Прежде чем навещать Эльвиру, я отсканировал снимок и загнал его электронную копию в один из файловых архивов в интернете, где уже лежали сканы содержимого американского письма, шифра из подполья и моей расшифровки. В очередной раз подумал, что если бы руководство солгулианского общества передало документы своим эмиссарам через глобальную сеть в электронном виде, можно было бы избежать всех этих трупов и прочих коллизий. Хотя, карты, да… Чтобы распечатать их в таком виде, с таким качеством и разрешением, обычный принтер абсолютно не годился, даже с маркировкой «Про». Это надо размещать заказ в хорошей типографии, желательно проверенной. Но печатник или хозяин типографии запросто может сигнализировать «куда следует» — сейчас, говорят, опять мода появилась на подобную «бдительность». Пожалуй, только ради этих карт можно было пересылать через океан обычное письмо. Ну и ради шифра, что вполне возможно. Мало ли на каких серверах какие декрипторы работают: сейчас цифровые технологии и 16-значные пароли как орехи щелкают, не говоря уже обо всяких PGP-ключах и примитивном сжатии текстов внутри цифровых фотографий. Расколют методом случайной выборки архив, будучи в поисках экстремистских или контрафактных материалов, ничего особенного там не найдут, да забудут где-нибудь в хранилище файлов. Потом поисковый робот случайно проиндексирует документ, а затем — глядишь — какой-нибудь специалист по древней криптографии выложит на сайте как образец шифра времен Петра Первого на общедоступном форуме. И всё — секрета больше нет.
Я остановился возле здания «Серватиса», вышел из машины и не спеша вошел в холл, уверенный, что меня хотя бы пропустят в палату. Еще когда я ехал к Вере Павловне, мне позвонила Таня из Москвы, заявив, что все у нее в порядке, что квартиру для проживания ей забронировали и притом неплохую, и что она уже соскучилась. Сказав несколько приличествующих слов, я попросил номер телефона Эльвиры, и Таня с готовностью скинула мне на телефон электронную «визитку». Дозвониться я, к сожалению, не сумел, номер оказался недоступен, но это и было понятно…
Девушка-регистраторша, когда я сказал, к кому собрался пройти, выпучила на меня голубые глазки:
— Но вы же не предупреждали! И потом, вас никто не приглашал!
Она почему-то очень нервничала. Я изобразил добрую улыбку и произнес:
— Ничего страшного! Я просто не мог дозвониться, очевидно, ее телефон просто выключен… Вы, пожалуйста, передайте ей, что я бы очень хотел с ней поговорить и кое-что передать…
Лучше быть лицемерным, чем некорректным. Я помахал тоненьким букетиком хризантем. Ясно, что цветочки не от чистого сердца, а из корыстных побуждений, но все-таки мне действительно было жалко Эльвиру. Не по проступку она оказалась наказанной.
Вдруг из-за угла в холл вышел здоровенный мужик, которого, кажется, называли прозвищем Курач. Он посмотрел на регистраторшу, потом на меня и на букетик в моей руке, придвинулся к стойке и прогудел:
— Слышь, Анют, че ему от тебя надо?
— Ничего, — ответила Анюта. — Он вообще к пациентке в стационар пришел…
— Н-да? — с сомнением в голосе протянул Курач. — Это к какой пациентке?
Девушка вдруг пошла красными пятнами.
— Ну какая разница, к какой? Лежит у нас во второй…
— Че-т мне сдается, не к пациентке он пришел… Можно подумать, я не знаю, кто там в стационаре лежит…
— Послушай… Ну не можешь ты всего знать! — Анюта начала раздражаться.
— Ты че это, ваще что ли? — Курач искренне удивился то ли подобному заявлению, то ли подобному тону. И переключился на меня: — Ты ваще кто такой?
Я не привык, чтобы со мной так обращались в медицинских учреждениях, хотя бы и в частных. Да и не только. Конечно, габариты у меня значительно скромнее будут, но я все же ответил вопросом на вопрос:
— А ты че тут, основной что ли? Мазу держишь, типа?
Вероятно, если бы ухажер регистраторши не имел на правой руке внушительной повязки из бинтов, я бы ответил чуть полегче. Курач начал соображать, как ему поступить дальше. Обстановка стала резко обостряться. Я на всякий случай приготовился уходить от ударов левой, но тут в холл вышел специалист по ремонту клешней. Он быстро определил, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
— Курач, — позвал он. — Ты нам всех пациентов распугаешь.
— А че он, пациент, что ли?..
— Так, пойдем-ка со мной…
— А че, ведь все уже сделали…
— Не все, забыл тебе мазь дать.
Врач и его суровый пациент скрылись за углом. Анюта тем временем с кем-то быстро переговорила по телефону и, положив трубку, обратилась ко мне с вымученной улыбкой:
— Вы знаете… Мельниковой стало хуже, к ней сейчас нельзя.
— Какая жалость, — сказал я практически искренне.
— Возьмите, пожалуйста, визитку, — с натянутой, виноватой улыбкой протянула мне Анюта карточку. — И можете оставить ваш номер. Если будет необходимость, мы вам позвоним сами.
Ага, позвоните вы, как же…
Но свой номер я продиктовал. И визитку забрал. В обмен на пучок хризантем — не пропадать же добру. Ладно, не срослось сегодня увидеться, в другой раз повезет больше.
На крыльце я приостановился, закуривая. Поглядел сквозь слегка затонированные стеклянные двери в холл. Свет заходящего солнца падал в помещение так, что можно было хотя бы немного разглядеть с улицы, что происходит внутри. И я увидел, как Анюта вороватым движением отправляет букетик в урну. Наверное, чтобы ревнивый Курач не заподозрил опять неладное. Вот же бывают пациенты в дорогих лечебных центрах!
Я вернулся домой, в пустую и тихую квартиру. «Опыты» Монтеня сразу бросились мне в глаза, но сейчас меня больше интересовали исследования Ратаева. Однако вместо книги про рыцарей и Москву я открыл на компьютере папку с фотографиями, сканами и набросками, которые касались моих арендаторов и Гены Ратаева, специалиста по сибирским ханам кучумам…
«То зара кусума однажды Андреем отъято»… Какого там «зара»! И какая там «кусума», япона мать! «Царя Кучума» — вот что там написано! «От царя Кучума однажды Андреем отъято». Строчка вдруг сразу приобрела смысл. Да и четверостишие (если это были стихи) тоже стали как-то более понятны. Некто в стародавние времена рассказал о чем-то, чем владел последний сибирский хан, и что «отмел» у него некий Андрей… Почему Андрей? С ханами вроде как Ермак воевал — а его по-настоящему звали Ермолай Тимофеевич, если я не ошибаюсь. Я открыл несколько страниц в интернете, прочитал три-четыре статьи про Ермака, про сибирских ханов, в том числе и про последнего, которого разгромил русский генерал Андрей Воейков где-то в районе нынешнего села Ордынского…
Было о чем задуматься.
Я открыл скан фотографии Геннадия и провожающих его официальных лиц. Поглядел на руки, сложенные за спиной у громилы. Попробовать рассмотреть получше, что там у него набито? Загрузив изображение в фотошоп, я увеличил этот фрагмент и, как мог, постарался «вытянуть четкость». Татуировка. Вроде череп. То ли с крыльями, то ли с рогами. Навряд ли воровская. Скорее, последствия молодежных увлечений.
…Бэрримор взял трубку сразу же, словно смотрел на дисплей и ждал, когда же высветится мой номер.
— Добрый вечер, Энди!
— Здравствуй, Ричард. Я звоню, чтобы сказать, что согласен. Куда едем?
Сразу выяснилось, что ехать придется пока недалеко и ненадолго. Но это пока. Оказалось, что белый «форд» неожиданно заупрямился, и его пришлось отдать назад в контору прокатчиков для ремонта. Ну, с «фокусами» местной сборки это в порядке вещей, тут американец ничем меня не удивил. Первое задание оказалось совсем простым: съездить в типографию и получить заказ. И, разумеется, доставить его в Шатуниху. Но сегодня этим уже было заниматься поздно, тем более, что надо было срочно где-то искать зеркало, пока не все авторазборы закрылись, и прилаживать его к машине. Так что вечер у меня прошел нескучно, хотя и бессодержательно.
А на следующий день я занялся поручением американцев. В печатной мастерской, носившей гордое название «Полиграфический центр „Мегапринт“» мне выдали шесть больших листов с полноцветными распечатками. Я поглядел — мама дорогая, это ж те самые карты! Карты, которые лежали в конверте, присланном из Нью-Йорка, и которые прихватила с собой шайка Гуцула… Седьмой лист, поменьше, тоже был мне знаком — ключ к старинному слоговому шифру. Вот же действительно контора у них! Наверняка теперь прислали в электронном виде под печать, когда поняли, что до эмиссаров обычное письмо не дошло. Надо было им с самого начала так сделать, глядишь, и трупов было бы меньше… Но, если приглядеться, карты вроде и не совсем те. То есть, изображены-то были те же участки местности, да вот исполнение… И бумага больше похожая на газетную, и разрешение не то, и краски не такие контрастные. Хотя вроде бы аппаратура вся фирменная, германская. Интересно, печатники сообщили об этом заказе «куда следует» или поленились?