздернут за убийство Фредди Уэнинг. Это я вам гарантирую. Во-вторых, если вы сделаете то, что я вам скажу, то завтра вечером вы получите от меня сто фунтов. Думаю, это вас заинтересует. Ведь источник, питавший вас все эти месяцы, теперь перекрыт.

— Будь вы прокляты, Беллами! Что вы можете знать о том, откуда я беру деньги?

Беллами передернул плечами с сардонической улыбкой.

— Все, — коротко ответил он. — Я даже не намерен обсуждать с вами этот вопрос, потому что ничего нового вы мне не скажете. Так как, вы будете слушать молча?

— Пусть будет так, — согласился Марч. — Ради сотни фунтов я согласен вас выслушать — деньги мне сейчас действительно нужны.

— В этом я не сомневаюсь. И вот вам мой совет: когда вы их получите, уезжайте из Лондона куда-нибудь подальше, лучше в деревню. И бросьте пить. Ваш теперешний образ жизни вам никак не подходит.

Марч молча вертел на столе свой стакан.

— Через несколько минут, — продолжал Беллами, — мы уйдем отсюда и поедем к Филипу Уэнингу. Он ждет нас в своей квартире. И не удивляйтесь, Харкот. Я ведь не сказал еще самого главного. Вы опасаетесь, что Скотланд-Ярд может заподозрить вас в связи с убийством Фредди Уэнинг. Так вот, против вас уже состряпано готовое дело. Правда, прямых улик против вас у них нет, но разве мало людей отправили на виселицу на основании косвенных улик? Так что, мой дорогой Харкот, вы не имеете ни одного шанса — это я вам гарантирую. А сейчас соберитесь с духом и выслушайте, что за дело вам шьют. В Ярде убеждены, что Фредди Уэнинг в течение нескольких последних месяцев была вашей любовницей. И они располагают доказательствами этого. В их распоряжении имеется человек, готовый показать это под присягой. Кроме того, против вас будет свидетельствовать Айрис Берингтон: разве не вы сами рассказали ей о деньгах, которые намеревались получить от Фредди вечером в понедельник? В этот вечер вы должны были отвезти Фредди на прием к мисс Иверард. Когда вы заехали за ней, между вами произошла ссора и денег она вам не дала. Вы ушли от нее, а к Кэрол приехали с Айрис Берингтон — тогда-то вы и рассказали ей о том, что поссорились с Фредди и что она отказала вам в деньгах, на которые вы рассчитывали. От Кэрол вы вышли вместе с женой, но на улице поссорились и домой она поехала одна. Так что у вас нет алиби. Вы говорите, что до половины двенадцатого бродили в одиночестве по улицам, но вам никто не поверит. В одиннадцать тридцать или чуть позже вы заявились к Айрис Берингтон, и вид у вас был ужасный. Она не сомневается, что после приема у Кэрол вы еще раз побывали у Фредди и задушили ее. Неужели вы надеетесь, что в такой ситуации вам удастся убедить присяжных в своей невиновности? Да они вашего адвоката и слушать не станут.

Марч открыл было рот, но Беллами так взглянул на него, что он тут же отказался от попытки заговорить.

— Я, кажется, велел вам заткнуться, Харкот. Вы должны слушать, если хотите уцелеть.

Марч съежился на своем стуле, как резиновая кукла, из которой выпустили воздух. Казалось, он и ростом стал меньше. Он неотрывно смотрел на Беллами, и в глазах его был ужас.

— Уэнинг хочет, чтобы я привез вас к нему, — продолжал Беллами. — Он хочет вас видеть, его мучает вполне понятное и простительное в его положении любопытство. Ведь он считает вас человеком, сперва соблазнившим, а потом убившим его жену. Вот его и интересует, как такому проходимцу, как вы, удалось стать любовником столь порядочной и добродетельной дамы, как миссис Уэнинг. Эту часть дела вы обсудите с ним наедине — на это время я покину вас.

Лицо Марча искривилось, но Беллами не отреагировал на это.

— В этом деле есть и другой аспект, — продолжал он, — который для вас, пожалуй, имеет еще большее значение. Не знаю, известно вам или нет, что в отделе «Си», которым руководит наш общий друг Уэнинг, зафиксирована систематическая утечка информации. Начиная с сентября, кто-то трижды продавал бошам планы готовящихся пропагандистских кампаний. Этот вопрос тоже сейчас расследуется. После первого случая — как я уже говорил, это было в сентябре — из отдела «Си» вышибли Ферди Мотта, вас и меня. Я уверен, что нас вышвырнули потому, что любой из нас мог быть причастным к этому происшествию. Никаких конкретных данных против нас, разумеется, не было, однако правительство все же решило не рисковать. Следующая утечка информации, имевшая место в ноябре, показала, что мы ни в чем не виновны. Естественно, поиски виновных в краже секретных материалов были продолжены соответствующими органами. Так вот, могу вас обрадовать: сейчас Уэнинг считает, что знает предателя. Ему пришла в голову идея, что его жена, имевшая доступ к документам, передавала их кому-то, кто продавал эти данные людям из ведомства Геббельса. Вы, наверное, уже догадались, кого он считает этим предателем? Разумеется, вас.

Беллами помолчал немного, давая Марчу возможность как следует осознать услышанное.

— Ну, а теперь о том единственном шансе, который у вас остался. Я надеюсь, что у вас хватит ума, разговаривая с Уэнингом сегодня вечером, сознаться во всем, в чем он будет вас обвинять. Да, да, и не нужно хвататься за голову. Я хочу, чтобы вы не отрицали ни убийства вами Фредди, ни участия в торговле секретными материалами. И не пытайтесь возражать, ваши возражения меня не интересуют. Они никого не будут интересовать, и об этом вам забывать не следует. А о том, что меня действительно интересует, я сейчас поговорю с вами. Мне кажется, что вы достаточно протрезвели, Харкот, чтобы слушать меня внимательно. Я абсолютно уверен, что они с радостью повесили бы вас за убийство миссис Уэнинг, и оснований для этого у них достаточно. Но если вы сумеете дать понять Уэнингу, что именно вы продавали секретные материалы, полученные от Фредди, то ваша безопасность будет гарантирована. Вы мне не верите? Вы хотите знать, почему? Ну что ж, я вам отвечу. Как вы полагаете, какое дело с точки зрения полиции является более важным — убийство Фредерики Уэнинг или кража секретных материалов? Разумеется, утечка информации в отделе «Си». Так оно и должно быть. Убийство — это преступление против личности, а торговля секретными документами затрагивает государственную безопасность. Особенно сейчас, в военное время. Надеюсь, разница вам очевидна? Тогда пойдем дальше. Единственный путь спасения для вас — это связать два преступления в одно. Если вам это удастся, вы спасены. Как только вы признаетесь в том, что именно Фредди снабжала вас секретными документами, которые вы затем сбывали, их будет интересовать только это. Они захотят узнать, кому вы их продавали, как и где осуществлялась продажа, каким путем материалы переправлялись в Германию. Вы будете им нужны, а следовательно, получите возможность торговаться. И пока вы будете давать им информацию, они не повесят вас. Вы сможете предлагать им сделки. Такие случаи известны, можете мне поверить. Если вы сыграете точно, если вам удастся убедить их, что вы именно тот человек, которого они искали, то ни один волос не упадет с вашей головы. Но если вы оступитесь, ошибетесь… в этом случае я могу только пожалеть вас. Тогда вы можете сколько заблагорассудится отрицать и убийство Фредди, и торговлю секретными документами — вас все равно повесят как убийцу миссис Уэнинг, это так же очевидно, как то, что меня зовут Николас Беллами. Я сказал все. А теперь подумайте над этим.