Её подруга была так напугана, что не смела пошевелиться.

Я смотрел на Джейси, который и не думал извиняться, и не знал, что делать дальше. Я расслабил руку, и ребёнок с глухим стуком упал на пол. Я тем временем вышел из комнаты.

По правде говоря, я уже в тот момент раскаивался в том, что делаю, но мне не хотелось потерять лицо. Дождавшись, когда я успокоюсь, Джоан подошла и сказала:

— Он же маленький ребёнок, он ещё ничего не понимает, разве можно с ним так обращаться?

Да я и сам уже себя укорял: «Что ты творишь?». Я ответил Джоан:

— Прости меня, я клянусь, что больше никогда его не ударю.

Джоан Линь сказала Джейси:

— Папа пообещал, что больше такого не повторится.

Они мне поверили, они знали, что я сдержу клятву, ведь нужно всегда выполнять свои обещания.

Мы с Джоан специально приехали, чтобы присутствовать на выпускной церемонии Джейси. Этот чудик вспомнил о том, что не взял с собой ни мантию, ни шапку, лишь в последний момент перед тем, как взойти на сцену. Пришлось срочно отправлять за ними кого-то. К счастью, всё успели

3–4 ГОДА (ЧАСТЬ 1)

В этом возрасте он никак не мог приучиться нормально есть, за каждым приёмом пищи он маялся целый час, а то и два.

Однажды он, как обычно, отказывался есть и просился в туалет. Подносишь ему ко рту ложку с едой, а он:

— Я писать хочу.

Он ушёл в туалет и просидел там довольно долго. Когда он вернулся, мама хотела продолжить его кормить и сказала ему открыть рот. Он широко раскрыл рот, показывая нам, что там всё ещё лежит еда. Не проглотив ещё и двух ложек после возвращения из туалета, он снова попросился пописать и снова ушёл на десять с лишним минут. А во рту у него по-прежнему оставалась еда.

Всё это время я сидел с ними рядом и в конце концов разозлился, сам повёл его в туалет и снял с него штанишки.

— Ты же пописать хотел? Ну давай, а я посмотрю!

Но ничего не произошло. Тогда я сделал вид, что собираюсь засучить рукава. Глядя на меня, он выпалил:

— Не надо, ты же поклялся, что больше не будешь меня бить!

Я мысленно выругался: чёрт возьми, такой мелкий, а уже знает, что можно поймать на слове. Я уставился на него и процедил:

— Ты у меня будешь есть как следует! Нечего мне бегать писать! Ты знаешь, что я бандит? Я крупный гангстер!

Он обиженно понурил голову:

— Если ты крупный гангстер, то я тогда маленький гангстер.

3–4 ГОДА (ЧАСТЬ 2)

В детстве он был настоящим озорником и обожал переворачивать мои вещи с ног на голову. Сумка, ключи, стол, шкаф — везде ему нужно было влезть.

Мой названый отец Леонард Хо как-то подарил мне антикварный шкаф, который стоил больше ста тысяч долларов, по тем временам это было очень дорого. Мне некуда было его поставить, и я привёз его домой. Когда шкаф привезли, Джейси был дома, и всё время, пока его заносили, он неотрывно пялился на новую вещь.

Тот шкаф был особенный, таких стёкол, которые в нём были вставлены, нигде уже не продавали, так что, если их разбить, то новых уже не найдёшь. Я боялся, что Джейси и за этот шкаф примется, и придумал, как мне его отвадить.

Когда все ушли, он по-прежнему рассматривал шкаф. Я подмигнул Джоан, она поняла, что я что-то задумал, и подошла поближе.

— Remember, nobody can touch[158], — сказал я по-английски, показывая на шкаф.

Джейси в это время как раз осваивал английский, поэтому я нарочно сказал по-английски. Мама закивала:

— Oh, ok, ok.

Прошло немного времени. Джейси по-прежнему ошивался возле привезённой вещи. Проходя мимо него, Джоан нарочно задела шкаф рукой. Как только она это сделала, я тут же схватил газету и, скрутив валиком, принялся колотить Джоан:

— I told you, nobody can touch![159] — приговаривал я, громко шлёпая газетой жену, а та притворялась, что всхлипывает и плачет.

С тех пор Джейси, направляясь в свою комнату, делал огромный крюк, держась подальше от шкафа, чтобы его не задеть, хотя ему было бы удобно пройти напрямик мимо шкафа. Я торжествовал. Потом я стал спокойно расставлять в шкафу всякие антикварные вещички, подаренные названым отцом. А Джейси всякий раз, проходя мимо него, держался подальше. Я не мог нарадоваться: моя хитрость удалась!

Однажды, когда он в чём-то провинился — уже не помню, в чём, — я закричал на него:

— Выйди вон! Out![160]

Поскольку я поклялся не поднимать на него руку, мне оставалось только кричать. Вытолкав его из комнаты, я прикрыл дверь, но оставил щель, чтобы было видно, что происходит снаружи. За дверью ярко горел свет, а в моей комнате он был приглушен, так что мне было прекрасно видно Джейси, а он меня видеть не мог.

Я видел, как он остановился недалеко от моей комнаты и развернулся, прищурился и, нахмурив брови, сердито уставился на мою дверь. Сначала он смотрел в мою сторону, потом взглянул на шкаф, опять посмотрел в мою сторону, опять на шкаф, затем быстро подошёл к шкафу, метнул взгляд в мою сторону и вдруг начал быстро молотить рукой по шкафу. Потом он сделал передышку и опять взглянул в мою сторону. Увидев, что ничего не происходит, он снова принялся колотить шкаф.

Я тихонько подозвал Джоан, и мы вдвоём, наблюдая за Джейси из комнаты, покатывались со смеху. А тот шкаф до сих пор стоит в моём доме.

5–6 ЛЕТ

У меня есть несколько «нехороших» друзей, которые, приходя ко мне в гости, иногда подшучивали над Джейси: говорили, что его мама скоро родит ещё одного малыша.

— Когда родится новый ребёнок, твой папа больше не будет тебя любить.

Джейси это ужасно бесило. Однажды очередной гость сказал ему:

— Посмотри, как вырос живот у мамы, это значит, что она скоро родит малыша.

Джейси подбежал к маме и стал колотить её по животу своими маленькими кулачками, крича:

— Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!

6–7 ЛЕТ

Однажды мы с Джейси летели в самолёте. Он летел эконом-классом, а я сидел в передней части самолёта в первом классе.

В то время я был вдохновлён примером Ли Кашина[161], который воспитывал в своих детях самостоятельность и независимость, чтобы те не привыкали сидеть на шее у родителей. В воспитании сына я всегда старался ориентироваться на опыт других и в то же время служить примером для окружающих. Итак, я первым делом привёл его в отсек первого класса, чтобы показать своё место. Увидев, где я сижу, Джейси воскликнул:

— Ого, здесь так просторно!

— Ага, — ответил я. — Смотри, это называется первый класс. Когда у тебя будут деньги, ты тоже сможешь сидеть впереди. А пока у тебя денег нет, и ты можешь лететь только сзади.

Чуть погодя я почувствовал какое-то шевеление рядом. Повернул голову, смотрю — это Джейси пришёл и сел на соседнее место.

— Ты зачем пришёл? — спросил я. — Нельзя здесь сидеть, тебя ругать будут.

— Я не знаю, — ответил Джейси, — меня стюардесса пересадила.

Я обратился к стюардессе, и она пояснила:

— Ничего страшного, здесь всё равно свободное место, я пересадила его сюда.

Ему повысили класс обслуживания!

И потом всякий раз, когда мы вместе куда-то летели, я покупал ему билет эконом-класса, но то ли из-за милого личика, то ли потому, что все знали, что он мой сын, его часто пересаживали в первый класс. Он хвастливо говорил:

— Смотри, меня опять посадили на крутое место, мне и денег иметь не нужно.

Я объяснял ему:

— Тебя выделяют среди других только потому, что твой папа — я. А у многих такого папы нет, и им приходится всего добиваться самим. Человек достоин уважения только тогда, когда он своими силами заслужил место в первом классе.