Улыбнувшись, она добавила:

— Я тоже, как видите, могу быть упрямой и грубой.

— Вполне верю этому, Джанина. Женщина, такая прекрасная, как вы, и достигшая того, чего вы уже достигли, не может легко переносить длительное пребывание в парочке меблированных комнат на Берити-стрит, тем более, из-за того, что кто-то в чем-то ошибся. Но будьте рассудительной и принимайте все это спокойно, не поддаваясь приступам злости и грубости.

Когда после паузы она заговорила, я распознал в ее голосе первый намек на страх.

— Удивительно, почему это вы вообразили, что можете быть таким дерзким? Как глупо, что я не попросила уйти вас сразу.

— Я вам объясню. Это потому, что вы испытываете страх. Я незнакомец, а в настоящий момент вы опасаетесь незнакомцев.

— Вы явились сюда обсуждать со мной вопрос о незнакомцах?

— Не совсем.

— В таком случае, не будете ли вы любезны сообщить о цели своего прихода, потому что я собираюсь уходить и тороплюсь. Не сможем ли мы ускорить это интервью?

— Разумеется.

Во время беседы с Джаниной я решил придерживаться той линии, которая была мне подсказана бледнолицей крысой, только вынужденная резкость давала мне некоторый шанс добиться от нее той или иной реакции…

— Послушайте, — сказал я вкрадчиво, — Сэмми Кэрью был одним из моих хороших друзей. Я знаю, что последним местом, которое он посетил перед гибелью, было это помещение. Вы подтвердили это обстоятельство. Теперь я хочу выяснить одну-две детали относительно Сэмми.

— Что же именно?

— Вы сказали, что Сэмми покинул вашу квартиру рано утром.

— Да, это так.

— Хорошо. Зачем он сюда приходил?

Она взяла сигарету, затем затянулась и в свою очередь спросила:

— А как вы думаете?

— Что я думаю, ровным счетом ничего не значит. Я вам задаю вопрос, и вы, либо пожелаете на него ответить, либо нет. Зачем Сэмми приходил сюда?

— А зачем мужчина, подобный Кэрью, посещает женщину? Что вы об этом думаете, мистер «умный Дик»?

— Ничего.

— Вы так наивны?

— Напротив, совсем наоборот. Сэмми действительно обладал прекрасным вкусом в отношении женщин. Это верно. Но в данном случае я вам прямо скажу…

— Что?

— Я не верю вашему объяснению.

— Не думаю, чтобы меня особенно заботило то, чему вы верите и чему нет. Но можете ли вы сказать, почему вы сомневаетесь в моих словах?

— Постараюсь объяснить. Я пришел сюда потому, что бледнолицый молодой джентльмен сообщил мне, что вы и Сэмми покинули «Пучок перьев» незадолго до того, как я прибыл туда. Вы же, напротив, сказали мне, что Сэмми ушел от вас рано утром и что вскоре был убит авиабомбой на площади неподалеку отсюда.

— В моих словах не трудно убедиться, не так ли? Вы были в морге на Эльвастон-стрит и видели его.

— Понимаю… Итак, вы знали, где они настигли его. Вы отправились туда взглянуть, желая убедиться в том, что он действительно убит. Или вы хотели выяснить еще что-либо?

Она недовольно поморщилась, поняв, что в ее защите образовалась небольшая брешь, в которую я попытался проникнуть.

— Я не ходила туда. Что я там могла найти, если бы пошла?

— Вы могли поискать кое-что из того, что Сэмми имел при себе в момент гибели, кое-что, что интересовало вас всех троих.

Она взглянула на меня.

— Я вас не понимаю. И не только это, но и многое другое из того, о чем вы толкуете. Что за три личности?

— Хорошо, Джанина, я вам скажу. Мой небольшой букетик цветочков пока состоит из трех особ. Первая — это довольно симпатичная женщина около сорока лет с не то испуганными, не то удивленными голубыми глазами. Ее я буду называть «тетушка». Она претендует на роль тетки Сэмми, хотя о подобной тете я никогда и ничего не слышал от него. Второй цветочек в моем букетике — это бледнолицая хитрая крыса. Довольно хитрая бестия. Третье лицо — это вы сами. Совершенно очевидно, что между всеми вами имеется весьма прочная связь, но, я полагаю, вы попробуете утверждать, что не имеете ни малейшего понятия о других двух лицах в этой тройке.

Она внимательно слушала, а затем утомленно улыбнулась.

— Действительно, я собираюсь сказать вам именно это. Я совершенно не понимаю того, что вы говорите. Я не знаю никакого бледнолицего, хитрого человека и никакой голубоглазой леди сорока лет.

— Милая Джанина, какая же вы упорная маленькая лгунья, — сказал я спокойно.

Ее глаза сузились.

— Я не привыкла к подобным выражениям.

— Возможно, и нет, но я привык называть вещи своими именами. Сказать вам, почему я абсолютно уверен в том, что вы знаете леди сорока лет с голубыми глазами? Хотите знать это?

Она подумала и сказала неопределенно:

— Вы меня подавляете своей напористостью и самоуверенностью, и разговор с вами для меня утомителен, но я думаю, что если выслушать каждого человека до конца, то в его словах можно найти что-нибудь стоящее.

— Хорошо. Я скажу вам кое-что из этого стоящего. Можно?

— Что же… — она пожала плечами. — Если хотите…

Любопытство ее было задето, но высказать его она явно не желала.

— Вчера после полудня вы ожидали прихода к вам «тетушки». Но вы не желали встречаться с ней. Вы направились в спальню и, стоя у окна, оглядывали улицу из-за занавесок. Когда вы заметили, что «тетушка» приближается к вашему дому, вы поспешили выскользнуть через черный ход. По-видимому, вы не предполагали, что она войдет в дом, даже если вы не выйдете ей навстречу, но, так или иначе, вы, вероятно, оставили дверь открытой: вы знали, что в этой комнате нет ничего интересного для нее. И это дало вам возможность поступить так, как вы желали.

— Какой богатой фантазией обладают некоторые люди! — произнесла она, стараясь улыбнуться. — И проницательно, и драматично! Ну и что же я сделала в вашем… вашей…

— Фантазии? — Нет. Я не умею фантазировать. Итак, не теряя времени, вы направились на Киннэул-стрит, в квартиру тетушки. Не знаю, был ли у вас ключ или нет, но вы открыли дверь и поднялись в комнату, которую занимал Сэмми. Вы осмотрели помещение и заметили одежду в разных местах комнаты. Быстро просмотрев ее, вы убедились в том, что кто-то уже до вас интересовался ею. И основательно, судя по подпоротой и плохо, наспех зашитой подкладке. Вы пытались найти то, что вас, а также «тетушку» и бледнолицего весьма интересовало. Но оказалось, что ваши расчеты на недальновидность и пассивность «тетушки» не оправдались. Так или иначе, но там ничего не было. Вы ничего не нашли. Затем вы поторопились выйти из дома. Предполагаю, что вам не очень-то хотелось встретиться с «тетушкой» при ее возвращении. Между вами пробежала черная кошка. Произошел какой-то разлад. Так или иначе, вы удирали в такой спешке, что оставили дверь незапертой. Она была открыта, когда я пришел туда несколько позже.

Я сделал паузу.

Джанина стряхнула пепел с сигареты и спокойно сказала:

— Какой вы деловой человек! Думается, что всю свою жизнь вы занимаетесь тем, что суете свой нос в чужие дела и, не зная толком, в чем дело, выдумываете сказки.

Неожиданно для меня ее лицо вдруг осветилось прекрасной улыбкой. Ее розовые губки раскрылись, обнаружив два ряда точеных, белоснежных зубов.

— Скажите мне прямо, что, собственно, ищете вы? — спросила она с почти нескрываемыми нотками дерзости в голосе. — Возможно, я смогла бы вам помочь?

— В ближайшее время я скажу вам, что именно ищу я. И вы можете быть уверены в том, что то, что я ищу, будет мною найдено.

Она медленно повернула свою руку и взглянула на золотые ручные часики.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но наша бесполезная беседа закончена. Я тороплюсь. Больше мне нечего вам сказать.

Я взглянул на нее почти с восхищением. Мне понравились ее бесстрашие и твердость. В какой-то новелле, которую я с большим интересом прочитал, была описана женщина, похожая на стальное лезвие. Нечто в Джанине мне напоминало эту женщину, хотя, по-видимому, в данном случае лезвие и не было изготовлено из лучших сортов стали.