Я поставил скамейку и протянул учителю розгу:

— Учитель, я ухожу.

Он подошёл и погладил меня по голове:

— Ай, не нужно этого.

Я облегчённо вздохнул:

— Спасибо, учитель!

Обменявшись с учителем ещё парой любезностей, отец сказал:

— Ну, мы пошли. Мы к вам ещё заглянем на досуге.

— Учитель, мне пора. — С этими словами я схватил чемодан и, совершив поклон, развернулся и вышел за порог.

На улице я ещё раз оглянулся на школьную дверь. В своей душе я ощутил страх. Папа тем временем подозвал такси. Я залез в машину и снова взглянул в сторону школы, страх всё не проходил. На Jordan Road машина вырулила за угол, и когда я снова оглянулся, школа уже исчезла из виду. И я заорал на всю машину:

— Аааа!!! Аааа!!! Я наконец-то свалил оттуда!

В 1988 году учитель, который к тому времени обосновался в Америке, приехал в Гонконг, чтобы отпраздновать свой юбилей. Все мы пришли его поздравить. И только в тот момент мы осознали, какой огромный вклад сделал учитель в развитие гонконгского и азиатского кинематографа, воспитав целую плеяду талантливых работников жанра экшн, включая Юэнь Ву-Пина и других людей, которые к моменту моего поступления в школу уже покинули её стены. Иероглиф «Юэнь» сейчас можно найти в титрах практически любой значимой кинокартины. Уже с этих позиций можно сказать, что учитель добился громадных успехов. В 1997 году в Америке учитель скончался от болезни. Чтобы попасть на его похороны, я приостановил съёмки своего очередного фильма.

Как я уже говорил, Чарльз Чан — отец Чан Конгсана, а Юй Джим-Юэнь — отец Джеки Чана.

Фото школьных лет, мы на фоне входа в школу (я крайний справа)

Пожалуй, добрая половина из тех, кто ставит трюки и боевые сцены для гонконгского и мирового кино — воспитанники нашего Учителя

За десять лет учёбы в школе китайской оперы я ни разу не отлучался из неё надолго.

И вот в возрасте 17 лет, покинув школу, я вдруг обрёл свободу. Папа хотел забрать меня с собой в Австралию, чтобы я там жил вместе с ним и с мамой, но я рассчитывал остаться в Гонконге и попытать счастья в кинематографе. Целых десять лет я изучал боевые искусства, и съёмочные площадки давали мне прекрасную возможность применить на практике свои умения. Поняв, что я настроен решительно, папа купил мне за 40 тыс. гонконгских долларов небольшую квартирку в районе Сан По Конг. Сумма эта включала и сбережения, накопленные мамой из чаевых, и деньги, которые накопил отец за годы тяжкого труда поваром — почти десять лет они копили эти 8000 австралийских долларов. Именно тогда я стал яснее понимать причину решения родителей об отъезде в Австралию. Так или иначе, у них не было возможности зарабатывать много денег. Изо дня в день они добывали деньги на жизнь изнурительным трудом, и на сбережения, заработанные кровью и путом, купили мне жилище, чтобы у меня всегда была крыша над головой.

После того как папа спустя много лет вернулся в Гонконг, он поселился в той квартире. Много раз я предлагал ему перебраться в просторное жилище, которое я купил специально для него и жилищные условия в котором были гораздо лучше. Но он всегда отказывался. Потом мне удалось его обхитрить и продать ту квартиру, только тогда он переехал. Точнее, он до самой смерти был уверен, что я продал ту квартиру, а на самом деле она по-прежнему зарегистрирована на моё имя. Она дорогá мне как память о моих родителях.

До того как у меня появилась та квартира, я никогда не имел собственной комнаты. В детстве у меня был лишь нижний ярус нашей с родителями двухэтажной кровати, в школе я спал вместе со своими товарищами, а теперь у меня наконец-то появилось собственное пространство, которое принадлежало только мне. Хотя квартирка была тесная и совсем ветхая, но я был счастлив. Первым делом я отправился на поиски необходимых материалов и соорудил из того, что удалось найти, простенькую мебель. А потом стал терпеливо ждать предложений о работе на съёмках. С этого момента я вдруг отдалился от бурной жизни в шумных компаниях, стараясь привыкнуть к жизни в одиночку. Но, честно говоря, мне не удалось этого сделать до сих пор.

По утрам я рано вставал, выходил из дома, купив по дороге еду, садился с ней в автобус и ехал вместе с остальными на съёмочную площадку кинокомпании Shaw Bros. На тот момент это была самая могущественная кинокомпания, владевшая огромным киногородком с кучей павильонов, и я в компании таких же каскадёров, знакомых и не очень, каждый день ошивался там, ожидая своего шанса. «Шанс» состоял в том, чтобы сняться в роли одного из трупов на заднем плане, даже не засветившись в кадре, или в качестве актёра массовки, которого в кадре лупят, пинают или рубят. Иногда продюсер просил выполнить какую-нибудь физическую работу, например, что-нибудь передвинуть. Как бы то ни было, мы были рады любой возможности поработать на съёмочной площадке, лишь бы была хоть какая-то работа.

Как раз в это время я встретил свою первую любовь. Мне было с ней очень хорошо, и иногда ради того, чтобы с ней увидеться, я даже не являлся на работу. Когда мы встречались, я рассказывал ей всякие забавные истории, которые происходили на съёмочной площадке. Наши отношения продолжались до тех пор, пока её родители не узнали, чем я занимаюсь. Они безапелляционно потребовали, чтобы она со мной рассталась. Я до сих пор помню слова её отца: «Ты всего лишь каскадёр, и ничего толкового из тебя не выйдет. Оставь в покое мою дочь».

Эти слова ранили меня гораздо сильнее, чем все трудности и опасности, которые каждый день поджидали меня на съёмочной площадке. Я впервые столкнулся с суровой реальностью. Моё чувство собственного достоинства оказалось растоптано, мне стало так больно, как не было даже под ударами розги учителя. Вернувшись домой, я от ярости расколотил в щепки один из стульев. После этого я постепенно успокоился и стал размышлять о своём будущем. Пожалуй, до этого я ни разу не задумывался о славе и о том, чтобы стать знаменитым, но после того, что случилось, я понял, что у меня лишь один путь.

На съёмочной площадке ассистент координатора трюков и боевых сцен является вторым главным лицом в команде после самого постановщика трюков. Он — необходимый участник съёмок любого фильма в жанре экшн, именно он ставит высококлассные трюки, и каждый каскадёр мечтает стать таким же высококвалифицированным специалистом. Даже само китайское название этой профессии — дословно «боевой мастер дракон и тигр» — звучит величественно и грозно. И это была первая цель, которую я перед собой поставил.

Потеряв любимую девушку, я сосредоточил всю свою энергию и все свои силы на работе. Каждый день я приходил на площадку первым, а уходил последним, проявлял особое рвение к работе, стараясь оставить положительное впечатление о себе. Иногда я добровольно вызывался выполнить опаснейшие трюки высшей степени сложности, при этом заранее ставилось условие, что я не возьму за это денег. После выполнения трюка я вёл себя легко и непринуждённо, стараясь, чтобы никто не заметил, как мне больно.

И вот однажды настал мой звёздный час.

В тот день должны были снимать сцену, в которой главный герой, перекувыркнувшись через перила высокого балкона, летит вниз. Сначала он падает спиной вниз, но переворачивается в воздухе и приземляется, прочно встав на обе ноги, после чего продолжает сражаться. Режиссёр того фильма славился отсутствием профессионализма и к тому же постоянно злоупотреблял своим служебным положением, заставляя каскадёров совершать заведомо опасные трюки. И сейчас был как раз тот случай. Пока актёр, исполнявший главную роль, сидел в сторонке, попивая чай, режиссёр потребовал у постановщика боёв каскадёра, который выполнит этот трюк без единого страховочного троса. Более того, он не разрешил подложить на землю ни картонных коробок, ни подушек. Ему нужно было, чтобы широкоугольный объектив захватил всю картину целиком.