— Кто «они»?!! — заревел буйволом Виктор. — Эти?

Он ткнул пальцем в лежащих.

— Нет, — сказала Эльвира. — Генка забрал… Он договорился с Курачом и этим святошей-америкосом…

— Черт!!! Дерьмо!

В ярости Баранов швырнул наземь свой фонарь и изрыгнул несколько слов, которые как нельзя лучше отражали его расстроенные чувства. Эльвира шумно дышала, как-то совсем не в стиле окружающей обстановки, Валерий застыл слегка наклоненным столбом. Я тоже стоял истуканом, фитили под ногтями «руки славы» постепенно догорали…

— Внимание! — вдруг загремело со стороны входного лабиринта. — Немедленно всем выйти из пещеры по одному!

Голос был приглушен, но почему-то казался знакомым.

— Это же Мороз! — прошипел Валерий. — Он-то каким боком…

— Это ты его притащил, — зарычал Баранов. — Зачем вы привезли этого мутного типа из деревни? Надо было пристрелить его по дороге, и все дела…

— Нельзя было… Генка еще не знал, что я — не Монин. А когда узнал, тут и ты приехал с толпой…

— Повторяю! — загремело снаружи. Видимо, говорящий забрался довольно глубоко в извилины коридора.

Вблизи меня послышался характерный щелчок.

— Смотри внимательно; кто бы ни вошел — стреляй в грудь, — тихо пробормотал Баранов.

Я толком ничего не видел, поскольку не мог повернуться, но тут ситуация снова поменялась. Однорукий худой верзила (возможно, это и был настоящий Аркадий Монин — трудно придумать иное совпадение) неожиданно открыл глаза — их белки тускло блеснули в отсветах фонарей. А двое лежащих вдруг резко и беззвучно подскочили; они, кстати, тоже были вооружены.

— Бросьте оружие! — рявкнул один из поднявшихся. — Оба! И Руки за голову.

Судя по всему, ни Виктор, ни Валерий не подчинились. Они смотрели в противоположную сторону, откуда доносился голос Мороза, и потому были захвачены врасплох. В пещере оглушительно загремели выстрелы — со скоростью четыре в секунду. Из-за особенностей акустики в замкнутом помещении мне показалось, что в уши мне с обеих сторон вбивают толстые гвозди. По меньшей мере две пули попали в каменные стены и отрикошетили со зловещим жужжанием.

Завизжала Эльвира, что-то углядев за моей спиной. Несмотря на звон и боль в ушах от выстрелов, этот визг я услышал вполне отчетливо.

— Оба готовы, — пробормотал один из незнакомцев.

— А это кто? — спросил второй, поднимая пистолет на уровень моей груди.

— Это проводник, не трогайте его, — вдруг вмешался долговязый Монин (если это действительно был он).

— Тогда какого черта он тупо стоит так? — удивился второй и, опустив пистолет, подошел ко мне. — Что за дерьмо у него в руке?

«Сам ты дерьмо», — хотел сказать я.

— Еще кто-то лишился руки из-за дикого суеверия, — произнес долговязый.

— Как бы там ни было, они действительно решили, что мы спим, — произнес второй, выбивая у меня из руки «руку славы», фитили у которой погасли, распространяя дымок с отвратительным запахом горящей плоти. Бедная Танина рука упала на каменистый пол… Сволочи, ей же больно…

— Ты можешь сделать, чтобы он сдвинулся с места? — спросил однорукий у Эльвиры. У той стучали зубы от страха, но она, кажется, сумела ответить утвердительно.

— Так делай тогда! — заорал первый стрелок.

— ДЕВЯТНАДЦАТЬ, ТРИСТА СОРОК ЧЕТЫРЕ, СЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ, ДВАДЦАТЬ ДВА, — прерывающимся голосом произнесла Мельникова. Я еще никогда не видел ее такой напуганной.

Но в этот момент я вдруг ощутил, что незваный «водитель» моего тела мгновенно испарился, и я тут же смог занять свое законное место. Пошевелил руками, повернул голову… Тело слушалось. Мир вновь повернулся ко мне своей привычной стороной.

Виктор и Валерий лежали возле щели, ведущей в коридор. Вернее, их трупы — неизвестные стрелки били без промаха, чего нельзя сказать об оппонентах. Соревнование любителей и профессионалов закончилось убедительной победой последних… Счастье Эльвиры, что она была без оружия… А почему, кстати?

Я присел, зашарил по камням ладонями, надеясь нащупать руку. Вот она… Она снова была высохшей и сморщенной, полностью лишенной живой влаги.

— Да брось ты это… — почти добродушно сказал второй стрелок.

Я отшатнулся на шаг, прижимая поднятую руку к груди.

— Ну, как знаешь… Ладно. Мадам, ваш выход первый. Вперед!

Покачиваясь и спотыкаясь, Эльвира протиснулась в щель коридора.

— Теперь ты, проводник.

Ясно, это относилось ко мне. Я двинулся по знакомому лабиринту, навстречу зловонию и отблескам солнечного света, поначалу тусклым, затем все более яростным. Впереди судорожно метались тени — то пробиралась к выходу Эльвира, то и дело поскальзываясь на камнях.

Снаружи ее уже ждали. Мороз, вооруженный пистолетом. Он корректно предложил женщине самой сдать оружие, буде такое имеется (такого не имелось). Тем не менее он заставил ее встать лицом к стене склона, упереться в него руками и расставить ноги. Жестом опытного оперативника провел руками по бокам, бедрам и подмышкам.

Тут вышли и остальные трое. Жмурясь от солнечного света, они принялись надевать темные очки. Однорукому пришлось чуть труднее, но и он справился быстро с этой процедурой.

— Эти двое там остались, как я понял? — спросил Мороз.

— Там остались, — подтвердил первый стрелок. — Монин подтвердил: это те самые люди, которые тогда…

— Позже, — отрезал Мороз. — Значит так. Сейчас спускаемся вниз, там уже ждут нас.

— Все? — коротко переспросил второй.

— Да, — ответил Мороз. — Спускаемся все.

Спецслужба. ФСБ или еще что-то подобное, понял я. Если спецслужба оставляет свидетелей в живых, то это значит, что они им еще для чего-то нужны.

Спускаться вниз, к лагерю, было тяжелее, чем подниматься. Хуже всех пришлось однорукому — у этого гражданина действительно не хватало одной конечности. В других обстоятельствах меня бы просто распирало от любопытства — что в действительности случилось с настоящим Мониным когда-то, где он потерял свою руку, и чего он тут делает сейчас. Но не сейчас и не здесь. В рюкзаке Валерия, который я прихватил с собой, лежала другая страшная рука со следами лака на ногтях, и она занимала все мои мысли.

— …Что там такое, черт возьми? — заревел первый стрелок, когда мы достигли почти самого подножия склона.

Похоже, в этот день все у всех что-то пошло не так. Бивуак был пуст. УАЗ исчез, а вместе с ним исчезли и все люди, которые должны были находиться в лагере — Ричард, Курач, Студент и Геннадий.

Бешено ругаясь, оба стрелка быстрыми шагами промеряли площадку брошенного лагеря с остатками еще дымящегося костра, и подошли к моей машине. Открыли дверь салона…

Два мычащих обмотанных веревками тюка валялись в салоне микроавтобуса (вообще за короткое время моего владения этой машиной подобных грузов в ней побывало немало). Я, Монин и Эльвира под наблюдением Мороза спокойно наблюдали, как коллеги последнего вытаскивали наружу обоих связанных. Американец… Ну ладно, этот не такой уж боец, хотя человек вполне себе резкий, буде когда понадобится. А второй… Иван Курочкин, умеющий завязывать узлом самолетные стойки шасси. Специально обученные люди некоторое время смотрели на них, потом один, как мне показалось, потянулся за пистолетом.

— Тут есть гражданин иностранного государства, — вдруг пришло мне в голову проинформировать вслух всех заинтересованных лиц. — А именно — Соединенных Штатов.

— Какая разница? — произнес Мороз. — В первую очередь все вы — преступная группа, пытающаяся завладеть достоянием Российской Федерации. — Кто-то из вас виноват меньше, кто-то больше… Вот этого гражданина, — он ткнул пальцем в американца, — уже хоть сейчас можно сажать лет на шесть… Но, думаю, его просто депортируют… А вот с этим — он показал на Курача, — пока неясно. Вроде бы, он простой представитель «группы поддержки», обслуга… Верно, гражданка Мельникова?

— Верно, — спокойно сказала Эльвира, хотя ее и потряхивало. — А что касается человека, которого назвали «проводником», он тоже не при делах. Его вынудили оказаться здесь…