Я потянулся к бутылке с виски.

— Да, да, прошу.

Налив себе полстакана и выпив, я сказал:

— Мне очень приятно видеть вас, «тетушка», но мне пора уходить.

Она взглянула на меня с грустью.

— Не спешите. Выпейте еще. Мне нравится беседовать с вами.

Я налил себе еще полстакана виски с содовой.

— Как ваше имя? — спросила она вдруг. Я сказал, что меня зовут Келлс.

— Я думаю, что вы знали Сэмми очень хорошо, не правда ли? — спросила она.

— Да, мы были почти друзьями. По крайней мере, мы были таковыми, когда не ссорились из-за женщин или еще из-за чего-либо.

— Что ж, это свойственно молодым красивым людям, — сказала она, понемногу стряхивая с себя остатки сонливости и все более почему-то оживляясь.

— Сэмми был изящным, прекрасно выглядевшим интеллигентным мужчиной, такой тип нравится женщинам. Вы тоже обладаете обаятельной внешностью.

— Вы льстите мне, «тетушка».

— Я знаю, что говорю. Вы немного напоминаете мне Георга Рафта. Во всяком случае, я думаю, вы также нравитесь женщинам, да, да, я в этом уверена.

— Мне даже неловко, дорогая «тетушка».

— Богу божье, а кесарю кесарево, всем следует отдавать должное. Кроме того, мне очень легко представить вас обоих, ведущих ожесточенный спор по предметам, не имеющим никакой цены и никакого значения, спорящих просто потому, что вам больше не о чем думать и нечего делать.

Я промолчал, обдумывая эту легковесную болтовню оживившейся «тетушки». Болтовню, прорвавшуюся сразу и непосредственно после сообщения о гибели ее «любимого племянника».

— Знаете ли вы, чем занимался Сэмми? — спросила она вдруг.

— Да, я знаю, что он делал.

— Что именно? — спросила она. Я молча раскуривал сигарету.

— Или это большой секрет? Я знаю, что он был каким-то скрытным, таинственным, то и дело куда-то исчезал и появлялся, и никто не знал: куда и откуда. Но, возможно, вам этого лучше не говорить? Возможно, это большая тайна?

Я взглянул на нее, улыбнулся и мягко сказал:

— Вы должны это знать, «тетушка». — Она быстро спросила:

— Что вы имеете в виду?

— Послушайте, уважаемая «тетушка», зачем все эти недомолвки? Неужели вы полагаете, что я являюсь последним идиотом?

— Я вас не понимаю, — произнесла она холодно и резко.

— Неужели? Значит, это не вы так заботливо оставили пучок перьев в чаше из черного дерева? Не вы? Конечно, не вы. Вы это проделали для моего удобства, ваша идея состояла в том, чтобы натолкнуть меня на мысль о следах, оставленных Сэмми. Я мог подумать, что этот пучок оставил Сэмми, что он хотел мне сказать этим о каком-то месте, которое как-то связано с перьями. Так оно и получилось, и вы помните, что я вас об этом и спросил. Очевидно, это дало вам возможность легко и как бы невзначай направить меня в «Пучок перьев». Там ваш друг, бледнолицый парень, уже поджидал меня, чтобы направить к Джанине. Но здесь произошла какая-то ошибочка. В тот момент моя встреча с Джаниной не предполагалась. Предусматривалось, по-видимому, что перед моим приходом Джанина поспешно удалится. Но получилось иначе. Мы встретились с ней. Беседовали. И она сообщила некоторые факты, которые явно не сходятся с утверждением вашего бледнолицего. На это вы и рассчитывали. Но и без того я уже был настороже. И что, по-вашему, я мог сделать и сделал?

До сих пор она слушала меня молча, покусывая губы и нервно шевеля пальцами. Теперь же она произнесла ломающимся голосом:

— Не знаю… Вы говорите вздор. Но… что вы сделали?

— Что? Я отправился в морг. Взглянул на Сэмми, убедился в том, что это он. Кроме того, для меня стало очевидным то обстоятельство, что с ним кто-то был довольно груб. Уверен, что это ваши милые друзья.

— Что за чертовщину вы несете? — выговорила она почти бесчувственным голосом.

— Легко могло статься, что Сэмми был убит здесь, — продолжал я спокойно. — Во всяком случае, он сделал пару выстрелов в кого-то незадолго перед тем, как был убит. Вы намеревались закопать его в той части площади, где восстановительная партия начала работать по заделыванию большой бомбовой воронки. Там не было ни одного ночного сторожа поблизости, и имелись все необходимые инструменты для вашей цели. И никто бы больше о нем ничего не услышал, и никто бы больше его не увидел. Это была замечательная мысль. А тут вам еще больше повезло. Думаю, что именно в то время, когда вы привезли Сэмми туда, по-видимому, на тележке восстановительной партии, вы услышали шум самолетов, бросили Сэмми под стоящим там грузовиком, а сами нырнули в ближайшее парадное. Одна из авиабомб упала на площадь и взорвала грузовик. Удар был такой сильный, что никто, как вы полагали, не мог бы узнать, отчего именно он погиб. После взрыва вы подошли к убитому и решили оставить его там, где он лежал. Вероятно, вас было трое, если не больше. Кто-то из вас двинулся навстречу показавшемуся на соседней улице полицейскому Военного резерва и сообщил ему, что, по-видимому, кто-то убит на площади. Не знаю, сказал ли он, что перед этим видел убитого выходящим из дома Джанины. Думаю, что вряд ли. Во всяком случае, дело сделано превосходно! Приветствую и поздравляю вас, уважаемая «тетушка»!

— Вы проклятый идиот! — выпалила она, скривив губы в принужденной улыбке. — Вы, должно быть, сумасшедший. Вы заставляете меня смеяться. И как вы можете знать все эти… подробности?

Я подумал, что настало время нанесения «тетушке» пары решительных ударов.

— Я как раз и собираюсь заставить вас как следует посмеяться, рассказав о том, как именно я все это узнал. После того, как я повидал Сэмми в морге, я вернулся назад и встретил вашего друга, бледнолицего парня. Он совершил одну непростительную ошибку, снял с пальца Сэмми кольцо-печатку. Оно, видимо, ему понравилось. Я узнал это кольцо, и заставил парня говорить. Он многое рассказал. Тогда я вернулся сюда и нанес нам маленький визит. Я хотел повидать вас, но дом был пуст. Я поднялся наверх и взглянул на одежду Томми. Оказалось, что вы уделили этой одежде изрядную долю внимания и заботы, стремясь убедиться в наличии или в отсутствии чего-либо в ней. Затем вы зашили подпоротые места подкладки, но далеко не аккуратно. Думаю, что по какой-то причине вы торопились. Но по какой именно? Ну, «тетушка»?

Я пододвинул свой стул поближе к ней.

— Ваш единственный шанс, «тетушка» — это говорить. В противном случае, все это может обернуться для вас дурно. И если вы не пожелаете говорить добровольно, то я заставлю вас силой. Не скрою, что я уже достаточно рассержен и уверен, что сумею приняться за вас, как следует. Вы меня понимаете? Вы, лживая, старая сука.

Она пожала плечами и сказала:

— Что же… Я думаю, что лучше всего.

Все последующее произошло в какие-то считанные доли секунды.

По-кошачьи ловко и мгновенно она смахнула с перечницы, которую перед этим придвинула к себе, крышку и одним толчком высыпала все содержимое мне в глаза…

Кто никогда не ощущал в своих глазах перец, тот не имеет ни малейшего представления, что такое ад и гиена огненная!

Так или иначе, на несколько мгновений я очутился в таком положении, что не мог предпринять абсолютно ничего.

Тетушка, разумеется исчезла.

С закрытыми глазами, из которых ручьем лились слезы, я сидел, курил сигарету и вполголоса говорил о «тетушке».

Однако никому нет дела до тех терминов, которыми я характеризовал эту голубоглазую ведьму. Я произносил их на четырех различных языках и понемногу, хотя и очень медленно, уменьшалась режущая боль в глазах, похоже, что ругательства иногда действуют, как заклинания.

Придя несколько в себя, я покинул пустой дом и отправился в отель. Там я выпил солидную порцию виски, наложил на глаза примочки и попытался уснуть.

Глава 3

Джанина

Было 11 часов утра, когда я второй раз проснулся в этот день.

Прежде всего, я направился в ванную и поглядел в зеркало на свои глаза. Они все еще были красны и воспалены.