Она начищала пряжки сапог, не видя их. После долгой тишины она посмотрела на меня.

— Не знаю, — сказала она.

Я посмотрела на наполовину прикрытое лицо Селено, я вычистила его, как могла. Я убрала кудри с его лба.

— И я не знаю, — сказала я.

Гул голосов в комнате совета Моны прекратился, когда я вошла в чистой юбке и блузке без пятен крови. Капитан корабля шел за мной, я выбрала из офицеров его для собрания. Он заметно опасался. Может, стоило взять лейтенанта.

Все успели привести себя в порядок — Ро уже не был в пыли, а Элламэй должным образом перевязали ногу, она лежала на стуле рядом с ней. Арлен сидел с белым лицом рядом с Сорчей, которая тут же посмотрела на меня, когда я вошла.

Не смотрел на меня только Кольм.

Он сидел в конце длинного стола, локти упирались в дерево, пальцы были сцеплены перед губами. Его глаза были закрыты. На лбу были морщины, но не гнева, а боли. Страж стоял у его плеча, напоминая, что он все еще приговорен. Но его руки хотя бы были без оков.

Он все еще был в моем плаще.

Мона отодвинула стул и встала, и это заставило встать остальных. Ножки стульев зашаркали. Элламэй, конечно, не встала. Кольм встал с остальными, но опустил голову и прижимал ладони к столу.

Я удивительно спокойно прошла к пустому стулу посреди собравшихся. Капитан корабля шел за мной, все сели со мной. Мона налила чай с подноса на столе, добавила сливки и мед и передала мне. Пар поднимался к моему носу, травяной и горячий.

Свет, я хотела чашку кофе.

— Итак, — начала Мона, такой неуверенной я ее еще не слышала. — Советники, союзники, мы собрались обсудить… будущее наших стран. Но сперва… минута молчания для Селено Тезозомока, седьмого короля Алькоро, убитого утром во время атаки.

Шорох пропал. Элламэй и Валиен склонились, перевернув ладони к потолку. Ро закрыл глаза, костяшки были у губ. Мона сложила ладони на столе перед собой.

Я терпеливо ждала, пока они закончат, глядя на чашку чая, где сливки еще не смешались полностью.

— Да будет он благословлен Светом, — сказала Мона. Остальные тоже это бормотали. Я подняла чашку и обожгла губы. Это была вежливость, Мона не верила в Свет.

Она кашлянула.

— И… кхм, королева Джемма, вы… может, хотите с чего-то начать?

Я опустила чашку.

— Да, тем несколько. Во-первых, я правильно понимаю, что меня считают монархом Алькоро все собравшиеся, несмотря на предыдущую путаницу?

— Да, — сказала Мона. Элламэй и Валиен кивнули, как и Ро. Я взглянула на капитана.

— Да, моя королева, — сказал он.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы поняли, что было по меньшей мере два случая, когда подпись короля на документах Алькоро подделали. Приказы, письма, что вы получали… — я повернулась к советникам Люмена, — нужно проверить их действенность, а потом выполнять их.

Они согласно шептали за столом.

— Далее, — продолжила я, — мне нужны послания в Лилу, чтобы к нам присоединились представители Ассамблеи шести. Мы не можем говорить о репарациях без них. А пока мне потребуются документы об ущербе озеру Люмен и примерная стоимость восстановления.

Они молчали и смотрели. Лучше бы они смотрели на что-то другое. На руки, на стену, друг на друга, но они смотрели на меня так, словно я была планета, а они — на орбите.

— А еще, — сказала я. — Пока не начался разговор о репарациях, мне нужно сообщить о действии, что я планирую провести, вернувшись в Алькоро, чтобы вы знали.

— Какое действие? — спросила Мона.

Кольм открыл глаза и посмотрел на меня.

— Я собираюсь основать университет, — сказала я. — Как в Самне.

Вежливая тишина за столом. Мой капитан растерялся, словно пытался вспомнить, слышал ли о таком.

— Ясно, — сказала Мона. — У вас уже есть план?

— У меня есть письмо о сотрудничестве из Самны, — сказала я. — Там предложения об основании. Как только у меня будут деньги, они вышлют представителя, что поможет с остальным.

— Надеюсь, вы не просите деньги у нас, — сказала Сорча. Арлен покраснел. Мона кашлянула, чтобы приструнить ее, но я покачала головой.

— Нет, — сказала я. — Я не прошу денег. У меня они есть, точнее, будут, когда я верну долг правительству Сиприяна. Я ничего у вас не прошу. Я создам университет в Алькоро, интересно это вам или нет.

Элламэй чуть подвинула перевязанную ногу.

— И кого будут принимать в ваш университет?

— Всех, — сказала я. — Всех из Восточного мира, кто этого хочет.

— Вы… — начала Мона. — Я о том… у вас есть учителя? Знаю, у вас есть ученые, но хватит ли этого для обучения?

— У меня есть уже трое, — сказала я.

Она сжала губы, словно заставляла себя терпеть.

— Я, — сказала я. — И моя мама. Естественные науки.

— Это двое.

— И Кольм.

Она оглянулась. Он смотрел на меня со смесью горя и надежды. Его глаза пронзали меня.

Один из советников Моны заерзал на стуле.

— Кольм Аластейр ожидает суда за измену, и за такое его ждет тюрьма.

Я посмотрела на советника, а потом на Мону.

— Даже после всего… даже теперь?

— Ничего не изменилось, — тихо сказала она.

Было странно говорить так, когда все кардинально изменилось.

Ро кашлянул.

— Почему не начать с письма Ассамблее? Тогда я смогу отправиться утром к ним, и остальное мы обсудим вместе.

— Да, — с облегчением сказала Мона. — Я отправлю с вами отряд, чтобы сопроводить алькоранские корабли в море. Арлен может отправиться с вами, — она взглянула на меня, все еще действуя с колебаниями. — Кхм… это было все, Джемма?

Это было все? Да, это было все. Университет, война, половина монархии. Жизнь, смерть и состояние между.

— Пока что, — сухо сказала я.

Она кивнула и махнула остальным за столом.

— Советники, можете идти. Я набросаю письмо для вашего рассмотрения до вечера.

Они зашуршали и встали, солдат Люмена постучал по плечу Кольма. Без слов он встал, и я поняла, что его вернут в далекую и холодную маленькую камеру.

Мона кашлянула.

— Офицер, отведите его в его комнату и оставьте стража. Мы пока повременим с арестом. Никаких посетителей.

Солдат кивнул.

— Да, моя королева.

Кольм ничего не сказал ей или мне, пошел за советниками за дверь.

Я задержалась на пару секунд, Мона развернула пергамент и придвинула чернила. Пока дверь не закрылась, я отодвинула стул. Она и остальные посмотрели на меня, но я развернулась раньше, чем они заговорили. Я поймала почти закрывшуюся дверь и поспешила в коридор.

— Кольм, — сказала я.

Он и солдат обернулись у плотного окна. Морщины вернулись на его лицо, я подошла ближе. Его волосы озарял свет солнца, они были такими же, как на его свадебном портрете. Как сейчас могло светить солнце? Как небо могло снова быть ясным и ярким?

— Джемма, — мрачно сказал он. — Джемма, я не могу даже описать, как мне жаль…

Я вытащила из кармана колечко. Он опустил взгляд на мягко мерцающий розовый жемчуг.

— Я не успела оставить его у статуи, — сказала я с комом в горле. — А теперь статуя разрушена. Разбилась от взрыва…

Он на миг накрыл мою ладонь своей, нежно сжал и забрал кольцо.

— Все хорошо. Правда, Джемма, не стоило тебя этим утруждать.

— Она была очень красивой, — сказала я. — И она выглядела с тобой счастливой.

Он не спросил, где я ее увидела, не улыбнулся. Ему стало еще больнее, если это было возможно. Он импульсивно сжал мою руку.

— Ты знаешь об этом счастье? — сказал он сдавленно. — Оно не пропадает. Это всегда помнится.

Время замерло в тот миг. Он смотрел мне в глаза, отчаянно желая поделиться этим мнением.

Не жалостью.

Сопереживанием. Он сам с этим столкнулся.

Солдат подтолкнул его локоть, и Кольм вдохнул, отклонился и отпустил мою руку. После паузы он повернулся и спрятал кольцо в карман.

— Прости, Кольм, — сказала я. — Я попробую…

Он покачал головой.