Так мы и добрались до бревенчатых домиков, которые все вместе именовались гостиницей «Князь Орлов».

Машина осталась стоять на стоянке. К утру ее заметет. Надеюсь, в прокате Хансу выдали какую-нибудь щетку от снега. Мы зашли в самый большой дом, и об этом оповестил колокольчик над входной дверью.

– Сейчас, иду-иду! – раздался голос расторопной женщины, которая явно сегодня была навеселе. Она вбежала в комнату и стала рыться в толстых тетрадях в поисках нужной. Наконец она, с невероятно счастливым видом, будто нашла алмаз размером со свой кулак, выудила ее из стопки. – На кого пойдет запись?

– Ханс Дюрер. С двумя односпальными кроватями.

– Ой, извините, но таких больше нет, осталось только две комнаты, каждая с одной двуспальной…

– Мы берем, – вмешалась я, игнорируя пристальный взгляд немца. – Что, все маги сюда сбежались, подальше от Новгорода?

– Да, кто сюда, а кто и того дальше. Все говорят, что-то ужасное надвигается, но никто толком не может объяснить, что именно! Только представьте, постоянно эта гнетущая атмосфера общей паники и истерии… Ужасно, просто неслыханно! Что все же происходит? Вы не знаете?

– Н-да, могу вас понять, – протянула я, игнорируя ее вопрос. Она этим ничуть не была расстроена.

– И насколько вы к нам?

– На ночь, – это уже сказал Ханс. – Сколько с нас?

– Восемь.

Он без лишних слов отсчитал восемь зеленых купюр и отдал женщине.

– Домик номер семь, второй этаж, – она отдала ключ.

Когда мы шли к указанному жилищу, я отметила, что машину уже изрядно замело, а ветер явно усилился.

– Не подумай, обычно здесь не так дорого. Просто клиентов много, вот они и подняли цену.

– Все, кто здесь ночует, – имеют сверхъестественные способности?

– Да, более ли менее. Хотя с ними могут быть друзья-люди за компанию, но это редкость.

Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, и Ханс открыл ключом дверь, впустил меня внутрь, а затем зашел сам. Я, воспользовавшись элементом неожиданности, скинула ботинки, куртку швырнула на кровать и скрылась в ванной, быстро пролепетав, что я первая, и долго ванну занимать не буду.

Воду захотелось сделать невыносимо горячей, чтобы она расплавила мою плоть и добралась до самого костного мозга. И нет, я не замерзла. Под душем долго стоять не хватило терпения, а потому, домыв голову, я намотала на нее полотенце, надела растянутую футболку с каким-то лейблом рок группы, распавшейся в начале девяностых, и вышла.

Комната встретила меня приглушенным светом ночников, мои ботинки аккуратно стояли у стены, а куртка висела на вешалке, которую я благополучно не заметила. Ханса не было. Не дожидаясь его, я хорошенько потерла волосы сухими частями полотенца, и повесила последнее на батарею. Кровать уже была расстелена и условно разделена на две части. Немного подумав, я выбрала половину с более толстым одеялом. При всем уважении, но Ханс потерпит, не развалится.

С улицы раздался скрип лестницы, а затем щелчок ключа в замочной скважине. В номер вошел Ханс с двумя огромными бумажными пакетами.

– О, а я и забыла уже.

– Будешь сейчас есть?

– Ну, – я хотела было отказаться, но мой желудок сдал меня с потрохами, проурчав на весь Орлов.

– Это, видимо, да, – он разулся и прошел, отдавая мне один пакет и кладя второй на свою половину кровати. Пока я разворачивала полиэтилен, под которым хранилось мясо, напоминавшее шашлык (а может и нет, уже и не помню, как он выглядит), бывший похититель чародеев снял куртку, сел на кровать ко мне спиной и тоже принялся за еду.

– Ханс.

– М?

– Как ты относишься к творчеству… э, – я прочитала надпись на своей футболке, – The Men of Sorrow?

Он обернулся, смерил меня взглядом.

– Что тебе нужно?

– Хочу с тобой поговорить, но не знаю, о чем. Еда убивает мой мыслительный процесс, у меня тут кризис идей. Может, книги? Хотя, тебя лучше об оружии спрашивать… А тут уже я мало что знаю.

– Кем ты была до того, как бежала?

– О, я должна была вот-вот получить высшее. Знаешь на кого я училась? Вот ни за что бы не угадал, зуб даю. Попробуешь?

– Физик-ядерщик? Патологоанатом? Актриса? – стал он нехотя перечислять.

– Ничего себе, вот это разброс. Хотя да, недалеко от моей профессии. Препод иностранного. Там все вместе, особенно патологоанатом. Помнишь Виктора Семеновича? Он должен был быть юристом, причем весьма талантливым. Лена целилась в инженеры, а Варя хотела быть журналисткой. У всех нас были мечты, планы на будущее, а сейчас нет и самого будущего, по крайней мере, пока мы здесь.

– По тебе не скажешь, что ты смирилась с таким раскладом.

– Я и не смирилась. Просто в данный момент единственное, что я могу сделать, – постараться выжить. Профессия и карьерная лестница, знаешь ли, сразу каким-то образом на второй план отошли. А ты всегда работал на правительство?

– Да, наверное. Уже не знаю, на кого я все это время работал, но пусть условно будет правительство.

– Да, так для восприятия легче.

Он встал, сложил остатки еды обратно в пакет, а вскрытые упаковки выкинул в урну у входной двери и отправился в ванную комнату. Пока его не было, я доела мясо, а все остальное, что было в пакете, я уже не могла съесть, ибо почувствовала себя сытой. С мусором я поступила так же, как и Ханс, и легла обратно, закрыв глаза. Спустя какое-то время он вышел, выключил свет и улегся на свою половину. Вам никогда не приходилось оставаться в одной комнате с наемным убийцей? Эти ребята умеют вести себя абсолютно бесшумно.

– Ханс?

– Снова хочешь поговорить, но не знаешь, о чем?

– Нет, проверяю жив ли ты. А то шума ноль. Мозг постоянно подкидывает картинки, будто ты ушел или умер.

– Я жив, – он вздохнул, – и не уйду. Спи.

– Ханс?

– Что еще?

– Спокойной ночи.

После короткой паузы он все-таки ответил мне:

– Спокойной.

И на душе действительно стало спокойнее: мысли перестали роиться и шуметь внутри черепной коробки, позволив мне уйти в глубокий сон. В этом сне я шла по лесу, пока не дошла до самой высокой и старой сосны в нем.

– Ну наконец-то! Привет, – раздалось из-за спины.

– Здравствуй. Давно не виделись, – я не спешу оборачиваться. – Зачем ты меня позвал?

– Тебя ищет женщина. Боевой маг.

– Зачем? – я повернулась и встретилась с обеспокоенным взглядом Бэзила Брауна.

– Не знаю, – он почесал голову, еще больше взлохматив и без того непослушные рыжие пряди. – Но явно ничего хорошего она тебе не желает, отправил ее подальше на юго-восток.

– Плохо выглядишь. Что случилось?

– Да, так. Мелочи всякие в общине. Дело житейское.

– Бэзил, – какая-то мысль настойчиво атаковала мой мозг, но слепая уверенность не давала ей до конца пробиться, – смута среди наших?..

– Они уходят из общины, – признался он.

– За кем?

– Я не знаю.

– И много ушло?

– Пока не очень. Не больше десятка, мне удается это подавлять, но есть предчувствие, что я не смогу…

– И это связано с той женщиной, что меня ищет?

– Я не уверен, возможно. Тебе сейчас лучше не отходить далеко от убежищ. Найдет ведь.

– Хм, да, пожалуй, тут мы мало что можем сделать…

Но он не дослушал и просто исчез, оставив меня стоять под самой большой сосной в лесу сновидений.

Лес начал растворяться, и так я поняла, что мне пора видеть другие сны. В них были старые воспоминания: теплый дом, запах горячей еды, мягкая и уютная мебель. Всегда считала, что собаки, которых выкинули на улицу, тоскуют по временам, когда у них был хозяин. Должно быть, им именно такие сны и снятся. Сны выброшенных на улицу псов.

Первое, что я обнаружила, когда очнулась, это то, что чувство тепла и уюта никуда не пропало. Вторым же был спящий Ханс. Точнее, не столько он сам, сколько то, что во сне я уткнулась лбом ему в спину и так проспала всю ночь. И, возможно, это было бы милым, если бы я не знала о нем всего две вещи: он ариец, и он воровал магов для секретных опытов государства. Вместе эти факты отлично смотрятся.